Паштел-да-ната – главный десерт Португалии. Это такая корзиночка с кремом, которая, когда ешь ее впервые, на первом укусе ощущается как «ну, че-то не очень», а на втором уже как «ой, мамочки, дайте мне еще восемь штук». На третьем укусе люди могли бы сочинять кантаты или оды, но, к сожалению, паштелы маленькие и на втором укусе уже заканчиваются.
Паштелы придумали португальские монахи. В 18 веке они использовали яичные белки, чтобы крахмалить одежду, а выбрасывать столько желтков было не боголепно. Поэтому они понаделали десертов, состоящих из лошадиной дозы желтков, слоеного теста, воды, цедры лимона, корицы и сахара, и стали продавать народу. Тут-то деньги и пошли в монастырь. Монахам стало сложно соблюдать обет бедности.
Сейчас оригинальный рецепт паштела знают всего пять человек в мире. Примерно сто лет назад он был продан монахами владельцу сахарного завода, который немедленно открыл свою кондитерскую – Pastéis de Belém. Рецепт известен отцу владельца, пекарю на пенсии, а также трем кондитерам, которые заслужили эту честь десятилетиями верной службы. Каждый день они закрываются на замок, чтобы приготовить тесто и начинку.
Хранители никогда не путешествуют вместе, чтобы не убиться хором в самолете и не унести с собой тайну корзиночки. Наверняка у них существует и инструкция насчет пыток и соблазнения женщинами. Одним словом, это очень молчаливые и крепкие духом кондитеры.
Незнание оригинального рецепта, конечно, никого не останавливает от производства собственных паштелов. В Лиссабоне их выпекают сотнями тысяч в день, и нет невкусных. Стоят они в среднем по полтора евро. Как и положено монашескому десерту – по-божески.
На верхнем фото Эмма Стоун в оскароносном фильме «Бедные-несчастные» уминает паштелы, заодно прославляя их на весь мир.
Рецепт воспоследует.
Паштелы придумали португальские монахи. В 18 веке они использовали яичные белки, чтобы крахмалить одежду, а выбрасывать столько желтков было не боголепно. Поэтому они понаделали десертов, состоящих из лошадиной дозы желтков, слоеного теста, воды, цедры лимона, корицы и сахара, и стали продавать народу. Тут-то деньги и пошли в монастырь. Монахам стало сложно соблюдать обет бедности.
Сейчас оригинальный рецепт паштела знают всего пять человек в мире. Примерно сто лет назад он был продан монахами владельцу сахарного завода, который немедленно открыл свою кондитерскую – Pastéis de Belém. Рецепт известен отцу владельца, пекарю на пенсии, а также трем кондитерам, которые заслужили эту честь десятилетиями верной службы. Каждый день они закрываются на замок, чтобы приготовить тесто и начинку.
Хранители никогда не путешествуют вместе, чтобы не убиться хором в самолете и не унести с собой тайну корзиночки. Наверняка у них существует и инструкция насчет пыток и соблазнения женщинами. Одним словом, это очень молчаливые и крепкие духом кондитеры.
Незнание оригинального рецепта, конечно, никого не останавливает от производства собственных паштелов. В Лиссабоне их выпекают сотнями тысяч в день, и нет невкусных. Стоят они в среднем по полтора евро. Как и положено монашескому десерту – по-божески.
На верхнем фото Эмма Стоун в оскароносном фильме «Бедные-несчастные» уминает паштелы, заодно прославляя их на весь мир.
Рецепт воспоследует.
Итак, обещанный рецепт. Да, он не из-за закрытых дверей той самой кондитерской в Белеме, но почти: Девид Лейте, знаменитый кулинар и писатель, двадцать лет приезжает в Confeitaria de Belém и допущен на кухню, где пирожные ваяют и пекут уже из приготовленного хранителями теста и крема.
Этап 1: Тесто.
1. Смешиваем ингредиенты. Бросьте в чашу миксера 2 стакана минус 2 ложки муки, щепотку соли и ¾ стакана холодной воды. Включите миксер и смотрите, как рождается тесто. Это займет секунд 30.
2. Раскатываем тесто. Засыпьте стол мукой, превратите тесто в квадрат 15 см, накройте пленкой и дайте ему отдохнуть 15 минут.
3. Раскатайте тесто в квадрат 45 см.
4. Сливочное шоу. Намажьте 2/3 теста 70 граммами сливочного масла. Теперь сложите его в три слоя, удаляя лишнюю муку. Повторите раскатку и намазывание еще раз. И еще раз. По ходу дела надо использовать еще 150 г масла.
Финал: превращение в рулет. Раскатайте тесто в прямоугольник 45×50 см, намажьте остатки масла и сверните в рулет. Заверните в пленку и спрячьте в холодильник на 2 часа или, если больше не хотите видеть это сегодня, – на ночь.
Этап 2: Заварной крем.
1. В миске взбейте 3 ложки муки и ¼ стакана молока до однородности.
2. В кастрюльке доведите до кипения 1 и 1/3 стакана сахара, палочку корицы и 2/3 стакана воды. Не перемешивать.
3 Готовимся к апогею. В другой кастрюльке вскипятите стакан молока, вмешайте его в мучную смесь, корицу долой, добавьте сироп, 1/2 ложки ванильного экстракта и взбивайте минуту. Смесь должна быть теплой, но не горячей.
4. Теперь те самые желтки, 6 больших или 7 маленьких. Взбейте, процедите в миску, накройте пленкой и пусть крем ждет своего часа.
Этап 3: Собираем десерт.
1. Жар на пределе. Разогрейте духовку до максимума (вообще требуется 290 градусов, но не у всех есть) и дайте ей 30 минут привыкнуть к адскому режиму. Решетка ставится на самый верх.
2. Работа с тестом. Достаньте рулет и укатайте примерно до 2,5 см в диаметре и 40 в длину. Нарежьте на кусочки по 1,8 см и укладывайте в формы для маффинов. Окуните пальцы в воду и разровняйте ими тесто так, чтобы дно было тонким, а стенки чуть толще и выше формы.
3. Заполнение. Наполните формы заварным кремом на ¾. Вздохните глубже. Это последний шаг.
4 Выпекайте. Отправьте в духовку. Для мини-форм 8–9 минут, для больших — 15–17. Не бойтесь темных пятен — это фирменные знаки паштелов.
Эпилог: слезы радости.
Дайте корзинкам слегка остыть, посыпьте их сахарной пудрой, молотым миндалем и ешьте уже. Вы герой.
А мне страшно даже перечитывать.
Этап 1: Тесто.
1. Смешиваем ингредиенты. Бросьте в чашу миксера 2 стакана минус 2 ложки муки, щепотку соли и ¾ стакана холодной воды. Включите миксер и смотрите, как рождается тесто. Это займет секунд 30.
2. Раскатываем тесто. Засыпьте стол мукой, превратите тесто в квадрат 15 см, накройте пленкой и дайте ему отдохнуть 15 минут.
3. Раскатайте тесто в квадрат 45 см.
4. Сливочное шоу. Намажьте 2/3 теста 70 граммами сливочного масла. Теперь сложите его в три слоя, удаляя лишнюю муку. Повторите раскатку и намазывание еще раз. И еще раз. По ходу дела надо использовать еще 150 г масла.
Финал: превращение в рулет. Раскатайте тесто в прямоугольник 45×50 см, намажьте остатки масла и сверните в рулет. Заверните в пленку и спрячьте в холодильник на 2 часа или, если больше не хотите видеть это сегодня, – на ночь.
Этап 2: Заварной крем.
1. В миске взбейте 3 ложки муки и ¼ стакана молока до однородности.
2. В кастрюльке доведите до кипения 1 и 1/3 стакана сахара, палочку корицы и 2/3 стакана воды. Не перемешивать.
3 Готовимся к апогею. В другой кастрюльке вскипятите стакан молока, вмешайте его в мучную смесь, корицу долой, добавьте сироп, 1/2 ложки ванильного экстракта и взбивайте минуту. Смесь должна быть теплой, но не горячей.
4. Теперь те самые желтки, 6 больших или 7 маленьких. Взбейте, процедите в миску, накройте пленкой и пусть крем ждет своего часа.
Этап 3: Собираем десерт.
1. Жар на пределе. Разогрейте духовку до максимума (вообще требуется 290 градусов, но не у всех есть) и дайте ей 30 минут привыкнуть к адскому режиму. Решетка ставится на самый верх.
2. Работа с тестом. Достаньте рулет и укатайте примерно до 2,5 см в диаметре и 40 в длину. Нарежьте на кусочки по 1,8 см и укладывайте в формы для маффинов. Окуните пальцы в воду и разровняйте ими тесто так, чтобы дно было тонким, а стенки чуть толще и выше формы.
3. Заполнение. Наполните формы заварным кремом на ¾. Вздохните глубже. Это последний шаг.
4 Выпекайте. Отправьте в духовку. Для мини-форм 8–9 минут, для больших — 15–17. Не бойтесь темных пятен — это фирменные знаки паштелов.
Эпилог: слезы радости.
Дайте корзинкам слегка остыть, посыпьте их сахарной пудрой, молотым миндалем и ешьте уже. Вы герой.
А мне страшно даже перечитывать.
Доброе лиссабонское. Творческое. Вы угадаете эту мелодию с трех нот.
В любой непонятной ситуации в Лиссабоне нужно идти слушать фаду. Песни немолодых женщин в длинных шалях под аккомпанемент двух гитар. Наверняка молодые женщины тоже исполняют фаду, но совершенство приходит к ним с годами, и тогда уже их выпускают в приличные места. Несовершенство в этом жанре жестоко карается – плохих фадишта положено освистывать, зато хороших – боготворить.
Хорошая фадишта должна своим пением выражать «саудади» – сложную смесь грусти, любовной тоски, одиночества и надежды. С такими задачами фаду вполне могла бы стать русской музыкой, даже гимном. Но по ошибке родилась в бедных кварталах Лиссабона, чтобы за пару веков превратиться в национальное достояние.
Пышнее всего фаду расцветала при диктаторе Салазаре, примерно с 30-х годов прошлого века. Потому что фаду – это не про слова, которые могла порезать цензура. Зрители приходили, чтобы послушать, как поют тоску и отчаяние, смешанные с надеждой. Одним взмахом шали фадишта могла передать сложную гамму чувств под названием «когда мы уже свергнем наконец эту мразь». Салазар, кстати, о чем-то таком догадывался, так что исполнять фаду на улицах было запрещено.
Главной звездой и героиней фаду была Амалия Родригеш, или просто Амалия. Когда она умерла, в Португалии был объявлен трехдневный траур. Вот ссылка на одну из ее песен – по-моему, вполне себе древне-русская тоска и гимн ноябрьских вечеров.
#лиссабон
Хорошая фадишта должна своим пением выражать «саудади» – сложную смесь грусти, любовной тоски, одиночества и надежды. С такими задачами фаду вполне могла бы стать русской музыкой, даже гимном. Но по ошибке родилась в бедных кварталах Лиссабона, чтобы за пару веков превратиться в национальное достояние.
Пышнее всего фаду расцветала при диктаторе Салазаре, примерно с 30-х годов прошлого века. Потому что фаду – это не про слова, которые могла порезать цензура. Зрители приходили, чтобы послушать, как поют тоску и отчаяние, смешанные с надеждой. Одним взмахом шали фадишта могла передать сложную гамму чувств под названием «когда мы уже свергнем наконец эту мразь». Салазар, кстати, о чем-то таком догадывался, так что исполнять фаду на улицах было запрещено.
Главной звездой и героиней фаду была Амалия Родригеш, или просто Амалия. Когда она умерла, в Португалии был объявлен трехдневный траур. Вот ссылка на одну из ее песен – по-моему, вполне себе древне-русская тоска и гимн ноябрьских вечеров.
#лиссабон
Это ужасно смешное, не могу молчать. Еще в Москве у нас была большая семейная посиделка. В конце любой посиделки мой папа обычно забывает там очки, часы или ключи. Иногда телефон, но это быстро выясняется. Пропажу остального он обнаруживает уже дома, три раза его перевернув. Папа выступает в амплуа «старик отец», а этот образ требует постоянства.
И вот, перевернув три раза квартиру, папа выяснил, что в гости сходил не зря – очки забыты. А посиделка – географически – была у черта на рогах, в не совсем ближнем Подмосковье. В результате очки и папу разлучают не меньше семидесяти километров. «Придумай что-нибудь», – говорит мне семья, ведь я перемещаю съемочные группы между континентами. Что мне стоит вернуть отцу очки.
Я выстраиваю цепочку, достойную сделки по расселению большой коммунальной квартиры. Из Звенигорода очки перемещаются на Николину Гору, из Кунцево на Киевскую. Задействована большая сеть друзей и родственников. В финале очки попадают к моей сестре, которая работает в одном здании с моей подругой, которая живет рядом с нами. Все идет просто отлично, кроме того, что подругу я забываю об этом предупредить. Далее кульминация.
Ничего не подозревающая подруга сидит в своем важном кабинете, погруженная в мысли об устойчивом развитии компании. К ней молча входит моя сестра с красивой черной бархатной коробкой, в которую кто-то еще в начале цепочки, в районе Звенигорода, упаковал очки (возможно, чтобы подчеркнуть важность миссии). Протягивает ей эту коробку и говорит: «Это очки нашего папы».
По словам подруги, ее мозг никогда еще не работал на таком пределе. Да, мы не чужие ей люди, но не до такой же степени. Во-первых, что с папой? Во-вторых, почему очки? Является ли это нашим семейным ритуалом, согласно которому очки отца передаются старшей подруге младшей дочери как символ мудрости в третью среду ноября? Или мы просто дарим ей очки, немного б/у, но в хорошем состоянии, поскольку цены растут и не так просто в наше время купить что-то приличное? В любом случае, понимает она, надо как-то реагировать. Встать на одно колено, перекреститься или поцеловать коробку.
«Нет слов», – говорит подруга, вспомнив фразу Раневской, подходящую к самым затруднительным жизненным ситуациям. И на всякий случай убегает на совещание, а на самом деле из-за угла пишет мне смс: «Мне принесли очки твоего папы. Мои действия?»
Сегодня старик отец наконец воссоединился с очками. Семья вместе со всеми подругами попросила его терять их как можно ближе к дому.
#истории
И вот, перевернув три раза квартиру, папа выяснил, что в гости сходил не зря – очки забыты. А посиделка – географически – была у черта на рогах, в не совсем ближнем Подмосковье. В результате очки и папу разлучают не меньше семидесяти километров. «Придумай что-нибудь», – говорит мне семья, ведь я перемещаю съемочные группы между континентами. Что мне стоит вернуть отцу очки.
Я выстраиваю цепочку, достойную сделки по расселению большой коммунальной квартиры. Из Звенигорода очки перемещаются на Николину Гору, из Кунцево на Киевскую. Задействована большая сеть друзей и родственников. В финале очки попадают к моей сестре, которая работает в одном здании с моей подругой, которая живет рядом с нами. Все идет просто отлично, кроме того, что подругу я забываю об этом предупредить. Далее кульминация.
Ничего не подозревающая подруга сидит в своем важном кабинете, погруженная в мысли об устойчивом развитии компании. К ней молча входит моя сестра с красивой черной бархатной коробкой, в которую кто-то еще в начале цепочки, в районе Звенигорода, упаковал очки (возможно, чтобы подчеркнуть важность миссии). Протягивает ей эту коробку и говорит: «Это очки нашего папы».
По словам подруги, ее мозг никогда еще не работал на таком пределе. Да, мы не чужие ей люди, но не до такой же степени. Во-первых, что с папой? Во-вторых, почему очки? Является ли это нашим семейным ритуалом, согласно которому очки отца передаются старшей подруге младшей дочери как символ мудрости в третью среду ноября? Или мы просто дарим ей очки, немного б/у, но в хорошем состоянии, поскольку цены растут и не так просто в наше время купить что-то приличное? В любом случае, понимает она, надо как-то реагировать. Встать на одно колено, перекреститься или поцеловать коробку.
«Нет слов», – говорит подруга, вспомнив фразу Раневской, подходящую к самым затруднительным жизненным ситуациям. И на всякий случай убегает на совещание, а на самом деле из-за угла пишет мне смс: «Мне принесли очки твоего папы. Мои действия?»
Сегодня старик отец наконец воссоединился с очками. Семья вместе со всеми подругами попросила его терять их как можно ближе к дому.
#истории
Еще одна португальская прелесть называется жинжа. Это вишневый ликер крепостью 23 градуса божественного вкуса и удивительной доступности. Выпить рюмку жинжи можно буквально на каждом углу. А иногда ею и закусить — в некоторых жинжериях ликер наливают в шоколадные рюмки.
Паштелы и жинжа сделали нашу неделю в Лиссабоне. Пара корзиночек на завтрак (наш юный оператор Андрюша съедает шесть, но ему можно) и потом рюмка жинжи в любой момент, когда требуется порция оптимизма. И у нас двенадцать часов вдохновенно отснятого материала.
Задумалась о переносе этой дивной традиции на родину, представила себе милые гостеприимные сказочные окошки в русском стиле (в голове промелькнуло название «Дом белочки», но было вычеркнуто за пророческую двусмысленность) — и вот уже метрополитен и автобусы полны улыбчивых лиц и красивых женщин. Нам надо такое хотя бы на зиму, а то с оптимизмом ужасные проблемы вплоть до марта, не говоря о вдохновении.
Паштелы и жинжа сделали нашу неделю в Лиссабоне. Пара корзиночек на завтрак (наш юный оператор Андрюша съедает шесть, но ему можно) и потом рюмка жинжи в любой момент, когда требуется порция оптимизма. И у нас двенадцать часов вдохновенно отснятого материала.
Задумалась о переносе этой дивной традиции на родину, представила себе милые гостеприимные сказочные окошки в русском стиле (в голове промелькнуло название «Дом белочки», но было вычеркнуто за пророческую двусмысленность) — и вот уже метрополитен и автобусы полны улыбчивых лиц и красивых женщин. Нам надо такое хотя бы на зиму, а то с оптимизмом ужасные проблемы вплоть до марта, не говоря о вдохновении.
Летим на Азоры к китам и гортензиям. С чувством выполненного долга, жинжей и в бизнес-классе. Он на европейских рейсах нехитрый – сиденье обычное, просто никого не сажают рядом. Зато с отличным питанием, не говоря о напитках.
Я до этого дважды была на Азорах, так что помню, как Отче наш, что главный остров архипелага – Сан-Мигель, а столица его – Понта-Дельгада. И тут приятный голос командира экипажа говорит, что через 30 минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Жуан-Паулу.
Глаза мои, блаженно прикрытые, открылись сразу на лоб, как у Тома, когда Джерри бьет его
по голове доской. Жуан, мать его, Паулу – это ни разу не Понта-Дельгада. Или этот самолет тоже захвачен хомяками (все мы знаем, что существует закон парных случаев), или мы купили билеты не на тот рейс. А поскольку поездку планировала я, то перед лицом своих товарищей предпочла бы версию с хомяками, это с кого угодно снимает любую ответственность.
Потому что иначе придется как-то объяснять, почему уже через 30 минут, темной ночью, мы приземлимся в неизвестной мне точке географии. И интернета нет на борту – невозможно даже прицелиться в этого коварного Жуан-Паулу и как-то с ним заранее примириться, присмотрев ночлег и интересные достопримечательности. Потому что неясно, как часто из Жуан-Паулу самолёты летают в Понта-Дельгаду. А вдруг раз в неделю и последний улетел только вчера?
Пока я оплакивала минивэн, который напрасно ждёт нас в аэропорту Понта-Дельгады, теплый дом и вкусный ужин («Значит, Галечка в Москве — а я на полу в Ленинграде!»), самолёт плюхнулся на шасси. «Уважаемые пассажиры, наш рейс приземлился в аэропорту Иоанна Павла II города Понта-Дельгада», - ласково сказала стюардесса. И тут я поняла, что чувствуют иностранцы, когда, подлетая к московскому Шемеретьево, узнают, что прибывают в Александра Сергеевича Пушкина.
Я до этого дважды была на Азорах, так что помню, как Отче наш, что главный остров архипелага – Сан-Мигель, а столица его – Понта-Дельгада. И тут приятный голос командира экипажа говорит, что через 30 минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Жуан-Паулу.
Глаза мои, блаженно прикрытые, открылись сразу на лоб, как у Тома, когда Джерри бьет его
по голове доской. Жуан, мать его, Паулу – это ни разу не Понта-Дельгада. Или этот самолет тоже захвачен хомяками (все мы знаем, что существует закон парных случаев), или мы купили билеты не на тот рейс. А поскольку поездку планировала я, то перед лицом своих товарищей предпочла бы версию с хомяками, это с кого угодно снимает любую ответственность.
Потому что иначе придется как-то объяснять, почему уже через 30 минут, темной ночью, мы приземлимся в неизвестной мне точке географии. И интернета нет на борту – невозможно даже прицелиться в этого коварного Жуан-Паулу и как-то с ним заранее примириться, присмотрев ночлег и интересные достопримечательности. Потому что неясно, как часто из Жуан-Паулу самолёты летают в Понта-Дельгаду. А вдруг раз в неделю и последний улетел только вчера?
Пока я оплакивала минивэн, который напрасно ждёт нас в аэропорту Понта-Дельгады, теплый дом и вкусный ужин («Значит, Галечка в Москве — а я на полу в Ленинграде!»), самолёт плюхнулся на шасси. «Уважаемые пассажиры, наш рейс приземлился в аэропорту Иоанна Павла II города Понта-Дельгада», - ласково сказала стюардесса. И тут я поняла, что чувствуют иностранцы, когда, подлетая к московскому Шемеретьево, узнают, что прибывают в Александра Сергеевича Пушкина.
Я, конечно, со своим перелетом на таинственный Жуан-Паулу все пропустила и про День матери вспомнила только сегодня благодаря поздравлениями в комментариях. А про яжемать имею сказать следующее.
Когда сыну моему было около года, я привела его на детскую площадку и что-то он там не очень страшное сотворил. Тут кто-то громко сказал: «Где родители этого ребенка?» Все забегали и начали искать родителей. И я тоже забегала и начала искать родителей. И довольно не сразу я поняла, что я и есть родитель этого ребенка. Это было совершенно удивительно и очень странно. Мать должна быть мудра и основательна, я же была легковесна во всех смыслах.
До сих пор, когда в контексте мальчика говорят о его родителях (теперь уже в основном в формате тостов), я внутренне оглядываюсь по сторонам и ищу этих людей.
Матери, с прошедшим♥️
Когда сыну моему было около года, я привела его на детскую площадку и что-то он там не очень страшное сотворил. Тут кто-то громко сказал: «Где родители этого ребенка?» Все забегали и начали искать родителей. И я тоже забегала и начала искать родителей. И довольно не сразу я поняла, что я и есть родитель этого ребенка. Это было совершенно удивительно и очень странно. Мать должна быть мудра и основательна, я же была легковесна во всех смыслах.
До сих пор, когда в контексте мальчика говорят о его родителях (теперь уже в основном в формате тостов), я внутренне оглядываюсь по сторонам и ищу этих людей.
Матери, с прошедшим♥️