Принято считать, что культурный код миллениалов состоит из фильмов и книг о Гарри Поттере. Присмотревшись к русскоязычным книжным новинкам от авторов моложе сорока, обнаружила ноль отсылок к творению Роулинг, зато нашла к кое-чему другому.
«Дуа за неверного» Егана Джаббарова Дуа – личная мольба Аллаху. Обратиться к нему автогероиню новой книги Еганы Джаббаровой заставила любовь к своему сводному брату, чья короткая жизнь и ранняя смерть никак не хотят уходить из головы. Рассказывая, как вместо Сергея Яшар оглы Джаббарова брат предпочёл стать Сергеем Яковлевичем Зыковым, рассказчица будто сковыривает с образа русского мужчины красивую плёнку с изображением Данилы Багрова и Саши Белого и показывает, из чего же на самом деле «сделаны наши мальчишки». На мой взгляд, вторая книга Джаббаровой вышла менее цельной, чем первая, но её проза всё ещё остаётся тем фонариком, который целенаправленно подсвечивает все тёмные уголки постсоветской реальности. Культурный код: «Брат» и «Бригада»
«Шмель» Аня Гетьман Образ жужжащего шмеля в романе Ани Гетьман олицетворяет тревогу, которая мешает Вере разобраться со своей жизнью и решить, где и с кем она хочет быть и жить. В свои двадцать четыре женщина уже знает, что такое неудачный брак, смерть подруги, мысли об эмиграции, но более сильные переживания вызывают мелкие проблемы и неурядицы, часть которых вполне может показаться читателям надуманной. Как человек, чья тревога размером минимум с горбатого кита, я так и не смогла проникнуться к героине со шмелём сочувствием, и всю вторую половину романа сидела с лицом лица, раздумывая над тем, это я тварь неэмпатичная или всё-таки сопереживание здесь и не предполагалось. Культурный код: «На игле» и «Бойцовский клуб»
«Необитаемая» Татьяна Млынчик Если бы увлекающаяся писательством героиня этого романа захотела создать самый короткий и грустный рассказ, он бы выглядел так: «Залететь было легко, а зачать невозможно». На пути к вершине Эвереста её ждала всего-то несколько месяцев подготовки, тогда как для зачатия необходима была длительная полоса препятствий из ГСГ, уколов для стимуляции овуляции, искусственного климакса, ряда ЭКО и приступов самоедства. Сложно отрицать важность и нужность книг о бесплодии, я всеми руками за снятие стигмы с этой темы, но меня несколько напрягало, что такой диагноз в «Необитаемой» сюжетно предваряли аборт и хламидиоз, как будто бы требующие наказания героини за «распутное поведение» в молодости. Культурный код: «Бойцовский клуб» и «На игле»
«Даша строит кенотаф» Даша Митякина Заметила, что для поколения девяностых фигура бабушки не менее важна, чем материнская, и этому есть вполне логичное объяснение: пока родители зарабатывали на жизнь, нашим воспитанием занимались именно они. Кенотаф, о котором идёт речь в названии книги, Даша Митякина строит для своей покойной бабушки, любительницы детективов, оставившей после себя сломанный «Зенит» и швейную машинку Zinger, и создаёт его не только из камня, но и из слова. Я в детстве любила ужастики Р.Л. Стайна и фильмы «Куб» и «Дорожное чудовище», а вот понять в чём прикол серии «Чёрный котёнок», как и более взрослой «Чёрной кошки», которую читала моя бабушка, так и не смогла. Если же у вас детективы Донцовой, Поляковой и Хмелевской составляют часть ДНК, не понимаю, почему вы всё ещё не знакомы с сыщицей Дорой Помидоровой. Культурный код: детективы девяностых для детей и взрослых
Принято считать, что культурный код миллениалов состоит из фильмов и книг о Гарри Поттере. Присмотревшись к русскоязычным книжным новинкам от авторов моложе сорока, обнаружила ноль отсылок к творению Роулинг, зато нашла к кое-чему другому.
«Дуа за неверного» Егана Джаббарова Дуа – личная мольба Аллаху. Обратиться к нему автогероиню новой книги Еганы Джаббаровой заставила любовь к своему сводному брату, чья короткая жизнь и ранняя смерть никак не хотят уходить из головы. Рассказывая, как вместо Сергея Яшар оглы Джаббарова брат предпочёл стать Сергеем Яковлевичем Зыковым, рассказчица будто сковыривает с образа русского мужчины красивую плёнку с изображением Данилы Багрова и Саши Белого и показывает, из чего же на самом деле «сделаны наши мальчишки». На мой взгляд, вторая книга Джаббаровой вышла менее цельной, чем первая, но её проза всё ещё остаётся тем фонариком, который целенаправленно подсвечивает все тёмные уголки постсоветской реальности. Культурный код: «Брат» и «Бригада»
«Шмель» Аня Гетьман Образ жужжащего шмеля в романе Ани Гетьман олицетворяет тревогу, которая мешает Вере разобраться со своей жизнью и решить, где и с кем она хочет быть и жить. В свои двадцать четыре женщина уже знает, что такое неудачный брак, смерть подруги, мысли об эмиграции, но более сильные переживания вызывают мелкие проблемы и неурядицы, часть которых вполне может показаться читателям надуманной. Как человек, чья тревога размером минимум с горбатого кита, я так и не смогла проникнуться к героине со шмелём сочувствием, и всю вторую половину романа сидела с лицом лица, раздумывая над тем, это я тварь неэмпатичная или всё-таки сопереживание здесь и не предполагалось. Культурный код: «На игле» и «Бойцовский клуб»
«Необитаемая» Татьяна Млынчик Если бы увлекающаяся писательством героиня этого романа захотела создать самый короткий и грустный рассказ, он бы выглядел так: «Залететь было легко, а зачать невозможно». На пути к вершине Эвереста её ждала всего-то несколько месяцев подготовки, тогда как для зачатия необходима была длительная полоса препятствий из ГСГ, уколов для стимуляции овуляции, искусственного климакса, ряда ЭКО и приступов самоедства. Сложно отрицать важность и нужность книг о бесплодии, я всеми руками за снятие стигмы с этой темы, но меня несколько напрягало, что такой диагноз в «Необитаемой» сюжетно предваряли аборт и хламидиоз, как будто бы требующие наказания героини за «распутное поведение» в молодости. Культурный код: «Бойцовский клуб» и «На игле»
«Даша строит кенотаф» Даша Митякина Заметила, что для поколения девяностых фигура бабушки не менее важна, чем материнская, и этому есть вполне логичное объяснение: пока родители зарабатывали на жизнь, нашим воспитанием занимались именно они. Кенотаф, о котором идёт речь в названии книги, Даша Митякина строит для своей покойной бабушки, любительницы детективов, оставившей после себя сломанный «Зенит» и швейную машинку Zinger, и создаёт его не только из камня, но и из слова. Я в детстве любила ужастики Р.Л. Стайна и фильмы «Куб» и «Дорожное чудовище», а вот понять в чём прикол серии «Чёрный котёнок», как и более взрослой «Чёрной кошки», которую читала моя бабушка, так и не смогла. Если же у вас детективы Донцовой, Поляковой и Хмелевской составляют часть ДНК, не понимаю, почему вы всё ещё не знакомы с сыщицей Дорой Помидоровой. Культурный код: детективы девяностых для детей и взрослых
BY Bookовски
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from es
