Несколько фотозаметок с полей нонфика
🔸Очень здОрово, что ярмарка есть. Это какая-то точка стабильности и надежда, что разум и здравый смысл сохраняются.
🔸Очень грустно, что нет No Kidding Press, PopCorn Books, «Бумкниги». Без них картинка на весеннем non/fiction-2023, конечно, неполная.
🔸Около входа — сбор книг в помощь Донбассу. Подчеркну, что любые сборы книг и культурные инициативы поддерживаю — они лучше, чем война. Но повестка все равно непривычная.
🔸Много книг о войне — «Альпина» переиздала пацифистскую публицистику Толстого, у «Издательства Ивана Лимбаха» две только что вышедшие книги о послевоенной Германии: «Немецкая очень» Стига Дагермага и «Наши годы в России» Симоны Тридер.
🔸Наша книга — в топе non/fiction, а стенд «МИФ.Детство» оформлен викиными иллюстрациями к «Одиссею и Гарри Поттеру» 🥰
🔸На входе смешные инсталляции, в частности, пирамида из гранёных стаканов по мотивам стихотворения Олега Григорьева.
🔸Очень здОрово, что ярмарка есть. Это какая-то точка стабильности и надежда, что разум и здравый смысл сохраняются.
🔸Очень грустно, что нет No Kidding Press, PopCorn Books, «Бумкниги». Без них картинка на весеннем non/fiction-2023, конечно, неполная.
🔸Около входа — сбор книг в помощь Донбассу. Подчеркну, что любые сборы книг и культурные инициативы поддерживаю — они лучше, чем война. Но повестка все равно непривычная.
🔸Много книг о войне — «Альпина» переиздала пацифистскую публицистику Толстого, у «Издательства Ивана Лимбаха» две только что вышедшие книги о послевоенной Германии: «Немецкая очень» Стига Дагермага и «Наши годы в России» Симоны Тридер.
🔸Наша книга — в топе non/fiction, а стенд «МИФ.Детство» оформлен викиными иллюстрациями к «Одиссею и Гарри Поттеру» 🥰
🔸На входе смешные инсталляции, в частности, пирамида из гранёных стаканов по мотивам стихотворения Олега Григорьева.
#кудасходить в Петербурге — читка по повести Зощенко «Перед восходом солнца» в «Невидимом театре»
«Повесть Зощенко — явление глубоко чуждое духу, характеру советской литературы», — писал в 1944 году в журнале «Большевик» поэт Николай Тихонов. «Перед восходом…», и правда, не вписывается в советский канон. Да не очень вписывается и в контекст творчества Зощенко — автора юмористических рассказов.
В этом тексте Зощенко заявляет о депрессии, которая преследовала его многие годы, и пытается разобраться в ее причинах — с помощью трудов Фрейда и Ивана Павлова. Неудивительно, что такая попытка психотерапии в прозе породила непонимание со стороны советской общественности. Тот же Тихонов писал, что писатель показывает действительность «с обывательской точки зрения», «на первый план выдвинута мелкая возня субъективных чувств».
Читку по повести устраивает Семён Серзин — режиссёр фильма «Человек из Подольска» и звезда «Петровых в гриппе» Кирилла Серебренникова. Приходите в «Невидимый театр» в понедельник, 10 апреля, в 20.00, вход — за донейшн (не меньше 700 рублей). Подробности тут.
«Повесть Зощенко — явление глубоко чуждое духу, характеру советской литературы», — писал в 1944 году в журнале «Большевик» поэт Николай Тихонов. «Перед восходом…», и правда, не вписывается в советский канон. Да не очень вписывается и в контекст творчества Зощенко — автора юмористических рассказов.
В этом тексте Зощенко заявляет о депрессии, которая преследовала его многие годы, и пытается разобраться в ее причинах — с помощью трудов Фрейда и Ивана Павлова. Неудивительно, что такая попытка психотерапии в прозе породила непонимание со стороны советской общественности. Тот же Тихонов писал, что писатель показывает действительность «с обывательской точки зрения», «на первый план выдвинута мелкая возня субъективных чувств».
Читку по повести устраивает Семён Серзин — режиссёр фильма «Человек из Подольска» и звезда «Петровых в гриппе» Кирилла Серебренникова. Приходите в «Невидимый театр» в понедельник, 10 апреля, в 20.00, вход — за донейшн (не меньше 700 рублей). Подробности тут.
Как Хогвартс выглядел в реальности
В «От Одиссея до Гарри Поттера» есть глава, где я рассказываю, из каких источников черпала вдохновение для поттерианы Джоан Роулинг. А она очень начитанная дама, так что таких литературных источников много — от античной литературы и Библии до викторианских романов о бедных сиротках.
Но что в эту главу точно не влезло — мысль о том, что в «Гарри Поттере» еще и много пасхалок из реальной жизни. Взять хотя бы Хогварс. Когда я читала поттериану впервые, он мне казался совершенно сказочным учебным заведением, не похожим на обычную школу. Но по-настоящему он чрезвычайно похож — на британскую boarding school, то есть школу-интернат или пансионат, где дети живут и учатся вдали от родителей.
В этой мысли меня укрепила биография Роальда Даля «Storyteller: the Life of Roald Dahl», которую читаю сейчас. Вот как описывает одну из школ, где учился детский писатель, автор этого текста Дональд Старрок (перевод мой с незначительными сокращениями).:
«Каждому мальчику назначался один из четырех домов с любопытными названиями: Даквортские бабочки, Даквортские кузнечики, Кроуфордские бабочки и Кроуфордские кузнечики. Даль был Даквортской бабочкой. Конкуренция поощрялась на всех уровнях, так как каждый дом соперничал с другими в работе и в играх, чтобы увидеть, кто выйдет победителем. Каждый мальчик в школе получал либо звезды, либо нашивки за успехи или неудачи в классе или на игровом поле, которые подсчитывались конце каждого семестра, когда объявлялись победители и проигравшие. Трижды в год профессионально издавался двадцатистраничный журнал, в котором официально фиксировались и классифицировались эти достижения, приводилась серия таблиц с баллами каждого мальчика. Это воспринималось очень серьезно. «Поздравляю вас всех, Бабочки, потому что вы поднялись в этом семестре с последнего места на второе, и вы были почти на первом месте», — заявляет директор дома Даквортские бабочки господин Валентин Коррадо в декабрьском номере 1927 года, добавляя величественно, будто размышляя над результатом битвы: «До самого конца было неясно, победите ли вы или Даквортские кузнечики».
В школе были и dormitories — общежития, но выглядели они не так роскошно, как у Роулинг: 15-20 металлических кроватей с матрасами без пружин, вытянутых вдоль стен комнаты.
На фоточках: St Peter's Prep School, где учился Роальд Даль, и сам будущий писатель в школьной форме.
А в какие произведения вы бы хотели нырнуть, чтобы увидеть их скрытые смыслы? Пишите в комментариях.
В «От Одиссея до Гарри Поттера» есть глава, где я рассказываю, из каких источников черпала вдохновение для поттерианы Джоан Роулинг. А она очень начитанная дама, так что таких литературных источников много — от античной литературы и Библии до викторианских романов о бедных сиротках.
Но что в эту главу точно не влезло — мысль о том, что в «Гарри Поттере» еще и много пасхалок из реальной жизни. Взять хотя бы Хогварс. Когда я читала поттериану впервые, он мне казался совершенно сказочным учебным заведением, не похожим на обычную школу. Но по-настоящему он чрезвычайно похож — на британскую boarding school, то есть школу-интернат или пансионат, где дети живут и учатся вдали от родителей.
В этой мысли меня укрепила биография Роальда Даля «Storyteller: the Life of Roald Dahl», которую читаю сейчас. Вот как описывает одну из школ, где учился детский писатель, автор этого текста Дональд Старрок (перевод мой с незначительными сокращениями).:
«Каждому мальчику назначался один из четырех домов с любопытными названиями: Даквортские бабочки, Даквортские кузнечики, Кроуфордские бабочки и Кроуфордские кузнечики. Даль был Даквортской бабочкой. Конкуренция поощрялась на всех уровнях, так как каждый дом соперничал с другими в работе и в играх, чтобы увидеть, кто выйдет победителем. Каждый мальчик в школе получал либо звезды, либо нашивки за успехи или неудачи в классе или на игровом поле, которые подсчитывались конце каждого семестра, когда объявлялись победители и проигравшие. Трижды в год профессионально издавался двадцатистраничный журнал, в котором официально фиксировались и классифицировались эти достижения, приводилась серия таблиц с баллами каждого мальчика. Это воспринималось очень серьезно. «Поздравляю вас всех, Бабочки, потому что вы поднялись в этом семестре с последнего места на второе, и вы были почти на первом месте», — заявляет директор дома Даквортские бабочки господин Валентин Коррадо в декабрьском номере 1927 года, добавляя величественно, будто размышляя над результатом битвы: «До самого конца было неясно, победите ли вы или Даквортские кузнечики».
В школе были и dormitories — общежития, но выглядели они не так роскошно, как у Роулинг: 15-20 металлических кроватей с матрасами без пружин, вытянутых вдоль стен комнаты.
На фоточках: St Peter's Prep School, где учился Роальд Даль, и сам будущий писатель в школьной форме.
А в какие произведения вы бы хотели нырнуть, чтобы увидеть их скрытые смыслы? Пишите в комментариях.
Искусство — это емкое описание определенного опыта. Опыта, которым мы можем обогатить нашу реальность 🎭
Канал @krasnaia_sobaka посвящен медленному внимательному чтению произведений культуры.
🤓 Автор также говорит здесь о еврейской мудрости
🌳 Рассказывает о близости Иггдрасиля и пушкинского дуба из Лукоморья
🧙 Объясняет, как связаны Гарри Поттер и постколониализм
📚 А еще приглашает вас в книжный клуб!
P.S. Для ценителей — фотоотчеты из культурных мест Тель-Авива 🇮🇱
Канал @krasnaia_sobaka посвящен медленному внимательному чтению произведений культуры.
🤓 Автор также говорит здесь о еврейской мудрости
🌳 Рассказывает о близости Иггдрасиля и пушкинского дуба из Лукоморья
🧙 Объясняет, как связаны Гарри Поттер и постколониализм
📚 А еще приглашает вас в книжный клуб!
P.S. Для ценителей — фотоотчеты из культурных мест Тель-Авива 🇮🇱
@boomkniga выпустила новую книгу Тома Голда. Я успела осенью пролистнуть «Месть библиотекарей» в бельгийском магазине, она бомбически смешная. Жду, пока книжка доедет в Латвию, а в России она уже есть. И еще у «Бумкниги» — «Пируэт», снятый с Ozon.ru, со скидкой. Если давно откладывали покупку этого комикса, это ваш шанс, в России его скоро может и не быть в продаже.
🚂Терапевтический роман о депортации немцев в СССР: «Наши русские годы» Симоны Тридер
Сидят в ГУЛАГе трое заключенных и обсуждают, за что их посадили на пять лет. Один говорит: да я всегда на пять минут опаздывал на работу. Поэтому меня приговорили за саботаж. Второй сказал: я всегда приходил на пять минут раньше, поэтому меня приговорили за шпионаж. А третий говорит — я всегда приходил вовремя, и тогда меня обвинили в том, что у меня импортные часы. Иначе я не смог бы приходить вовремя.
Это отрывок из книги «Наши русские годы» Симоны Тридер — одной из самых важных для меня переводных новинок года. Роман, выпущенный @ilimbakh — о депортации немцев из Восточной Германии в СССР после Второй мировой войны. Он основан на дневниках матери писательницы.
От «Наших русских лет» я ожидала немудренного рассказа об этом удивительном и болезненном опыте — тебя рано утром выдергивают из кровати, чтобы погрузить в вагон и везти в страну, где живут враги. Там — ватники, ушанки, морозы и — миллионы людей, поставленных на грань выживания. Но книга Симоны Тридер оказалась гораздо многослойнее и сложнее. Вот несколько линий, по которым можно ее читать.
Семейная терапия: речь о взаимоотношениях между Симоной Тридер и ее матерью, которые не складывались никогда. Мама казалось писательнице очень строгой и вечно недовольной старушкой. Каким же удивлением оказалось прочитать ее юношеские дневники, которые писала дерзкая, озорная и острая на язык девушка. Как годы в России изменили мать и сделали из нее то, чем она стала? Это Тридер выясняет, «присваивая» себе ее опыт: в романе нет ни одной цитаты из дневника, писательница все истории пересказывает своими словами, пытаясь их пережить.
Роман взросления, затянувшегося на шесть лет. Ида — так Тридер называет свою героиню — уезжает в Германию, будучи 22-летней девушкой, а возвращается в 28. Надежды получить образование потеряны, и единственное, что движет ей — желание разъехаться с родителями. В СССР жизнь Иды будто поставлена на паузу: ничего не происходит, кроме работы на заводе, ее заявления о поступлении в вузы остаются без ответа, а дата отъезда на родину все откладывается. «Zaftra», вечное «zaftra» — русский ответ на любые вопросы о будущем.
Роман об оптимизме. Потому что даже оказавшиеся в не лучших условиях молодые люди способны любоваться красотой природы, плавать на лодках по Московскому морю, ставить спектакли и надеяться на то, что вот-вот настанет лучшая жизнь.
Роман об осознании вины, поиске родины и идентичности. В этом плане книжка Тридер очень перекликается с «Родиной» Норы Круг.
Роман-мозаика, где опыт матери Тридер дополнила интервью других депортированных. Так даже и анекдоты в книжку попали.
Постараюсь подробную рецензию написать позже, а пока — рекомендую «Наши годы…» насколько горячо, насколько могу.
Сидят в ГУЛАГе трое заключенных и обсуждают, за что их посадили на пять лет. Один говорит: да я всегда на пять минут опаздывал на работу. Поэтому меня приговорили за саботаж. Второй сказал: я всегда приходил на пять минут раньше, поэтому меня приговорили за шпионаж. А третий говорит — я всегда приходил вовремя, и тогда меня обвинили в том, что у меня импортные часы. Иначе я не смог бы приходить вовремя.
Это отрывок из книги «Наши русские годы» Симоны Тридер — одной из самых важных для меня переводных новинок года. Роман, выпущенный @ilimbakh — о депортации немцев из Восточной Германии в СССР после Второй мировой войны. Он основан на дневниках матери писательницы.
От «Наших русских лет» я ожидала немудренного рассказа об этом удивительном и болезненном опыте — тебя рано утром выдергивают из кровати, чтобы погрузить в вагон и везти в страну, где живут враги. Там — ватники, ушанки, морозы и — миллионы людей, поставленных на грань выживания. Но книга Симоны Тридер оказалась гораздо многослойнее и сложнее. Вот несколько линий, по которым можно ее читать.
Семейная терапия: речь о взаимоотношениях между Симоной Тридер и ее матерью, которые не складывались никогда. Мама казалось писательнице очень строгой и вечно недовольной старушкой. Каким же удивлением оказалось прочитать ее юношеские дневники, которые писала дерзкая, озорная и острая на язык девушка. Как годы в России изменили мать и сделали из нее то, чем она стала? Это Тридер выясняет, «присваивая» себе ее опыт: в романе нет ни одной цитаты из дневника, писательница все истории пересказывает своими словами, пытаясь их пережить.
Роман взросления, затянувшегося на шесть лет. Ида — так Тридер называет свою героиню — уезжает в Германию, будучи 22-летней девушкой, а возвращается в 28. Надежды получить образование потеряны, и единственное, что движет ей — желание разъехаться с родителями. В СССР жизнь Иды будто поставлена на паузу: ничего не происходит, кроме работы на заводе, ее заявления о поступлении в вузы остаются без ответа, а дата отъезда на родину все откладывается. «Zaftra», вечное «zaftra» — русский ответ на любые вопросы о будущем.
Роман об оптимизме. Потому что даже оказавшиеся в не лучших условиях молодые люди способны любоваться красотой природы, плавать на лодках по Московскому морю, ставить спектакли и надеяться на то, что вот-вот настанет лучшая жизнь.
Роман об осознании вины, поиске родины и идентичности. В этом плане книжка Тридер очень перекликается с «Родиной» Норы Круг.
Роман-мозаика, где опыт матери Тридер дополнила интервью других депортированных. Так даже и анекдоты в книжку попали.
Постараюсь подробную рецензию написать позже, а пока — рекомендую «Наши годы…» насколько горячо, насколько могу.
Литературный нытик
Что почитать в 2023 году: вторая часть списка. То, что не вошло в первый список: Ольга Токарчук «Книги Якова» — Inspiria Шамиль Идиатуллин «До февраля» — Редакция Елены Шубиной, март-апрель Яна Вагнер «Тоннель» — Редакция Елены Шубиной, вторая половина…
Странные дела с переводом Оливии Мэннинг
Открыла долгожданное «Величайшее благо» Оливии Мэннинг и поняла, что как-то шершаво читается текст. Заглянула в английский оригинал и почувствовала, что перевод будто не совпадает с ним по темпу, по ритму.
Стала цепляться за отдельные фразы, и вот что получилось.
🔸В переводе: «Почувствовав в воздухе первые признаки осенней свежести, он решил всё же надеть пальто и сумел кое-как натянуть его, держа при этом несессер вне досягаемости чумазых детей».
В оригинале: «Holding his case out of reach of ragged children round his knees, he managed first shuffle one arm then the other into his coat». (Но тут все же не «кое-как натянуть пальто», а «умудрился засунуть туда сперва одну руку, потом другую», хотя не уверена в переводе слова «shuffle». Да и дети все же «растрепанные» или «оборванные», а не «чумазые»).
🔸В переводе: «Гарриет еще постояла у окна, наблюдая, как на фоне темного, беззвездного неба вздымаются эбеновые горы».
В оригинале: «Harriet remained a while at the window, watching the mountains rise and grow, ebony against the dim and starless sky». Горы все же «вздымаются и растут», небо — «тусклое и беззвёздное». Но «эбеновыми горами» («горами цвета эбенового дерева?»), как мне кажется, тут и не пахнет.
Странно так упрощать текст, потому что не новость все-таки переводим, а одно из классических произведений XX века. Как же так, @admarginem?
В общем, нельзя делать выводы по первой главе, и я продолжаю читать. Но боюсь, что мое чтение теперь будет омрачено бесконечной сверкой с оригиналом.
#заметкинаполях #мэннинг
Открыла долгожданное «Величайшее благо» Оливии Мэннинг и поняла, что как-то шершаво читается текст. Заглянула в английский оригинал и почувствовала, что перевод будто не совпадает с ним по темпу, по ритму.
Стала цепляться за отдельные фразы, и вот что получилось.
🔸В переводе: «Почувствовав в воздухе первые признаки осенней свежести, он решил всё же надеть пальто и сумел кое-как натянуть его, держа при этом несессер вне досягаемости чумазых детей».
В оригинале: «Holding his case out of reach of ragged children round his knees, he managed first shuffle one arm then the other into his coat». (Но тут все же не «кое-как натянуть пальто», а «умудрился засунуть туда сперва одну руку, потом другую», хотя не уверена в переводе слова «shuffle». Да и дети все же «растрепанные» или «оборванные», а не «чумазые»).
🔸В переводе: «Гарриет еще постояла у окна, наблюдая, как на фоне темного, беззвездного неба вздымаются эбеновые горы».
В оригинале: «Harriet remained a while at the window, watching the mountains rise and grow, ebony against the dim and starless sky». Горы все же «вздымаются и растут», небо — «тусклое и беззвёздное». Но «эбеновыми горами» («горами цвета эбенового дерева?»), как мне кажется, тут и не пахнет.
Странно так упрощать текст, потому что не новость все-таки переводим, а одно из классических произведений XX века. Как же так, @admarginem?
В общем, нельзя делать выводы по первой главе, и я продолжаю читать. Но боюсь, что мое чтение теперь будет омрачено бесконечной сверкой с оригиналом.
#заметкинаполях #мэннинг