Новость раз:

18-летнюю, совсем еще юную девчонку ведут под конвоем три силовика.
Три других охраняют эту компанию.
Даша, естественно, в наручниках (хорошо, что не в кандалах), на случай, если она решит прошмыгнуть, не иначе,
ведь Дашу обвиняют в страшном преступлении: она прикрепила к памятнику Шевченко стихи — кого бы вы думали — Шевченко.

Новость два:

Против тех, кто избил 87-летнего дедушку, дело не возбудили.
Дедушка — Дмитрий Гринчий — сын «врага народа».
В 1937 году расстреляли его отца и дядю, впоследствии реабилитированных.
Двое накинулись на него из-за того, что он вспоминал репрессированных родственников, наверное, вслух.
Они сломали ему слуховой аппарат и, скрутив руки, доставили в ближайшее отделение.
Против нападавших дважды возбуждали дело, и оба раза прокурадура его отменяла.

Зато доставка дешевая и шавуха вкусная. Или что там мне расскажут те, кто в танке?

БЛОГИ. Женя Коноплин: Русский народный шовинизм

Женя Коноплин, журналист

Ничто так не мобилизует российское общество, как мечети и мигранты. В преддверии “дня народного единства” народ-денацификатор, народ-богоносец и островок духовности в мире соевых содомитов внезапно объединился против строительства мечети на улице Менделеева города Уфы. На видео, которое уже успело разлететься по соцсетям, местные жители прикрываются вескими, казалось бы, причинами: не хватает школ, больниц, фонарей, детских садов, парковок. Однако Бог терпел и нам велел. Никаких обращений и гражданской активности нет даже на фоне бесконечного потока похоронок в каждый дом. Однако, как только за окном может вырасти минарет, так прорвало. В Башкортостане! В республике, где мечети — часть традиций.

“Нам это… не нужны”, — робко выводит некая Наталья, но всем и так ясно, что и кто “не нужен”.

“Почему они должны здесь…” и еще: “Вообще, я считаю, что мечеть нужно строить где-то не в центре города”. То есть, вы поняли: стройте, но где-нибудь «подальше», шоб глаза мои не видели.

Об этом хочется поговорить серьезно: вся эта «вежливая ксенофобия» прикрыта тонким слоем отговорок, но в основе остается одно — обыкновенный шовинизм. Не иначе у нас тут “святая русская земля”, и мигрантов с мечетями не терпит. В Башкортостане. Против мечети.

История ведь все видела. Столетиями приходилось слышать, как те, кто выше по статусу, имели право решать, где жить другим и как им молиться. В Российской Империи мусульманские общины могли строить мечети только с разрешения губернатора и по особому указу царя. В Советском Союзе — несколько десятков мечетей на огромную страну. И теперь, в 2020-х, мы снова слышим: “Это не тут. Это — не надо. Это — не для нас”.

А тут-то и самое интересное. «Не для нас» — в стране, которая вечно с гордостью напоминает об “интернационализме” и о “дружбе народов”. Но как только что-то не вписывается в привычный ландшафт — все, чужие. Чужие и со своим уставом.

Мы наблюдаем разрастание чего-то вроде домашнего шовинизма, замаскированного под заботу о городском пространстве. Вот только забота тут как-то разовая.

На видео толпа в болоневых куртках на фоне серости, безысходности и старых панелек — те, кто страдает от недофинансирования, плохих дорог, падающего качества образования и здравоохранения. В России за окном серые дворы и вечная грязь — а кто виноват? Те, кто “молится не так”. Те, кто выглядит иначе. И вот поэтому минарет в республике с мусульманскими корнями становится угрозой нормальной жизни.

Так и живем: страна, где соседство с минаретом воспринимается хуже, чем обшарпанный подъезд и падающие на детей качели. Страна, где ненависть к мигрантам и их мечетям превратилась в ежедневное, бытовое, обыденное.

#евгенийконоплин
Орфография и пунктуация автора сохранены
Публикация содержит субъективное мнение и оценки спикера. Редакция их достоверность не гарантирует

БЛОГИ. Женя Коноплин: Испуг, растерянность и страх

Женя Коноплин, журналист

Пока Уфа в страхе ждала, чем закончится прилет трёх несчастных БПЛА по родным НПЗ, я листал комментарии на Уфа.РБ. Помимо гордости и ура-патриотизма, которые здесь выглядят, мягко говоря, нелепо, я читал, как испуганные, растерянные девочки и мальчики пересылают друг другу фейки о новых “хлопках”, которые оказались просто ветром; как они переживают, скроллят ленту, потому что не могут уснуть. Те же страх и растерянность я слышал два с половиной года назад от своей подруги из Одессы. Она тоже боялась, тоже была растеряна. Ещё вчера она смотрела «Импровизацию» на ТНТ и слушала Нойза в Spotify, а сегодня она спит в ванной и привыкает идти домой под сирену.

Я никогда не хотел, чтобы мой родной город пережил подобное и не ерничал над Курском, но очень бы хотел, чтобы сегодняшний испуг вылился не в новую очередь у памятника Шаймуратову, которая потом становится очередным списком в наших постах про «ещё десять военнослужащих», а натолкнул на мысль о том, как всё это время живут ни в чём не повинные люди, лишённые привычной жизни, любимых, дома. Те же девочки и мальчики, скроллящие ленту про “хлопки”, которые оказываются просто ветром или уже совсем не “хлопками” и совсем не фейковыми.

Эти события вызывают глубокие размышления о природе страха и его влиянии на человека, о том, как нас формируют внешние угрозы и события, выходящие за пределы нашего контроля. История показывает, что страх часто становится катализатором для перемен, толчком к поиску смысла в происходящем. Философы не раз говорили о страхе как о моменте истины, когда раскрываются истинные ценности и приоритеты общества. Так, Гоббс видел страх как движущую силу, формирующую социальные договоры, подчеркивая, что именно страх перед насилием толкает людей к созданию государства и стремлению к порядку.

Важно помнить, что страх — не только деструктивная сила, он может стать побуждением к состраданию и осознанию своей причастности к судьбам других людей. Ханна Арендт говорила, что понимание чужой боли и несправедливости — основа политического сознания. Только соприкасаясь с чужим страданием, мы способны задуматься о том, как уязвимы все мы в своем спокойствии и обыденной жизни.

Может быть, сегодняшний страх и тревога — шанс для нас выйти за рамки своей привычной реальности и ощутить ту самую общность, ту неразрывную связь с судьбами других людей, даже если они живут в другой стране или принадлежат к другой культуре.

#евгенийконоплин
Орфография и пунктуация автора сохранены.
Публикация содержит субъективное мнение и оценки спикера. Редакция не гарантирует их достоверность.

Буду там без опозданий и в хорошем настроении 🤍🩵🤍

По ссылке можно глянуть мой первый эфир в одиночестве. Я не боялся, конечно, но сомнения в собственных возможностях все таки были. На мой вкус было ОК

Прошедшая пятница выдалась богатой на события, даже, я бы сказал, жирной. Начал я с того, что провёл свой первый сольный прямой эфир на «Аспектах» — без команды, без подстраховки, но с огромным желанием сделать это иначе, чем у нас это обычно бывает. Для первого раза и в 6 утра — вышло ничего так, едем дальше.

Через пару часов я уже сидел напротив Альберта Гаскарова, бывшего волонтёра штаба Навального, и это было моё первое большое интервью в прямом эфире. Говорили о Лилии Чанышевой, самом Альберте и, конечно, о будущем России. Эфир получился не столько информативным, сколько терапевтическим — для тех, кому интересно, как мы тут живем/выживаем.

А потом я, не успев отдышаться, влез в мир немецких политических баталий и провел дебаты русскоязычных немецких политиков в Дрездене на тему: «Что не так с восточными немцами? Жертвы несправедливости или неблагодарные обыватели?»

В красном углу ринга — Артём Стасюк из партии «Левые», в зелёном — Максим Андреев от «Зелёных». Экспертами были не менее колоритные: Ольга Подольская, когда-то депутат в Туле, а ныне — иноагент; Ирина Рау — соучредитель немецкого отделения «Форума свободной России»; и Артём Корженевич, профессор экономики в Техническом университете Дрездена. Ну и я в роли ведущего. Честно, в конце этого сумасшедшего дня и двух кружек разливного пилснера, я был в таком состоянии (именуемом «ахуй»), что дебаты прям получились. Тридцать лет тренировки моей единственной мышцы дали результат.

Сейчас пишу это из поезда в Берлин, где у нас сегодня митинг. Туда придут люди, которые не просто хотят перемен в России, но искренне верят в их возможность. Да, с организаторами всё непросто, но сегодня мы будем стоять плечом к плечу, даже если не во всём согласны. Потому что в такие моменты важно, что нас объединяет, правда Илья?)

Самое смешное, что все это происходит во многом благодаря моей тв маме, моей первой наставнице, которая сейчас режиссирует очередную серию бесконечных проектов «Радий Бог» и «Пиздуй в окоп». Вряд ли она рада тому Франкенштейну, который из меня вырос, при условии, что она мечтала, чтобы я как тот очкастый кастрат с ВГТРК бегал с микрофоном за путиным, но зато я очень рад и ее все равно очень люблю, а может и нее, а воспоминания свои, как обычно, вечно путаю, где что.

Классные дебаты, и ведущий ничего 😄❤️

17.11.2024

Митинг 17 ноября изначально вызывал больше вопросов, чем ответов. Тем не менее, я пошёл. У меня, как у Игоря Николаева, нашлось на это пять причин

1. Поддержать хороших людей в сомнительной авантюре — не зашквар.

2. Терапия для души. Мы не Россия, дорогой Илья Яшин, но мы существуем и нас тысячи прекрасных, вдумчивых глаз и лиц, добрых и светлых. А ещё можно было открыто кричать гадости (читай: правду) про путина, чекистов и прочих фантастических тварей. Пусть даже в Берлине. Психика довольна.

3. Юлия Навальная. У меня к ней слабость — она всегда будет частью того человека, которого многие считали неуязвимым героем сёнэна, воплощением надежды. После того, как его убили, по всем канонам мы обязаны защитить хотя бы тех, кого он любил.

4. На митинге не было Максима Каца 🤡

5. Компания. Я стоял рядом с вызывающим у меня огромные личные симпатии Владимиром Кара-Мурзой и любимцем из «Дождя» Михаилом Фишманом. А ещё там была Валерия Ратникова, в которую мы все, зрители Дождя, уверен, влюблены с первого ее появления в кадре 😃 в душе я все еще уфимский мальчишка, вдумчиво смотрящий по телеку Хакамаду, поэтому «находиться рядом» для меня очень приятно, важно и интересно

Если же о «плохом», то я не так и не понял: «Зачем?». У организаторов хватает смелости кричать в Берлине «Жыве Беларусь», но даже в Берлине не хватает той же самой смелости говорить про Украину и украинцев, кроме инфантильного «Нет Войне».

«Нет войне» — это шепот, сдавленный слезами: «Пускай они перестанут ругаться» в детской спальне засыпающего под ругань из за стены ребенка. Нет анализа, нет действия.

А ещё, что самое печальное, там нет лидера. Не Че Гевары, а человека, который легко и просто, на пальцах любому колхознику и академику объяснит те смыслы, за которые мы боремся. Такие смыслы мог формулировать Борис Немцов, но он был убит в 15м, а Рунет стал победоносно ютубом идти по стране только в 2017-18 году. Уверен, он мог бы стать той силой, которая привела бы нас если не к победе, то к внятной логике борьбы.

А так, украинцы отдельно, люди в белом отдельно, а дома ждали россияне, когда остынут кирпичи. Наиболее жалкие стоят в очередях в окоп за поступление ребенка в ВУЗ, а наиболее умные, как Алиса в Стране Чудес, летят в пропасть, держась за стул своих карьер, достижений, заработка и любимых грузинских ресторанов. Стул тоже падает. Да и мы тут тоже. Весь мир в труху. Из-за подпола кгб с немытой головой, кто бы мог подумать.