Хмурое октябрьское утро над встревоженной взъерошенной Москвой.
Над страной нависло тревожное ожидание давно назревших и перезревших решений. Как ни хотелось бы даже не «некоторым», но многим, после вчерашнего публичного выяснения отношений, когда «мусор» был – впервые за многие годы – выметен из-под под толстого элитного номенклатурного «ковра», продолжать дальше делать вид, что все нормально, все идет по плану, нельзя. Трудные решения неизбежны.
Мы глядим на облетевшую за последние три недели позолоту пиара на здании нашего государства с некоторым недоумением.
Да, нам, что уж говорить, нравилась и эта позолота, и эти рюшечки танковых биатлонов, и эти звонкие лозунги…. Но мы, ведь, все чувствовали в них фальшь, особенно на фоне становившихся все более тревожными вестей с фронта. Мы же все видели, как наша власть замыкается в себе, отмахиваясь от вопросов со стороны общества. Мы кожей ощущали момент, когда власти придется с обществом объясниться. Мы понимали, что это неизбежно. Мы понимали, что правда будет неприятной и чем дальше откладывается объяснение, тем более болезненной эта правда будет.
Способность говорить с обществом пиаром не заменишь, ровно также, как бетонный каркас дома не заменить пышной лепниной.
Поверьте, друзья, нам будет легче без опавшей с нашего общего дома позолоты и потрескавшихся за многие годы нахождения на «фасаде» ангелочков и амурчиков. Не то, чтобы я был таким уж поклонником политического конструктивизма, хотя обожаю конструктивизм архитектурный. Но здание, увешанное таким количеством декораций, таким количеством архитектурных излишеств, таким количеством лишних людей, функции которых непонятны и за которыми тянется длинная череда провалов, устоять под ветром глобальных перемен не могло. Особенно, если ураган у тебя в палисаднике.
Обрушиться должно было либо здание, либо декорации.
И то, что здание нашего государства стоит (а оно – стоит, поверьте мне), то, что гражданское общество, еще только нарождающееся (не считать ли гражданским обществом ту шваль, которая сейчас как тараканы бежит из страны или мелко гадит по углам, сидя на зарплате в каком-нибудь государственном ВУЗе), готово подставить плечо государству, - говорит о том, что мы победим в войне с становящейся густой мрак «коллективного Запада». Я в этом совершенно уверен.
А то, что наш враг после вчерашнего выяснения отношений у нас бурно радовался…. Есть такое. Но поверьте, пока мусор копился под нашим толстым элитным ковром, наш враг и на Украине, и на Западе делал то же самое. Только тихо, пока мы не видим, увлеченные очередными бодрыми рапортами. Лишь изредка позволяя себя публичные насмешки, подобные интервью Залужного.
Да, вчера у них была большая радость. Правда. Но для нас главное, чтобы у нас под ковром мусор больше не копился. Чтобы поводов втихаря хихикать над нами (публично восторгаясь нами – вообще, когда тебя начинает хвалить враг, надо мгновенно напрягаться) было меньше. И помните, - выметенный из-под ковра мусор, - всего лишь мусор. Не надо вокруг него устраивать ритуальные танцы, хороводы плакальщиц и симпозиумы. Его надо просто убрать в мусорное ведро.
Так, что помолчим, коллеги. Мы уже все вчера и позавчера всем сказали. И, поверьте, все всё услышали, даже те, кто продолжает делать вид, что не слышит.
Просто помолчим и дадим Верховному Главнокомандующему время на обдумывание и принятие решений. Он у нас человек небыстрый, как и наша небыстрая страна. Но решения принимает жесткие. Мало после никому не кажется.
Помолчим. Тем более, что наш противник больше всего боится именно этого – когда мы угрюмо молчим.
Хмурое октябрьское утро над встревоженной взъерошенной Москвой.
Над страной нависло тревожное ожидание давно назревших и перезревших решений. Как ни хотелось бы даже не «некоторым», но многим, после вчерашнего публичного выяснения отношений, когда «мусор» был – впервые за многие годы – выметен из-под под толстого элитного номенклатурного «ковра», продолжать дальше делать вид, что все нормально, все идет по плану, нельзя. Трудные решения неизбежны.
Мы глядим на облетевшую за последние три недели позолоту пиара на здании нашего государства с некоторым недоумением.
Да, нам, что уж говорить, нравилась и эта позолота, и эти рюшечки танковых биатлонов, и эти звонкие лозунги…. Но мы, ведь, все чувствовали в них фальшь, особенно на фоне становившихся все более тревожными вестей с фронта. Мы же все видели, как наша власть замыкается в себе, отмахиваясь от вопросов со стороны общества. Мы кожей ощущали момент, когда власти придется с обществом объясниться. Мы понимали, что это неизбежно. Мы понимали, что правда будет неприятной и чем дальше откладывается объяснение, тем более болезненной эта правда будет.
Способность говорить с обществом пиаром не заменишь, ровно также, как бетонный каркас дома не заменить пышной лепниной.
Поверьте, друзья, нам будет легче без опавшей с нашего общего дома позолоты и потрескавшихся за многие годы нахождения на «фасаде» ангелочков и амурчиков. Не то, чтобы я был таким уж поклонником политического конструктивизма, хотя обожаю конструктивизм архитектурный. Но здание, увешанное таким количеством декораций, таким количеством архитектурных излишеств, таким количеством лишних людей, функции которых непонятны и за которыми тянется длинная череда провалов, устоять под ветром глобальных перемен не могло. Особенно, если ураган у тебя в палисаднике.
Обрушиться должно было либо здание, либо декорации.
И то, что здание нашего государства стоит (а оно – стоит, поверьте мне), то, что гражданское общество, еще только нарождающееся (не считать ли гражданским обществом ту шваль, которая сейчас как тараканы бежит из страны или мелко гадит по углам, сидя на зарплате в каком-нибудь государственном ВУЗе), готово подставить плечо государству, - говорит о том, что мы победим в войне с становящейся густой мрак «коллективного Запада». Я в этом совершенно уверен.
А то, что наш враг после вчерашнего выяснения отношений у нас бурно радовался…. Есть такое. Но поверьте, пока мусор копился под нашим толстым элитным ковром, наш враг и на Украине, и на Западе делал то же самое. Только тихо, пока мы не видим, увлеченные очередными бодрыми рапортами. Лишь изредка позволяя себя публичные насмешки, подобные интервью Залужного.
Да, вчера у них была большая радость. Правда. Но для нас главное, чтобы у нас под ковром мусор больше не копился. Чтобы поводов втихаря хихикать над нами (публично восторгаясь нами – вообще, когда тебя начинает хвалить враг, надо мгновенно напрягаться) было меньше. И помните, - выметенный из-под ковра мусор, - всего лишь мусор. Не надо вокруг него устраивать ритуальные танцы, хороводы плакальщиц и симпозиумы. Его надо просто убрать в мусорное ведро.
Так, что помолчим, коллеги. Мы уже все вчера и позавчера всем сказали. И, поверьте, все всё услышали, даже те, кто продолжает делать вид, что не слышит.
Просто помолчим и дадим Верховному Главнокомандующему время на обдумывание и принятие решений. Он у нас человек небыстрый, как и наша небыстрая страна. Но решения принимает жесткие. Мало после никому не кажется.
Помолчим. Тем более, что наш противник больше всего боится именно этого – когда мы угрюмо молчим.
BY Профессор смотрит в мiръ. Авторский Анонимный канал Дмитрия Евстафьева
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from es
