адовень.
Рассвет иль закат?.. Так себя и безумцем Невольно сочтёшь! #хайку #сэнрю
Отложка в очередной раз убила комменты. Простите.
Несколько обновлений по заброхам, о которых писал прежде и фотографии с которых неоднократно постил. В некотором роде итоги года.
1) Из несвежего: санаторий-профилакторий, что на Варавино, снесли. Дело пошло ещё в августе, а работы по расчистке территории прекратились с наступлением холодов в ноябре. На заметно расширившемся пустыре теперь видно одни лишь сваи и ростверки.
2) Лампу заколотили. Все входы основательно перекрыли досками, даже старые заграждения местами подновили. Но по льду добраться покамест можно, большие пролёты со стороны воды заколотить не успели до холодов. Видимо, заявления об интересе инвесторов к площадям у ж/д путей, занятым Лампой, всё-таки не были пустыми словами популистов, и в скором времени можно ждать сноса (ставлю на август наступающего 2025 года – хотя всё говорило, что могли начать уже в августе года нынешнего).
3) Судя по всему, военные решили всё-таки восстановить городок Архангельск-130. Ну или додумались законсервировать по-нормальному (спустя двадцать лет, хах). Корпуса воинской части основательно огородили бетонным забором ещё летом, а главный вход в бункер закрыли в октябре толстенным стальным листом, расчистив помещения от хлама; боковые входы пока свободны, перекроют уже только весной.
Что до Лахтинского аэродрома, там, верно, никогда не кончатся тыринг плит, разрушение корпусов заради битого кирпича и превращение ВПП в мусорный полигон; хоть это и армейская консерва, на аэродром прочно забили – лес не огородишь.
Из пятёрки знаковых заброх Архангельска и пригорода прекрасно чувствует себя разве что Гидролизный завод ("недавние" карточки тут): в предыдущие пять лет комплекс наполовину разобрали, а потом дело заглохло.
Радостно, что закоулки города приходят в движение. Грустно, что вместилищ для моей меланхолии становится всё меньше.
1) Из несвежего: санаторий-профилакторий, что на Варавино, снесли. Дело пошло ещё в августе, а работы по расчистке территории прекратились с наступлением холодов в ноябре. На заметно расширившемся пустыре теперь видно одни лишь сваи и ростверки.
2) Лампу заколотили. Все входы основательно перекрыли досками, даже старые заграждения местами подновили. Но по льду добраться покамест можно, большие пролёты со стороны воды заколотить не успели до холодов. Видимо, заявления об интересе инвесторов к площадям у ж/д путей, занятым Лампой, всё-таки не были пустыми словами популистов, и в скором времени можно ждать сноса (ставлю на август наступающего 2025 года – хотя всё говорило, что могли начать уже в августе года нынешнего).
3) Судя по всему, военные решили всё-таки восстановить городок Архангельск-130. Ну или додумались законсервировать по-нормальному (спустя двадцать лет, хах). Корпуса воинской части основательно огородили бетонным забором ещё летом, а главный вход в бункер закрыли в октябре толстенным стальным листом, расчистив помещения от хлама; боковые входы пока свободны, перекроют уже только весной.
Что до Лахтинского аэродрома, там, верно, никогда не кончатся тыринг плит, разрушение корпусов заради битого кирпича и превращение ВПП в мусорный полигон; хоть это и армейская консерва, на аэродром прочно забили – лес не огородишь.
Из пятёрки знаковых заброх Архангельска и пригорода прекрасно чувствует себя разве что Гидролизный завод ("недавние" карточки тут): в предыдущие пять лет комплекс наполовину разобрали, а потом дело заглохло.
Радостно, что закоулки города приходят в движение. Грустно, что вместилищ для моей меланхолии становится всё меньше.
Ну что ж. Старый год подходит к концу. Нечистот, гадости, мерзостного ужаса и прочих неприятностей было немерено. В этом году метамодерн не победил; продолжавшиеся в 2023 году военные конфликты либо не завершились, либо оставили горькое послевкусие; ну а я потихоньку гнию и смиряюсь с тем, что прыгнуть выше своей головы ни у меня, ни у кого-либо ещё не получится.
Что будет дальше? Ну, хочется верить, что люди наконец вспомнят, какие мы миролюбивые существа, не желающие терпеть вóйны и иерархический гнёт ради призрачных благ. Вспомнят, что кровожадность не предписана нам природой – так считают лишь те, кто не способен сделать разумный выбор и отказывает в этой способности другим. И хотелось бы, конечно, чтобы и я наконец обрёл свой покой. Радостно, что намётки для всего перечисленного есть уже сейчас.
А вам, дорогие подписчики, господа и товарищи, желаю хорошенько отдохнуть, сбросить хотя бы на недельку груз забот и не тосковать понапрасну. Любуйтесь этим миром почаще, и вы найдёте, за что его любить, а если уже – только сильнее полюбите.
С наступающим Новым Годом!😊
Что будет дальше? Ну, хочется верить, что люди наконец вспомнят, какие мы миролюбивые существа, не желающие терпеть вóйны и иерархический гнёт ради призрачных благ. Вспомнят, что кровожадность не предписана нам природой – так считают лишь те, кто не способен сделать разумный выбор и отказывает в этой способности другим. И хотелось бы, конечно, чтобы и я наконец обрёл свой покой. Радостно, что намётки для всего перечисленного есть уже сейчас.
А вам, дорогие подписчики, господа и товарищи, желаю хорошенько отдохнуть, сбросить хотя бы на недельку груз забот и не тосковать понапрасну. Любуйтесь этим миром почаще, и вы найдёте, за что его любить, а если уже – только сильнее полюбите.
С наступающим Новым Годом!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
адовень.
Мать Паши Дурова очень люблю, отложка комменты опять убила.
Почему умер адовень?
Вы можете помнить, как я когда-то давно сетовал, что во мне умирает рассказчик. А если такого не говорил вовсе, то тут уже грешок моей прихотливой памяти.
А что я из раза в раз рассказывал? Ничего. Лишь изливал себя или пересказывал другого. Я пытался по словечку выверить своё впечатление от события, чтобы передать его значимые тонкости. Значимые для меня. Но не для читателя.
Я прожжёный эгоист. Меня вдруг осенила мысль, что я о других мало забочусь. Я лишён даже стремления искренне понять другого, такое желание мне диктует разве что перфекционизм. Этот фатальный недостаток – не то воспитания, не то божественного замысла – рушит меня как рассказчика и даже как личность.
Я хочу нравиться, но мне бесконечно всё равно, нравлюсь ли я. Я тревожусь, если мне говорят что-то против меня, но мне откровенно наплевать, что обо мне сказали. Иначе говоря, я постоянно живу в предвосхищении радости или ужаса общения, но результат мне абсолютно безразличен. Это какая-то ошибка. Я не нашёл ей объяснения. И поэтому топчусь на месте.
Но зато этим объясняется широта спектра моих интересов. Предвосхищая, я знаю, что я, в силу ограниченности своего ума, ничто не способен освоить, поэтому мне хватает всего лишь попробовать, а затем бросить и забыть. Поэтому я знаю всё и ничего одновременно.
Я не встречал людей, которые были бы похожи на меня. Встреть я такого человека, я бы его возненавидел.
Я заглядываю внутрь себя и вижу лишь гиблое болото.
Если миллениум стал рубежом человеческого миросознания, я – лицо миллениума.
Однажды я исчезну. Ещё раньше, чем умру. В этом моя свобода.
И всё-таки я никак не могу избавиться от всех трупов, полнящих мой дом. Все они мне дороги. Даже неясный след нелепого начинания я храню. В этом моя несвобода.
Может, надо начать с конца? И выбросить сначала самый свежий труп?
Вот, собственно, все причины, почему адовень умер. Он никогда не воскреснет, пока я не научусь жить.
Вы можете помнить, как я когда-то давно сетовал, что во мне умирает рассказчик. А если такого не говорил вовсе, то тут уже грешок моей прихотливой памяти.
А что я из раза в раз рассказывал? Ничего. Лишь изливал себя или пересказывал другого. Я пытался по словечку выверить своё впечатление от события, чтобы передать его значимые тонкости. Значимые для меня. Но не для читателя.
Я прожжёный эгоист. Меня вдруг осенила мысль, что я о других мало забочусь. Я лишён даже стремления искренне понять другого, такое желание мне диктует разве что перфекционизм. Этот фатальный недостаток – не то воспитания, не то божественного замысла – рушит меня как рассказчика и даже как личность.
Я хочу нравиться, но мне бесконечно всё равно, нравлюсь ли я. Я тревожусь, если мне говорят что-то против меня, но мне откровенно наплевать, что обо мне сказали. Иначе говоря, я постоянно живу в предвосхищении радости или ужаса общения, но результат мне абсолютно безразличен. Это какая-то ошибка. Я не нашёл ей объяснения. И поэтому топчусь на месте.
Но зато этим объясняется широта спектра моих интересов. Предвосхищая, я знаю, что я, в силу ограниченности своего ума, ничто не способен освоить, поэтому мне хватает всего лишь попробовать, а затем бросить и забыть. Поэтому я знаю всё и ничего одновременно.
Я не встречал людей, которые были бы похожи на меня. Встреть я такого человека, я бы его возненавидел.
Я заглядываю внутрь себя и вижу лишь гиблое болото.
Если миллениум стал рубежом человеческого миросознания, я – лицо миллениума.
Однажды я исчезну. Ещё раньше, чем умру. В этом моя свобода.
И всё-таки я никак не могу избавиться от всех трупов, полнящих мой дом. Все они мне дороги. Даже неясный след нелепого начинания я храню. В этом моя несвобода.
Может, надо начать с конца? И выбросить сначала самый свежий труп?
Вот, собственно, все причины, почему адовень умер. Он никогда не воскреснет, пока я не научусь жить.