Иностранцы о Японии, Япония – об иностранцах!
10 октября в прокат выходит фильм «Сидони в Японии» (Arthouse & Mainstream) — история об отношениях французской писательницы и её таинственного японского издателя.
По этому случаю мы составили подборку книг, в которых иностранцы пытаются понять Японию, а Япония – иностранцев.
1. Александр Мещеряков. Стать японцем. Топография тела и его приключения
Монография Александра Мещерякова посвящена истории отношения японцев к своему телу.
Поначалу для японца европеец был чудовищем огромного роста с красным носом, длинными когтями и хвостом, спрятанным под платьем. Не имея пяток, варвар носил каблуки и ел отвратительные масло и сыр; помещение после него необходимо было окуривать благовониями.
Однако совсем скоро эти же телесные характеристики европейца станут для японцев признаком «цивилизованного» человека. Подражать этому идеалу было непростой задачей.
2. Евгений Штейнер. Приближение к Фудзияме
Полный сюрпризов путеводитель «для медленного путешественника», составленный видным японистом Евгением Штейнером.
Значительная часть книги посвящена «русскому следу» в Японии: идеям, церквям, писателям, и людям удивительной судьбы – например, чернокожей «бабушке» Христине Ричардовне Щербининой, православной негритянке из Нагасаки, устроившей жизнь в доме на русский манер и проводившей чаепития.
3. Ролан Барт. Империя знаков
Для французского философа Ролана Барта Япония была страной иного. В наивном, но проницательном травелоге Барт обращается к самым разным чертам японской жизни, и во всем видит «невероятную символическую систему, полностью отличную от нашей».
4. Рут Бенедикт. Хризантема и меч
Во время Второй мировой войны американский антрополог Рут Бенедикт составила по заданию правительства «психологический портрет врага», ставший сейчас классикой социальной антропологии. В центре внимания Бенедикт – специфически японское чувство долга, который порой не искупить даже смертью.
5. Рёко Секигути. Нагори. Тоска по уходящему сезону
Японская писательница Рёко Секигути, живущая во Франции, пишет о чуткости человеческого отношения к сезонам в Японии и за ее пределами.
Секигути размышляет о том интимном переживании уходящего момента, которое японцы называют нагори («след волн»), и той попытке быть здесь и сейчас, которую французы называют «être de saison».
10 октября в прокат выходит фильм «Сидони в Японии» (Arthouse & Mainstream) — история об отношениях французской писательницы и её таинственного японского издателя.
По этому случаю мы составили подборку книг, в которых иностранцы пытаются понять Японию, а Япония – иностранцев.
1. Александр Мещеряков. Стать японцем. Топография тела и его приключения
Монография Александра Мещерякова посвящена истории отношения японцев к своему телу.
Поначалу для японца европеец был чудовищем огромного роста с красным носом, длинными когтями и хвостом, спрятанным под платьем. Не имея пяток, варвар носил каблуки и ел отвратительные масло и сыр; помещение после него необходимо было окуривать благовониями.
Однако совсем скоро эти же телесные характеристики европейца станут для японцев признаком «цивилизованного» человека. Подражать этому идеалу было непростой задачей.
2. Евгений Штейнер. Приближение к Фудзияме
Полный сюрпризов путеводитель «для медленного путешественника», составленный видным японистом Евгением Штейнером.
Значительная часть книги посвящена «русскому следу» в Японии: идеям, церквям, писателям, и людям удивительной судьбы – например, чернокожей «бабушке» Христине Ричардовне Щербининой, православной негритянке из Нагасаки, устроившей жизнь в доме на русский манер и проводившей чаепития.
3. Ролан Барт. Империя знаков
Для французского философа Ролана Барта Япония была страной иного. В наивном, но проницательном травелоге Барт обращается к самым разным чертам японской жизни, и во всем видит «невероятную символическую систему, полностью отличную от нашей».
4. Рут Бенедикт. Хризантема и меч
Во время Второй мировой войны американский антрополог Рут Бенедикт составила по заданию правительства «психологический портрет врага», ставший сейчас классикой социальной антропологии. В центре внимания Бенедикт – специфически японское чувство долга, который порой не искупить даже смертью.
5. Рёко Секигути. Нагори. Тоска по уходящему сезону
Японская писательница Рёко Секигути, живущая во Франции, пишет о чуткости человеческого отношения к сезонам в Японии и за ее пределами.
Секигути размышляет о том интимном переживании уходящего момента, которое японцы называют нагори («след волн»), и той попытке быть здесь и сейчас, которую французы называют «être de saison».
group-telegram.com/dvorbooks/262
Create:
Last Update:
Last Update:
Иностранцы о Японии, Япония – об иностранцах!
10 октября в прокат выходит фильм «Сидони в Японии» (Arthouse & Mainstream) — история об отношениях французской писательницы и её таинственного японского издателя.
По этому случаю мы составили подборку книг, в которых иностранцы пытаются понять Японию, а Япония – иностранцев.
1. Александр Мещеряков. Стать японцем. Топография тела и его приключения
Монография Александра Мещерякова посвящена истории отношения японцев к своему телу.
Поначалу для японца европеец был чудовищем огромного роста с красным носом, длинными когтями и хвостом, спрятанным под платьем. Не имея пяток, варвар носил каблуки и ел отвратительные масло и сыр; помещение после него необходимо было окуривать благовониями.
Однако совсем скоро эти же телесные характеристики европейца станут для японцев признаком «цивилизованного» человека. Подражать этому идеалу было непростой задачей.
2. Евгений Штейнер. Приближение к Фудзияме
Полный сюрпризов путеводитель «для медленного путешественника», составленный видным японистом Евгением Штейнером.
Значительная часть книги посвящена «русскому следу» в Японии: идеям, церквям, писателям, и людям удивительной судьбы – например, чернокожей «бабушке» Христине Ричардовне Щербининой, православной негритянке из Нагасаки, устроившей жизнь в доме на русский манер и проводившей чаепития.
3. Ролан Барт. Империя знаков
Для французского философа Ролана Барта Япония была страной иного. В наивном, но проницательном травелоге Барт обращается к самым разным чертам японской жизни, и во всем видит «невероятную символическую систему, полностью отличную от нашей».
4. Рут Бенедикт. Хризантема и меч
Во время Второй мировой войны американский антрополог Рут Бенедикт составила по заданию правительства «психологический портрет врага», ставший сейчас классикой социальной антропологии. В центре внимания Бенедикт – специфически японское чувство долга, который порой не искупить даже смертью.
5. Рёко Секигути. Нагори. Тоска по уходящему сезону
Японская писательница Рёко Секигути, живущая во Франции, пишет о чуткости человеческого отношения к сезонам в Японии и за ее пределами.
Секигути размышляет о том интимном переживании уходящего момента, которое японцы называют нагори («след волн»), и той попытке быть здесь и сейчас, которую французы называют «être de saison».
10 октября в прокат выходит фильм «Сидони в Японии» (Arthouse & Mainstream) — история об отношениях французской писательницы и её таинственного японского издателя.
По этому случаю мы составили подборку книг, в которых иностранцы пытаются понять Японию, а Япония – иностранцев.
1. Александр Мещеряков. Стать японцем. Топография тела и его приключения
Монография Александра Мещерякова посвящена истории отношения японцев к своему телу.
Поначалу для японца европеец был чудовищем огромного роста с красным носом, длинными когтями и хвостом, спрятанным под платьем. Не имея пяток, варвар носил каблуки и ел отвратительные масло и сыр; помещение после него необходимо было окуривать благовониями.
Однако совсем скоро эти же телесные характеристики европейца станут для японцев признаком «цивилизованного» человека. Подражать этому идеалу было непростой задачей.
2. Евгений Штейнер. Приближение к Фудзияме
Полный сюрпризов путеводитель «для медленного путешественника», составленный видным японистом Евгением Штейнером.
Значительная часть книги посвящена «русскому следу» в Японии: идеям, церквям, писателям, и людям удивительной судьбы – например, чернокожей «бабушке» Христине Ричардовне Щербининой, православной негритянке из Нагасаки, устроившей жизнь в доме на русский манер и проводившей чаепития.
3. Ролан Барт. Империя знаков
Для французского философа Ролана Барта Япония была страной иного. В наивном, но проницательном травелоге Барт обращается к самым разным чертам японской жизни, и во всем видит «невероятную символическую систему, полностью отличную от нашей».
4. Рут Бенедикт. Хризантема и меч
Во время Второй мировой войны американский антрополог Рут Бенедикт составила по заданию правительства «психологический портрет врага», ставший сейчас классикой социальной антропологии. В центре внимания Бенедикт – специфически японское чувство долга, который порой не искупить даже смертью.
5. Рёко Секигути. Нагори. Тоска по уходящему сезону
Японская писательница Рёко Секигути, живущая во Франции, пишет о чуткости человеческого отношения к сезонам в Японии и за ее пределами.
Секигути размышляет о том интимном переживании уходящего момента, которое японцы называют нагори («след волн»), и той попытке быть здесь и сейчас, которую французы называют «être de saison».
BY «Желтый двор»
Share with your friend now:
group-telegram.com/dvorbooks/262