Анатолия Несмияна мы не любим за его скрытую русофобию и любовь к коммунистической диктатуре,но иногда и на него находит прозрение и он разражается вполне себе годным текстом, под которым подписались бы даже мы.
"Турция последовательно идет по пути превращения себя в крупнейший европейский газовый хаб, теперь предлагая Европе среднеазиатский газ, причем в трубопроводном варианте транспортировки, что сегодня для Европы является крайне важным и значимым фактором. По сути, уход Газпрома с европейского рынка привел к появлению новых игроков и его перебалансировке.
Через несколько лет можно будет смотреть на новые балансы и объемы, но одно уже ясно: России на европейском рынке не будет, а если она кривыми путями и сможет продавать там свой газ, то это будут совершенно иные объемы и по совершенно иным ценам и условиям.
Царь Петр и все последующие руководители страны пробивали для России путь на европейские рынки не просто годами и десятилетиями, а столетиями. Понадобилось всего десять лет и нечто невзрачное на главном посту, чтобы триста лет российской политики были выброшены в никуда, а плоды этих тяжелейших и во многом кровавых усилий достались кому-то другому."
Анатолия Несмияна мы не любим за его скрытую русофобию и любовь к коммунистической диктатуре,но иногда и на него находит прозрение и он разражается вполне себе годным текстом, под которым подписались бы даже мы.
"Турция последовательно идет по пути превращения себя в крупнейший европейский газовый хаб, теперь предлагая Европе среднеазиатский газ, причем в трубопроводном варианте транспортировки, что сегодня для Европы является крайне важным и значимым фактором. По сути, уход Газпрома с европейского рынка привел к появлению новых игроков и его перебалансировке.
Через несколько лет можно будет смотреть на новые балансы и объемы, но одно уже ясно: России на европейском рынке не будет, а если она кривыми путями и сможет продавать там свой газ, то это будут совершенно иные объемы и по совершенно иным ценам и условиям.
Царь Петр и все последующие руководители страны пробивали для России путь на европейские рынки не просто годами и десятилетиями, а столетиями. Понадобилось всего десять лет и нечто невзрачное на главном посту, чтобы триста лет российской политики были выброшены в никуда, а плоды этих тяжелейших и во многом кровавых усилий достались кому-то другому."
For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from es
