Милитаризация московского православия началась аж в 1988 г. с канонизации Донского, считает исследовательница Лученко. (При жизни князь, кстати, был отлучен от церкви и предан анафеме вместе с боярами за насилие над митрополитом Киевским и всея Руси Киприаном - они находились в жестких контрах из-за амбиций Дмитрия ставить угодных ему епископов). В 2001м РПЦ признала местночтимым (в Мордовии) святым Ушакова с «насаждением культа [адмирала] церковными властями сверху». Потом было освящение храма при ФСБ, ракетные войска стратегического назначения получили св. Варвару в качестве покровительницы, большой упор сделали на «борца с западной угрозой» Александра Невского и т.д., вплоть до «православного сталинизма». Процессы «сакрализации армии [и вообще силовых структур] для поднятия ее самооценки, в которой та нуждалась», «романтизация воинов», заключает эксперт, шел давно и поступательно. Про «атомное православие», «освящение оружия» говорят уже почти четверть века, но со стороны этому никогда не придавалось особого значения.
Милитаризация московского православия началась аж в 1988 г. с канонизации Донского, считает исследовательница Лученко. (При жизни князь, кстати, был отлучен от церкви и предан анафеме вместе с боярами за насилие над митрополитом Киевским и всея Руси Киприаном - они находились в жестких контрах из-за амбиций Дмитрия ставить угодных ему епископов). В 2001м РПЦ признала местночтимым (в Мордовии) святым Ушакова с «насаждением культа [адмирала] церковными властями сверху». Потом было освящение храма при ФСБ, ракетные войска стратегического назначения получили св. Варвару в качестве покровительницы, большой упор сделали на «борца с западной угрозой» Александра Невского и т.д., вплоть до «православного сталинизма». Процессы «сакрализации армии [и вообще силовых структур] для поднятия ее самооценки, в которой та нуждалась», «романтизация воинов», заключает эксперт, шел давно и поступательно. Про «атомное православие», «освящение оружия» говорят уже почти четверть века, но со стороны этому никогда не придавалось особого значения.
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat.
from es
