Театр "Странник" поставил "Идиота". Сюжетная линия предельно упрощена, сведена до треугольника: Мышкин - Рогожин - Настасья Филипповна. Но это только плюс. Минимизация фабульной истории только усилила смыслы романа, которые актерам, играющим крайне реалистично, в полной мере удалось передать на сцене. Я сделала очень много живых фото, но сохранила лишь самые значимые психологически. В своем последнем развитии как философ я шла от Бердяева и Достоевского через Линча к Лакану и обратно к Достоевскому. Большое спасибо режиссеру и актерскому составу за искусство говорить на тире, паузах и жестах.
Родня, ещё раз Вам спасибо за бесценный дар моим дорогим "Сурикатам". Мы справились за два часа, пока я принимала зачет по теории глобализации и модернизации. Кстати, студенты сдали блестяще. И ещё затребовали меня на два семестра.
Настя, спасибо отдельно за закрытие сбора. Прошу обратить внимание на пост в закрепе: мы продолжаем сбор на усилители. Не оставляйте его, пожалуйста, это для Шашки. Также мне написал вагнеровец Антон, который интересуется медициной. Раздаточная коробка для фронтового автомобиля будет доставлена на локацию в ближайшие дни. Следим за отчётом.
Фото - для привлечения внимания и позлить врагов, если сто кило их веса сочетается с одним граммом головного мозга. Мои близкие, мои товарищи и мои единомышленники - всегда рядом, и их не пугает горстка визжащих тварей, обитающих на мусорной околице мыслящего мира. Дело капитана Берега живёт! Я вас люблю!
Настя, спасибо отдельно за закрытие сбора. Прошу обратить внимание на пост в закрепе: мы продолжаем сбор на усилители. Не оставляйте его, пожалуйста, это для Шашки. Также мне написал вагнеровец Антон, который интересуется медициной. Раздаточная коробка для фронтового автомобиля будет доставлена на локацию в ближайшие дни. Следим за отчётом.
Фото - для привлечения внимания и позлить врагов, если сто кило их веса сочетается с одним граммом головного мозга. Мои близкие, мои товарищи и мои единомышленники - всегда рядом, и их не пугает горстка визжащих тварей, обитающих на мусорной околице мыслящего мира. Дело капитана Берега живёт! Я вас люблю!
Читала вместе с перспективным молодым поэтом Артёмом Кулаковым и писателем, редактором Алексеем Салтыковым на литературном дне рождения Александра Сурнина - поэта, члена СП ДНР и ЛНР. Друга. Доброго человека. Стихи Саши, переехавшего из Краматорска в Питер много лет назад:
Когда я буду изгнан из Эллады…
За что? Не знаю. Может быть, за то,
Что строчку написал не так, как надо
Иль не подал правителю пальто,
За то, что я, зациклясь на обиде,
Воткнул нахалу точно в почку нож
И спьяну на гражданской панихиде
Устроил безобразнейший дебош,
За то, что я, оставшись непокорным
И чести ни на йоту не поправ,
Сказать сумел нечеловеку в форме,
Что он, во всяком случае, неправ,
За женщину, за книгу, за идею,
За истину, за родину, за суть,
За то, что приковали к батарее
И долго били, только толку — чуть,
За всё, что мне припишут и предъявят,
Присочинят, приставят, подберут
За то, что объяснят, что я не вправе
Протестовать, и в несколько минут
Состряпают указ — уйти в изгнанье,
В чужбину, в неизвестность и в беду —
И, отплевавшись матерною бранью,
Я соберусь, побреюсь — и уйду.
***
Но куда ж мне идти, если юг — за водой,
Если запад хвалёный по-прежнему дик,
Если ты не прельстился Полярной звездой
Но востока коснулся хотя бы на миг?
А придя на восток, я пойму — не моё,
Там чужая страна, там чужое житьё,
Только юг — за водой, а на западе — дрянь,
И на север уйду через Тьмутаракань
По степи, по лесам, по болотам, по мхам,
Через Днепр, через Сож, озираясь назад,
Улыбаясь во сне приходящим стихам,
Добреду от востока до северных врат,
Там настигнет тоска, там накатит запой,
Там любовь потихоньку задует в дуду,
И потянет в дорогу, но юг — за водой,
А на запад, на запад убей — не пойду,
И опять по степи, и опять по лесам,
По дорогам пустым, через грязь, через грусть,
И — растаяв от ветра, шепнуть небесам,
Что когда-нибудь я непременно вернусь —
Облачком, деревцем, чёрною кошкою,
Лаем собачьим, ночною гармошкою,
Скрипом калитки, огнями за окнами,
Рыбьей икринкой и лужей глубокою,
Камнем в ногах, огоньком на пожарише,
Хлебною коркой, надёжным товарищем,
Яблоком, вереском, бледною птицею,
Кем-то придуманною небылицею,
Всем, что увидится, всем, что услышится,
Всем, что расскажется, всем, что напишется,
Всем, что ценой дорогою достанется —
Всюду частица моя да оста…
Вот и всё. Поманила в дорогу беда.
Нет на запад пути, а на юге — вода.
Только знайте, что я отовсюду вернусь,
Ибо ждёт меня Питер и ждёт… Беларусь.
Когда я буду изгнан из Эллады…
За что? Не знаю. Может быть, за то,
Что строчку написал не так, как надо
Иль не подал правителю пальто,
За то, что я, зациклясь на обиде,
Воткнул нахалу точно в почку нож
И спьяну на гражданской панихиде
Устроил безобразнейший дебош,
За то, что я, оставшись непокорным
И чести ни на йоту не поправ,
Сказать сумел нечеловеку в форме,
Что он, во всяком случае, неправ,
За женщину, за книгу, за идею,
За истину, за родину, за суть,
За то, что приковали к батарее
И долго били, только толку — чуть,
За всё, что мне припишут и предъявят,
Присочинят, приставят, подберут
За то, что объяснят, что я не вправе
Протестовать, и в несколько минут
Состряпают указ — уйти в изгнанье,
В чужбину, в неизвестность и в беду —
И, отплевавшись матерною бранью,
Я соберусь, побреюсь — и уйду.
***
Но куда ж мне идти, если юг — за водой,
Если запад хвалёный по-прежнему дик,
Если ты не прельстился Полярной звездой
Но востока коснулся хотя бы на миг?
А придя на восток, я пойму — не моё,
Там чужая страна, там чужое житьё,
Только юг — за водой, а на западе — дрянь,
И на север уйду через Тьмутаракань
По степи, по лесам, по болотам, по мхам,
Через Днепр, через Сож, озираясь назад,
Улыбаясь во сне приходящим стихам,
Добреду от востока до северных врат,
Там настигнет тоска, там накатит запой,
Там любовь потихоньку задует в дуду,
И потянет в дорогу, но юг — за водой,
А на запад, на запад убей — не пойду,
И опять по степи, и опять по лесам,
По дорогам пустым, через грязь, через грусть,
И — растаяв от ветра, шепнуть небесам,
Что когда-нибудь я непременно вернусь —
Облачком, деревцем, чёрною кошкою,
Лаем собачьим, ночною гармошкою,
Скрипом калитки, огнями за окнами,
Рыбьей икринкой и лужей глубокою,
Камнем в ногах, огоньком на пожарише,
Хлебною коркой, надёжным товарищем,
Яблоком, вереском, бледною птицею,
Кем-то придуманною небылицею,
Всем, что увидится, всем, что услышится,
Всем, что расскажется, всем, что напишется,
Всем, что ценой дорогою достанется —
Всюду частица моя да оста…
Вот и всё. Поманила в дорогу беда.
Нет на запад пути, а на юге — вода.
Только знайте, что я отовсюду вернусь,
Ибо ждёт меня Питер и ждёт… Беларусь.
Ну, и вот. Помните, я боялась, что пьеса не зайдет актерскому составу? Некоторым, кто не хочет играть официальную даму? Зашло всем. Приятно. Работаем.
Когда Лакан так смешно наезжает на Канта, складывается ощущение, что он лукавит, лишь бы потроллить в его лице Просвещение. Лакан говорит, что стадия зеркала (или кинозал, что то же самое) - это смерть субъекта. Типа, мы кончаем с cogito, истину больше не ищут в сознании "Я", она находится на стороне Другого, в оптике его Взгляда. Но тут же, сам Лакан пишет, что все это визуальное царство только и возможно, потому что внутри человека есть изначальная трещина - нехватка, недостаточность. То есть, истина находится на стороне субъекта, но не когнитивного, а экзистенциального, а это - уже Кант, с его ноуменом.
Не: я мыслю, следовательно, существую. И не я существую, потому что существует Другой. А Другой только и существует, потому что я изначально существую в качестве отсутствия.
Не: я мыслю, следовательно, существую. И не я существую, потому что существует Другой. А Другой только и существует, потому что я изначально существую в качестве отсутствия.
Кинотеатры мира прощаются с Линчем. Сегодня рассказала студентам о давнем споре в среде кинокритиков: является ли Линч представителем сюрреализма или постмодерна? Если сюрреализма, это значит, что его фильмы - продуманы как Символическое и их надо толковать подобно тексту, расшифровывая коды и разгадывая метафоры, изобретенные сознанием. Если постмодерна, то это - свободный поток, трансгрессия, ризома, раскодированное течение подсознательных смыслов без подтекста и замысла, своего рода трансцендентальная медитация.
Я как традиционалист аргументированно говорила, что Линч - модернист, подобно Дали, и мы можем его герменевтически расшифровывать. Он же давал ключи, толковал Лакана. Студенты, конечно, были за ризому, чтобы экзегетически не напрягаться, они любят клипоаое мышление.
А на самом деле Линч - ничей. Он не Маркес, но и не Буковски, не классика и не постуклассика, как Рембрандт, который ни Ренессанс, ни барокко, а нечто невыразимое, не вместимое в привычные оппозиции нашего мышления.
Ideas are like fish. If you want to catch little fish, you can stay in the shallow water. But if you want to catch the big fish, you've got to go deeper.
Дэвид Линч.
Движение вглубь - это движение от "блестящей на поверхности" и "умирающей изнутри" Лоры Палмер. Все же, Линч - платоник. Просто его символика - менее тяжёлая, чем кажется авангардистам, но более умная, чем кажется постмодернистам. Она вся - здесь и сейчас. Она - полет, а не залежь.
Я как традиционалист аргументированно говорила, что Линч - модернист, подобно Дали, и мы можем его герменевтически расшифровывать. Он же давал ключи, толковал Лакана. Студенты, конечно, были за ризому, чтобы экзегетически не напрягаться, они любят клипоаое мышление.
А на самом деле Линч - ничей. Он не Маркес, но и не Буковски, не классика и не постуклассика, как Рембрандт, который ни Ренессанс, ни барокко, а нечто невыразимое, не вместимое в привычные оппозиции нашего мышления.
Ideas are like fish. If you want to catch little fish, you can stay in the shallow water. But if you want to catch the big fish, you've got to go deeper.
Дэвид Линч.
Движение вглубь - это движение от "блестящей на поверхности" и "умирающей изнутри" Лоры Палмер. Все же, Линч - платоник. Просто его символика - менее тяжёлая, чем кажется авангардистам, но более умная, чем кажется постмодернистам. Она вся - здесь и сейчас. Она - полет, а не залежь.