Мобилизованные россияне, отказавшиеся воевать, продолжают насильно удерживаться в подвалах «ЛДНР»
На данный момент ASTRA располагает списком из 60 заключённых. Ещё 10 человек в этот список не вошли, родные боятся называть ФИО удерживаемых. Итого, на данный момент известно как минимум о 70 россиянах, заключённых в нелегальные тюрьмы или подвалы «ЛДНР»
Родные удерживаемых сообщают ASTRA, что большинство из них не приписаны ни к какой в/ч, их военные билеты пусты (копии военных билетов двух мобилизованных есть в распоряжении ASTRA).
На данный момент мобилизованные содержатся в Зайцево Луганской области (у ASTRA есть 42 ФИО удерживаемых там), Завитне Бажання Донецкой области (у ASTRA есть список из 14 удерживаемых там людей) и в Докучаевске Донецкой области (10 человек). Данные ещё 4 людей — ранее удерживаемых в подвалах в Рубежном, Кременной и Перевальске. Последние три тюрьмы использовались ранее, есть ли заключённые в них сейчас — неизвестно. Ещё один подвал, где удерживали россиян, находится в Старомлыновке Донецкой области. Есть ли там люди сейчас — неизвестно.
Мобилизованные россияне, отказавшиеся воевать, продолжают насильно удерживаться в подвалах «ЛДНР»
На данный момент ASTRA располагает списком из 60 заключённых. Ещё 10 человек в этот список не вошли, родные боятся называть ФИО удерживаемых. Итого, на данный момент известно как минимум о 70 россиянах, заключённых в нелегальные тюрьмы или подвалы «ЛДНР»
Родные удерживаемых сообщают ASTRA, что большинство из них не приписаны ни к какой в/ч, их военные билеты пусты (копии военных билетов двух мобилизованных есть в распоряжении ASTRA).
На данный момент мобилизованные содержатся в Зайцево Луганской области (у ASTRA есть 42 ФИО удерживаемых там), Завитне Бажання Донецкой области (у ASTRA есть список из 14 удерживаемых там людей) и в Докучаевске Донецкой области (10 человек). Данные ещё 4 людей — ранее удерживаемых в подвалах в Рубежном, Кременной и Перевальске. Последние три тюрьмы использовались ранее, есть ли заключённые в них сейчас — неизвестно. Ещё один подвал, где удерживали россиян, находится в Старомлыновке Донецкой области. Есть ли там люди сейчас — неизвестно.
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from es
