Не смотрел ни одной серии сериала «Оранжевый — хит сезона» и охотно верю, что он классный, только книжку, которая лежит в его основе, читал с августа и дочитал с трудом. Все время казалось, что Пайпер Керман каждый день думала «Вот выйду на свободу и напишу скучную автобиографию, как делают все американцы, оказавшись в интересной ситуации». (На самом деле жизнь в тюрьме Пайпер восстанавливала по своим письмам знакомым и родным.) Главное, что меня тормозило, — это очевидный контраст с тем, что творится в наших колониях. У Керман была возможность сравнить тюрьму Данбери с другими, в интервью она не отрицает, что просто фокусировалась на положительных моментах, чтобы не сойти с ума, а так-то тюрьма ужасна, систему нужно менять. Но все равно, учитывая новости про швабры и другие ужасы российского ФСИН, трудно читать книжку, в которой жизнь за решеткой не кажется настоящим адом, а судебная система — пусть хроменькая, но все-таки есть. После женской тюрьмы в Уфе или Можайске вряд ли вышла бы такая же светлая книга.
Не смотрел ни одной серии сериала «Оранжевый — хит сезона» и охотно верю, что он классный, только книжку, которая лежит в его основе, читал с августа и дочитал с трудом. Все время казалось, что Пайпер Керман каждый день думала «Вот выйду на свободу и напишу скучную автобиографию, как делают все американцы, оказавшись в интересной ситуации». (На самом деле жизнь в тюрьме Пайпер восстанавливала по своим письмам знакомым и родным.) Главное, что меня тормозило, — это очевидный контраст с тем, что творится в наших колониях. У Керман была возможность сравнить тюрьму Данбери с другими, в интервью она не отрицает, что просто фокусировалась на положительных моментах, чтобы не сойти с ума, а так-то тюрьма ужасна, систему нужно менять. Но все равно, учитывая новости про швабры и другие ужасы российского ФСИН, трудно читать книжку, в которой жизнь за решеткой не кажется настоящим адом, а судебная система — пусть хроменькая, но все-таки есть. После женской тюрьмы в Уфе или Можайске вряд ли вышла бы такая же светлая книга.
Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin.
from es
