Каллиграфия создаёт близкие отношения с каждой отдельной буквой: есть пять вариантов S, три варианта M, четыре варианта E, и т.д., и у каждого из них будет свой тон, независимый от начертания всего остального шрифта.
В принципе, буквы можно планировать, рассчитывать композицию, делать каждую из них преднамеренной формы — но у локтя и кисти есть свой ритм, которому они хотят следовать, и рукописные буквы подчиняются этому ритму в большей степени, чем каким-то формальным императивам.
Это даёт ощутить их связность (например, с, ς и s), но также делает их взаимозаменяемыми. Между указующим и указуемым нет никакой эссенциалистской связи; старые манускрипты полны абсолютной анархии лигатур, надстрочных знаков и сокращений, и они пронзительно органичны.
Каллиграфический рисунок хочет быть определённым образом. Как и стихи, картины, снимки, как и всё остальное. Как и всё остальное, он пытается превзойти буквы, из которых он состоит: реализовать семиотические связи в их произвольности как в единственной прямоте.
В принципе, буквы можно планировать, рассчитывать композицию, делать каждую из них преднамеренной формы — но у локтя и кисти есть свой ритм, которому они хотят следовать, и рукописные буквы подчиняются этому ритму в большей степени, чем каким-то формальным императивам.
Это даёт ощутить их связность (например, с, ς и s), но также делает их взаимозаменяемыми. Между указующим и указуемым нет никакой эссенциалистской связи; старые манускрипты полны абсолютной анархии лигатур, надстрочных знаков и сокращений, и они пронзительно органичны.
Каллиграфический рисунок хочет быть определённым образом. Как и стихи, картины, снимки, как и всё остальное. Как и всё остальное, он пытается превзойти буквы, из которых он состоит: реализовать семиотические связи в их произвольности как в единственной прямоте.
group-telegram.com/dearmoss/1092
Create:
Last Update:
Last Update:
Каллиграфия создаёт близкие отношения с каждой отдельной буквой: есть пять вариантов S, три варианта M, четыре варианта E, и т.д., и у каждого из них будет свой тон, независимый от начертания всего остального шрифта.
В принципе, буквы можно планировать, рассчитывать композицию, делать каждую из них преднамеренной формы — но у локтя и кисти есть свой ритм, которому они хотят следовать, и рукописные буквы подчиняются этому ритму в большей степени, чем каким-то формальным императивам.
Это даёт ощутить их связность (например, с, ς и s), но также делает их взаимозаменяемыми. Между указующим и указуемым нет никакой эссенциалистской связи; старые манускрипты полны абсолютной анархии лигатур, надстрочных знаков и сокращений, и они пронзительно органичны.
Каллиграфический рисунок хочет быть определённым образом. Как и стихи, картины, снимки, как и всё остальное. Как и всё остальное, он пытается превзойти буквы, из которых он состоит: реализовать семиотические связи в их произвольности как в единственной прямоте.
В принципе, буквы можно планировать, рассчитывать композицию, делать каждую из них преднамеренной формы — но у локтя и кисти есть свой ритм, которому они хотят следовать, и рукописные буквы подчиняются этому ритму в большей степени, чем каким-то формальным императивам.
Это даёт ощутить их связность (например, с, ς и s), но также делает их взаимозаменяемыми. Между указующим и указуемым нет никакой эссенциалистской связи; старые манускрипты полны абсолютной анархии лигатур, надстрочных знаков и сокращений, и они пронзительно органичны.
Каллиграфический рисунок хочет быть определённым образом. Как и стихи, картины, снимки, как и всё остальное. Как и всё остальное, он пытается превзойти буквы, из которых он состоит: реализовать семиотические связи в их произвольности как в единственной прямоте.
BY dear moss
Share with your friend now:
group-telegram.com/dearmoss/1092