Обрезаю косы, вышиваю счастье, окунаю в росы тонкие запястья. Были босы ноги, стали седы власы, а прошло немного -- девять раз по часу. Отворяю двери, выпускаю в поле -- уходите звери, место вам на воле. Не сегодня-завтра наступает осень, как всегда, внезапно, как всегда, без спросу. Собираю травы, соберусь в дорогу, обернусь направо, плюну через ногу, обернусь налево, обернусь лисицей; небо заалело, время раствориться.
Обрезали косы, вышивали счастье, были ноги босы, тонкие запястья. Уходили молча, на закате, лесом, по тропинкам волчьим странные принцессы.

2017

Предыдущая часть

Наскоро перекусив и собравшись, я был готов отправиться в путь. Коту хорошо, ему собирать нечего. Впрочем, и я не то чтоб отягощён пожитками. Кусочек шоколада Лунице понравился, но от второго она вежливо отказалась. Небось, сама-то кувшинки и лягушек ест, или ещё кого похлеще. Как и у Кота, узнавать не очень хотелось.

Немного волнуясь — ведь что делать толком не придумали — мы пошли к болоту. На небо набежали тучи и накрапывал противный осенний дождик (спасибо, не ливень). Пахло мокрым лесом, прелыми листьями, грибами и откуда-то пробивался тонкий запах дыма — такой бывает у хороших берёзовых дров. Захотелось сесть у печки и попивать горячий чай, слушая треск поленьев и гул в печной трубе. А дождь пусть бы себе стучал по крыше и скрёбся в окна, а я б нипочём просто так на улицу и носа не сунул…

Грибной запах становился сильнее и перебивал другие, а ещё доносились звуки, будто какой-то огромный зверь ворочается в своей берлоге, попутно переваривая ужин. Жутковато.

— Привет, — из-за ближней сосны вышла девушка, завёрнутая в одеяло. Впрочем, вид у неё был вполне обыденный почему-то. Чем-то похожа на Луницу, только глаза чёрные, как ночь, а волосы обычного цвета.

Опа. А чего это она так рано спит?

— Аааапчхи! — Чихонька чихнула, но не исчезла, под нашими молчаливыми взглядами она чуть ссутулилась и сказала — Под наркозом я, ппппппчхххиииииии! Слыхала, тут ночью заварушка была? Вам может помочь чем? Я лес вдоль и поперёк знаю.

Луница пожала плечами. Будто она не знает. Мы с Котом переглянулись.

— Мур, — сказал Кот, и потёрся о ноги Чихоньки (вот пройдоха, ко всем-то подход ведает), — Хочешь, давай с наммми, но потом не жалуйся.

Чихонька смерила Кота странным взглядом и кивнула. И мы пошли.

Предыдущая часть

На лес незаметно и без объявления войны пал туман. Он клубился в низинках и ложбинках, обнимал деревья, делал бесстыдно очевидное стыдливо укрытым. Мухль-Тохль пускал дымные колечки из своей трубочки и смотрел вдаль, одномоментно не видя ничего и видя что-то сквозь пространство и время. Господин Мухль отломил кусочек от шляпы и, вздохнув, разжевал. Надвигается беда, тут и бинокля не нужно, эхехехе.

Предыдущая часть

Мы провалились в грибницу.

Мы. Провалились. В. Грибницу.

Чёртова хтонь подвинулась, а туман услужливо дал пинка.

Очень сильно пахло грибами, вокруг было туманно, влажно и склизко, да ещё что-то как будто дышало со всех сторон. Чихонька расчихалась, а Луница принялась браниться, как мужичок из деревни. Кот молчал, а я пытался оглядеться, да куда там.

— Теперь ты мой, нельзя домой, ложитесь спать, грибами стать, весной взойти, назад уйти нельзя теперь, я гриб, не зверь, — бормотание раздавалась отовсюду и ниоткуда одновременно.

— Апчхи! Пчхи! — Чихонька щекотала нос, но всё было без толку — проснуться не выходило.

— Кикимор бы вас побрал! Какого лешего я сюда сунулась! Домовой да поест ваш ужин! — бранилась Луница.

И тут нас начало всасывать.

Предыдущая часть

И тут нас начало всасывать. Чёртов туман сгустился настолько, что ничего на расстоянии вытянутой руки было не разобрать. Грибной дух стоял хоть топором руби. Я слышал, как ругаются мои спутницы, а Кот молчал. Ситуация.

— Ведро! Нужно вырезать из неё ведро, — Кот, пожалуй, был самым спокойным из нас. Брань Луницы, несомненно, украшала вечер, но не настолько же. Туман застилал всё вокруг. Чихонька непрестанно чихала где-то справа от меня. Я пошарил в котомке и нащупал нож. Чёртовы грибы! Ни кусочка в жизни не откушу!

— Боммм-боммм-бимм-баммм!

Кот нашёл ведро и молотил по нему лапой. Всё вокруг дышало и кипело, но видимость всё ещё была нулевая. Я шёл на звук, отбиваясь от чего-то склизского и близкого. Ненавижу грибы!

Нашлось ведро. Кот, весь в какой-то слизи, выжидающе смотрел на меня. В дело пошёл нож.

— Путник, путник, погляди, уходи-не уходи, с нами будешь до конца, как отец твоего отца!

Я застонал и принялся орудовать ножом сильнее. Пшшшшть, и ведро наконец отскочило в сторону. Отлично, а нам выбираться как? Грибной запах напитал меня так, что, казалось, в жизни теперь не отмыться.

следующая часть

Спокойной ночи :)

Про грибы завтра, наверное, будет. Вдохновение штука такая, ветреная.

звонила папе, хрипела в трубку. простуда, кашель, но всё в порядке. ну ломит лапы, валяюсь трупом, холодный кафель, стихи в тетрадке.

звонила другу, рыдала в трубку. да что рыдала, опять хрипела. и всё по кругу: валяюсь трупом, я заебалась, и всем нет дела.

звонила брату, гудки в мобильном, потом второму, не отвечает. за неуплату в тиши могильной отключен номер, а я скучаю.

звонила грише, а номер продан, шесть лет вот будет, как абонент ваш лежит всё тише, над ним сугробы, не ходят люди, всё в чёрных лентах

звонила богу, он не доступен, а так хотелось хоть раз услышать, что за порогом треклятых будней ему есть дело до тех, кто ниже

звоню тебе, ну возьми же трубку, садится чёртова батарея. ну что ж теперь... я валяюсь трупом. и смерть не греет

ничто не греет

2021

бесконечность — это сколько? бесконечность — это много? я недавно видел бога, в тапках выскочив за солью. он стреляет сигареты, он потерян, но не сломлен, хоть немного хмурит брови; что-то бормотал про лето. «лето будет бесконечным, ты узнаешь очень скоро». он спешил покинуть город, он остался незамечен. выдавали только крылья и глаза седые с блеском. вопиющая телесность. но вот крылья точно были. бесконечность — это много? он стреляет сигареты. я сегодня видел бога. этот бог мне должен лето.

будет стылая осень, наше время придёт, может в шесть или в восемь, закружит вороньё. и в дорогу сбирайся, и иди до конца. мойся, кайся и майся, можешь выпить винца. можешь сесть на пороге, но будь добр встать потом, и в дорогу, в дорогу. попрощайся с котом. расчешись и не бойся, просто время пришло, ладно будет с тобой всё, хорошо, весело. будет стылая осень, время смотрит вослед

и тогда нас попросят: предъявите билет

Сегодня не будет снега сегодня не будет лета сегодня закончится эта чёрная полоса
Сегодня дождём укроет, закружит, закрутит, смоет, сегодня нас охраняют суровые небеса
Сегодня не будет плохо, сегодня конец эпохи и завтра совсем не будет мы просто больные люди
Мы просто уходим тихо, лишь дождь по карнизу песней, лишь дождь по зонту лихо, лишь сердцу в груди тесно
Дождями снегами градом травой небесами адом дорогами и полями морями и кораблями несёт нас навстречу ветру и так и должно быть это

2017

Собери в ладонь кувшинки и не тронь воды
Ветер тонкой паутинкой путает следы
Ночь выходит на дорогу шелестит листвой
Прочь тоску долой тревогу к чёрту волчий вой
За далёкими лесами слышен дождь грибной
Позже он случится с нами упадёт стеной
Собери в ладонь кувшинки и не тронь воды
Ночь выходит на тропинки путает следы

2017

стирает ночь условия задачи — в ней чьи-то имена и прочий бред. они отныне ничего не значат, и просто растворяются во мгле. расставит ночь на небосклоне точки, и имена рассеются вдали. истает, как свеча, неровный почерк. на горизонте тонут корабли. доносит ночь обрывки колыбельных, ей снова удалось нас обмануть. я просыпаюсь в стенах корабельных, отчаянно надеясь утонуть.

2017

надежду взяв он сложит крылья
и передаст живым лететь
есть вещи посильнее в жизни
чем смерть

крик совы, запах ягод, за тропинкой в росу упасть, раствориться в тумане, прорасти камышами, пропасть. отражается в небе мой путь. я лечу облаками на север, я на запад теку рекой, рукава мои — серебро. как-нибудь
мы увидимся, верю, береги свой покой, как другие добро.
я устал. убегает тропинка следами хитрых лис и напуганных зайцев. мне сто раз по полста, я из диких актрис и несчастных скитальцев собрал свой приход, свою паству, проповедовал ведьмам лесным и болотным огням.
делал ход, ещё ход, даже если напрасно, мне не жалко теперь ни секунды, ни дня.
я устал. пробираться сквозь дикие чащи, я устал высекать искры, чтоб до небес. кем я стал? я ничей, я один, я пропащий, я бескрыл, я отвержен, я просто исчез.
опустился туман, ещё ниже, и ниже, закричала сова, месяц тает вдали. потянуло дымком от костра, и я вижу: я живой, я дышу, ничего не болит.

2017

разговоры с богом по вечерам, чужие лица, походы по докторам, не остановиться сниться, весна ударяет в колокол — баммм, и ты будто колкий небесный звук, напоминающий гром, звучишь
везде вокруг, сквозь бездну рук, сквозь силуэты людей, парки, площади, лесную тишь, глубь заводей, ты несёшься чайкой небесной выше и выше, и выше, разгоняешься в небо, заполняешь собой мир, везде слышно, чёрт возьми, когда всевышний берётся играть людьми получается такой сериал, такая литература, грёбаный unreal, живопись и скульптура, попса и речитатив, лейся-лейся песни этой весенней мотив. пока я жив, меня водит рука небесная, аты-баты, ты знай иди, как стойкий оловянный солдатик с чёрной дырой в груди; что никогда не вернётся домой, не предусмотрено, абонент недоступен, абонент ужасно тупит, не в ладах с головой; время выходит, течёт, разговоры с богом больше не в счёт.

хохочут филины в лесу, а лисы жгут костёр
я им гостинчиков несу, я маленьк и хитёр
ночное небо и туман, лошадка спит во мгле
а лес велик, и он в карман сложил меня к себе
там где-то друг, сидит и ждёт, как ждут иных с косой
он любит чай и сладкий мёд, и шаг его косой
взлетают искры до небес и месяц серебром
чудит по лесу мелкий бес, беззлобно и с добром
туман лежит, и лошадь спит, и лисы жгут костёр
а ёжик в темноте спешит, он маленьк и хитёр

хрен знает где, у чёрта на куличках. господь читает вслух нам нашу личку. перемежая саркастичной речью, расстреливает нас дождя картечью. вы посидите, дети, поиграйте, а после по домам — стелить кровати. а после — не ходи по чёрной речке. господь с ним, вы смешные человечки. и ночь испуганно к земле прижмётся, и поцелует землю утром солнце, и будут радостно смеяться птицы, и будет город. больше не случится
ничего плохого, он так пообещал нам, выдал слово. велел бежать, вставать, творить и улыбаться. он говорил: по сердцу ваши танцы. и
так и жили, закружили, не тужили, а с головой и сроду не дружили, и
так смеялось солнце в высоте небесной, что этот мир казался просто песней. однажды ты услышишь эту сказку, из уст последнего ночного пассажира. ты не пугайся, этот парень не опасный. он просто написал картину мира.