В прошлом году исполнилось 125 лет Восточному институту. Моей альма-матер. По этому поводу редакция журнала "Известия Восточного института" попросила меня подготовить статью, которая бы освещала становление китаеведения во Владивостоке.

Я решил написать статью о кафедре истории китайской цивилизации

Уже на стадии замысла статья превратилась из историко-библиографического обзора в довольно неформальный очерк воспоминаний о моей учёбе и последующей работе на этой кафедре.

А потом — и это было неизбежно — в посвящение чудесным людям и специалистам, которые там работали и которые — так получилось — ушли как-то разом, в короткий срок, пришедший на 2013-2019 года.

Получилось посвящение Учителям.

Статья построена вокруг воспоминаний об А.В. Александрове, А.Л. Сергееве, А.Е. Кожевникове и Л.И. Клим.

Надеюсь, она будет интересна и полезна не только тем, кто учился у них и хранит в сердце благодарность этим замечательным специалистам, но и тем, кто занимается работой по сохранению и популяризации наследия российского китаеведения.

百善孝为先. Из ста добродетелей сыновняя почтительность — самая важная. Наша задача — не только двигаться вперёд, но и оглядываться назад. Не зная своего наследия, никогда не сможешь ни распорядиться им толком, ни преумножить его.

Ниже я размещу отдельные фрагменты, посвящённые Андрею Валентиновичу, Александру Леонидовичу, Александру Евгеньевичу и Любови Иванове.

А здесь можно прочитать статью целиком, включая мои воспоминания об атмосфере той Восточки "нулевых" на Океанском проспекте, 39.

Памяти наших учителей: кафедра истории китайской цивилизации ДВГУ // Известия Восточного института. 2024. № 4. С. 50–57.

https://journals.dvfu.ru/oij/article/view/1580/1073

Андрей Валентинович Александров

18.06.1952 – 30.11.2014. Родился в Хабаровске, в 1974 г. окончил восточный факультет ДВГУ. В 1979 г. защитил в Институте востоковедения АН СССР диссертацию «Роль железноделательного производства в истории древнекитайского общества (вторая половина 1 тысячелетия до н.э. – начало н.э.)”, кандидат исторических наук. В 1991-2006 гг. заведующий кафедрой китайской цивилизации. Всю свою профессиональную карьеру (1974-2014 гг.) посвятил подготовке студентов-китаистов Дальневосточного университета.

Андрей Валентинович был, пожалуй, самой яркой и харизматичной личностью Восточки времён её расцвета в 1990-2000-е годы. Он производил впечатление даже своей внешностью: статный, с окладистой седой бородой, большими внимательными глазами, стильно зачесанными волосами.

Все ученики Александрова помнят и его красивый голос – то мягкий, спокойный, как у гипнотизёра, то вдруг взрывавшийся как у драматического актёра эмоциями. Он умел производить эффект неожиданными философскими отступлениями и рассказами с отсылками к своему опыту путешествий по Китаю.

В общем, сопротивляться его интеллектуальному обаянию было невозможно. Для многих китаистов-страноведов он являлся той самой ролевой моделью, на которую они старались быть похожими с первого разговора при поступлении и до самого выпуска.

В течение всех пяти лет, что я учился, он возглавлял кафедру, читал курсы по регионоведению и социальной антропологии, иногда замещал других преподавателей на лекциях по древней истории Китая. Лекции не всегда были легки для понимания. На мой нынешний вкус, им не хватало структурности и системности. Это была такая «старая школа» в истинном понимании этого термина, который восходил к рассуждениям Учителя, прогуливавшегося по саду в окружении своих учеников и делившихся с ними всеми своими наблюдениями (не только по предмету курса, но и вообще по всем жизненным вопросам).

Александров мог начинать лекцию про одно, увлекался и уходил в глубины, перескакивал на другое, так что проследить за движением его мысли было сложно (но, безусловно, увлекательно). Одно точно — такая манера чтения лекций в сочетании с личной харизмой производил такой «интеллектуальный буст», когда, выйдя с аудитории, хотелось тут же сесть и залпом прочитать всего Сыма Цяня или вдруг начать изучать диалект хакка, чтобы раствориться среди местного населения во время будущих исследовательских поездок по южным провинциям.

Уже позже, изучая научное наследие кафедры, я с некоторым удивлением обнаружил , что в 1980-е годы Александров не ограничивался преподавательской и организационной работой, а был очень тонким учёным, изучавшим передовые на тот момент аспекты истории древнего Китая, писал глубокие статьи в сборник «Общество и государство в Китае», регулярно ездил в археологические экспедиции по Приморскому краю (куда возил и студентов-страноведов), привозил из них уникальные материалы.

Он неоднократно вывозил студентов младших курсов на длительные языковые и страноведческие стажировки в Китай. Много сил и времени тратил на разговоры со студентами, аспирантами, вчерашними выпускниками. Пожалуй, Андрей Валентинович (как я сейчас понимаю) где-то даже обижался, что я, активный молодой преподаватель, недостаточно много с ним советовался, не востребовал его богатый преподавательский и исследовательский опыт, пусть и всегда подчеркивал то глубокое уважение, которое я испытываю к его личности. Он-то со своей стороны всегда был к такому общению открыт.

В последние годы жизни он уже сильно болел и, по правде говоря, был бледной копией себя самого времён расцвета. Однако, его уход в 62 года все равно был шоком для всех: начиная от коллег, заканчивая студентами, у которых он буквально за день до смерти читал пары. Я помню ту оторопь, которая охватила нас, собравшихся у крематория Морского кладбища почтить память ушедшего учителя. Церемония получилась несколько скомканной — гроб стоял закрытым, мы не знали, что делать и как реагировать. Просто стояли в тишине и думали каждый о своём.

С уходом Александрова ушла эпоха – и в данном случае это не преувеличение.

Александр Леонидович Сергеев

8.12.1945 – 1.01.2013. Родился в г. Аксай (Ростовская область). В 1976 г. окончил восточный факультет ДВГУ. В 1986 г. в Институте стран Азии и Африки МГУ защитил диссертацию на тему «Китайский исторический роман XVI века „Повествование о доблестных героях“», кандидат филологических наук. Автор учебного пособия «Этнология Китая (китайцы)». Всю свою профессиональную карьеру (1977-2013 гг.) посвятил подготовке студентов-китаистов Дальневосточного университета.

Александр Леонидович был человеком другой эпохи. Даже удивительно, как он остался чистым книгочеем, интеллектуалом такого рафинированного образца, о котором пишется на первых страницах великого китайского романа «Неофициальная история конфуцианцев».

Он вёл у китаистов курсы по вэньяню, китайской средневековой литературе, работе со словарями и справочниками, а также этнологии Китая. В этом сочетании зашифрована сама личность Сергеева, который, с одной стороны, был «человеком текста» в классическом конфуцианском понимании этого, а, с другой стороны, был путешественником, рыбаком, много времени провёл в археологических экспедициях, в тайге чувствовал себя как дома.

Такое редкое сочетание интересов делало Сергеева очень притягательной, многогранной личностью. Он очень увлечённо, даже страстно, забывая обо всём на свете, рассказывал о предметах своего интереса.

Действительно обожал свою средневековую эпиграфику, искренне негодовал на реформу письменности, называя упрощённые иероглифы «слепыми», от души хохотал, пересказывая какой-нибудь особо скабрезный пассаж из «Цзинь, Пин, Мэй».

В общем, с позиции прагматично настроенных студентов Восточки девяностых-нулевых он выглядел, как сейчас бы сказали, «фриково». Но это была такая очаровательная, такая мотивирующая «фриковость»! Это был «добрый безумный профессор», заражавший своей позитивной «сумасшедшинкой» во всём, что касалось китайского средневековья, и потому особенно любимый студентами.

Кроме того, как и Александров, он очень любил уводить студентов за пределы аудиторий: проводил лекции в музеях, организовывал экскурсии на руины бохайских крепостей, планировал выехать со студентами в археологическую экспедицию. Искренне любил и хорошо знал Уссурийский край. Жил далеко за городом, практически в лесу, откуда приезжал на лекции на видавшем виды внедорожнике.

Умер Александр Леонидович в 68 лет – как-то внезапно и необъяснимо. Он далеко не исчерпал свой преподавательский и исследовательский потенциал, мог бы работать ещё и ещё. У него были аспиранты, с которыми он занимался изучением цензуры в имперском Китае. Увы, без него они были вынуждены бросить свои темы – кроме Сергеева в Восточке уже никто не занимался классическими исследованиями китайских источников…

Александр Евгеньевич Кожевников

26.12.1955 – 13.11.2017. Родился в г. Хабаровск, в 1978 г. окончил восточный факультет ДВГУ и начал преподавать в Институте народного хозяйства в Хабаровске. В 1981 г. вернулся в ДВГУ и начал работу в качестве научного сотрудника т.н. «проблемной лаборатории» востфака, позднее совмещая это с преподаванием. В 1990 г. защитил в Институте Дальнего Востока АН СССР диссертацию «Политика Коммунистической партии Китая в отношении рабочего класса в конце 1970-начале 1980-х годов», кандидат исторических наук. В 2005-2011 гг. декан факультета китаеведения. В 2013-2017 гг. преподавал в Высшей школе экономики (Москва).

В отличие от Александрова и Сергеева, Кожевников появлялся в жизни студентов-китаистов уже на старших курсах, где он вёл «взрослые» дисциплины: «История Китая новейшего времени», «Актуальные проблемы развития Китая», «Методология научного исследования». Скажем честно: это не были развлекательные лекции. Многим преподавательская манера Александра Евгеньевича могла показаться скучной. Но всё это только на первый взгляд!

На самом же деле Кожевников был исключительно компетентным знатоком Китая, который глубоко и системно разбирался как в текущих тенденциях развития страны, так и в их предпосылках – прежде всего, в истории Китая ХХ века. При этом он был всегда взвешен, осторожен в оценках, никогда не злоупотреблял яркими метафорами и аналогиями «ради красного словца». Словом, обладал всеми качествами, которые необходимы для серьёзного, ответственного аналитика.

Это неудивительно при его опыте — в 1980-х годах Кожевников в числе лучших выпускников востфака был направлен на работу в так называемую «проблемную лабораторию», которая писала закрытые аналитические доклады по заказам партийного руководства, военных структур и спецслужб. Сейчас эту «проблемную лабораторию» назвали бы think tank’ом – «фабрикой мысли».

Кожевников был ярко выраженным интеллектуалом. Не любивший ярких внешних эффектов, грузный, неторопливый, с внимательными добрыми глазами из-за толстых очков, глубоким басистым голосом, - он производил впечатление человека, который смотрит всегда в суть, ценит главное и пренебрегает наносным, лишним.

Этому же он учил и студентов: видеть сам процесс, понимать магистральные причинно-следственные связи. Среди всех востоковедов ДВГУ он, безусловно, был наиболее подкованным в плане научной методологии — поэтому логично, что именно он являлся заместителем директора по научной деятельности.

Я многому научился у Александра Евгеньевича в процессе написания дипломной работы. Писать про «культурную революцию» и субкультуру хунвэйбинов – была моя идея, Кожевников ничему не мешал, но мягко, точечно направлял меня: где-то своевременным советом, где-то нужным источником, где-то просто приободряющим словом.

Позднее Александр Евгеньевич стал деканом факультета китаеведения. И, хотя, казалось, он несколько тяготится административной работой и представительскими функциями, выбор был логичен – по своему авторитету именно Кожевников более других подходил на эту роль.

Так получилось, что он стал последним деканом факультета китаеведения. В 2011 году в связи с реформированием университета факультеты упразднили. Восточный институт ДВГУ был слит вместе с международниками, политологами и востоковедами нескольких других вузов в Школу региональных и международных исследований. Сам университет через год окончательно переехал в новый кампус на остров Русский.

Кожевников был не в восторге от этих перемен. К тому же он имел давнее предложение переехать в Москву. В конце концов, он его принял.

В последний раз мы с ним виделись именно в Москве, когда осенью 2017 года мы с группой выпускников Восточки решили организовать «встречу земляков». Он до последнего не был уверен, что придёт – ссылался на занятость и желание провести время с маленькой внучкой. Но всё-таки пришёл. Как всегда, спокойный, неторопливый, внимательный, сосредоточенный, неизменно благожелательный. Таким мы его и запомнили.

Любовь Ивановна Клим

22.05.1954 – 03 .07.2019 гг. Родилась в г. Хабаровск, в 1976 г. окончила восточный факультет ДВГУ. Работала в средней школе учителем китайского языка, переводчиком на круизных судах Дальневосточного морского пароходства. В 1980-1992 гг. являлась научным сотрудником в Институте истории, археологии и этнографии ДВО РАН. В 1988 г. защитила в нем диссертацию на тему «Интернациональные связи советского Дальнего Востока и Северо-Восточного Китая, 1949-1960 гг.» С 1992 г. на преподавательской работе в ДВГУ. В 2006-2017 гг. заведующая кафедрой истории китайской цивилизации, позднее реорганизованной в кафедру Тихоокеанской Азии.

Для меня (как и для нескольких поколений моих однокашников) образ Любови Ивановны – это не образ учёной или преподавателя, и даже не образ руководителя кафедры. Это, прежде всего, образ Мамы. Да, строгой; да, скорой на критические замечания; но неизменно любящей и заботящейся.

При этом и преподавателем она была великолепным! Два моих самых любимых предмета — «Географию Китая» на 1-м курсе и «Социально-политическую систему Китая» на 3-м курсе — вела именно Любовь Ивановна.

…После окончания университета я (как и почти все с моего выпуска) устроился во внешнеторговую компанию и готовился уехать в Китай. На исходе лета я заскочил в институт, чтобы забрать на кафедре какие-то документы. Меня встретила Любовь Ивановна и пригласила к себе. Спросила, как дела, чем занимаюсь, и сходу, в её привычной, не терпящей возражений манере заявила: «Ваня, бизнес это хорошо, но тебе нужно преподавать».

Я согласился. И, скажу честно, Любовь Ивановна в плане моего становления как сотрудника вуза — ключевой человек. И не только потому что именно она разглядела во мне какие-то задатки преподавателя и сделала «то самое предложение», но и потому что потом, когда у меня возникали сложности с совмещением работы в вузе и в бизнесе, она поддерживала меня и давала шанс задержаться в преподавании/науке.

Любовь Ивановна была темпераментным, эмоциональным человеком — многие мои действия и решения её разочаровывали, и чаще всего она не скрывала этого. Это в свою очередь вызывало обиды у меня. Однако же, как я сейчас чётко понимаю, она мудро держала меня в «обойме», создавала условия, при которых я мог развиваться как профессионал (в том числе активно ездить в КНР, пропадая там неделями и даже месяцами), а я в свою очередь всегда сохранял к ней лояльность и уважение.

Я проработал в ДВФУ до 2016 года, когда перешёл в Институт истории – к тому моменту я вошёл во вкус научной работы, на которую в университете времени не хватало. Любовь Ивановна отнеслась к моему решению удивительно спокойно, хотя, вероятно, в своё время рассчитывала на меня как на своего преемника на кафедре.

А спустя год уволилась из ДВФУ и она. Сложно сказать, что она испытывала — со своим стремлением быть во всём в числе отличников, она наверняка воспринимала кафедру как своё дело, а всех нас (студентов, выпускников, подчинённых) как своих детей. Думаю, ей было тяжело покидать университет, но объективно руководить кафедрой ей было уже тяжело.

В 2010-х это была уже не та камерная, семейная Восточка нулевых, в которой многие вопросы решались людьми, работавшими бок о бок по 30-40 лет. К тому же она перенесла тяжёлую болезнь. Впрочем, до последних дней в университете она не давала слабины и всегда была кипучим фонтаном энергии. Думаю, она и уволилась тогда, потому что не хотела, чтобы кто-то видел её увядание.

Она переехала в Москву и провела там несколько лет. Мы виделись — увы, лишь однажды. Но потом я долго ещё вёл с ней внутренние диалоги. Мне очень хотелось рассказать ей о том, как у нас дела: не только о себе, но и о всех выпускниках (а она помнила всех! причём по имени, фамилии, кто с кем сидел за одной партой, кто с кем держался за руки: я много раз убеждался в этом потрясающем свойстве её памяти, доказывающим как небезразлично она к нам относилась).

И до сих пор очень хочется рассказать о своих успехах, поблагодарить за всё сделанное для нас и сказать самое главное — что учитель живёт в своих учениках и учениках их учеников вечно.