Заполярный городок Сулим в Мурманской области, 1980-е. Библиотекарь Кира начинает интересоваться секретными обстоятельствами расстрела митинга рабочих в 1962 году. Миссурийский университет, США, 1990-е. Аспирантка Ли втягивает себя в абьюзивные отношения с прославленным антропологом: студенты его боготворят, а критики винят в геноциде племени туземцев в Микронезии. Москва, Россия, наши дни. Документалистка Таня пытается снять первую картину и вызволить мать из секты. В конце второй трети книги линии Киры, Ли и Тани предсказуемо объединятся, а развязка заставит поёжиться даже тех, кого напрягало то, как небрежно роман написан. Нет, серьезно, за интересные сюжеты Алексею Поляринову искренние респекты, все три линии ужасно увлекательные, оленьи рога, как пресловутые ружья, красиво развешаны и эффектно стреляют. Вместе с тем сложно было избавиться от обидного и удивительного ощущения, что в «Рифе» что-то не так с русским языком — на уровне бессознательного, пруфов не будет, извините. Но за крутой сюжет — спасибо.
Заполярный городок Сулим в Мурманской области, 1980-е. Библиотекарь Кира начинает интересоваться секретными обстоятельствами расстрела митинга рабочих в 1962 году. Миссурийский университет, США, 1990-е. Аспирантка Ли втягивает себя в абьюзивные отношения с прославленным антропологом: студенты его боготворят, а критики винят в геноциде племени туземцев в Микронезии. Москва, Россия, наши дни. Документалистка Таня пытается снять первую картину и вызволить мать из секты. В конце второй трети книги линии Киры, Ли и Тани предсказуемо объединятся, а развязка заставит поёжиться даже тех, кого напрягало то, как небрежно роман написан. Нет, серьезно, за интересные сюжеты Алексею Поляринову искренние респекты, все три линии ужасно увлекательные, оленьи рога, как пресловутые ружья, красиво развешаны и эффектно стреляют. Вместе с тем сложно было избавиться от обидного и удивительного ощущения, что в «Рифе» что-то не так с русским языком — на уровне бессознательного, пруфов не будет, извините. Но за крутой сюжет — спасибо.
Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. "The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from es
