Вопрос, вызвавший негодование левой аудитории связан с отношением к войне: «что сказал бы Ленин про СВО?»
Жукова обвиняют в том, что вместо осуждения СВО, как бы и подобало настоящему коммунисту, он стал вертеться и уходить от ответа.
Критики Жукова как бы автоматически предполагают, что Ленин не задумываясь осудил бы СВО. Но это не так.
Ленин относился бы к СВО строго диалектически: если бы он был у власти, то СВО была бы названа освободительной войной, как например был назван «освободительный» поход на Варшаву в 1920 году. Если бы Ленин не был у власти, то называл бы СВО империалистической антинародной войной и призывал бы к поражению правительства, как это было до революции 1917 года.
Многие забывают, что Ленин был не только марксистом, но и политиком. А политик всегда вынужден лицемерить и врать, чтобы залезть и удержаться во власти. Диалектика в данном случае искусно превращается в демагогику, а совершенная политическая проституция в принципиальную позицию «что я делаю, то и прогрессивно».
Вопрос, вызвавший негодование левой аудитории связан с отношением к войне: «что сказал бы Ленин про СВО?»
Жукова обвиняют в том, что вместо осуждения СВО, как бы и подобало настоящему коммунисту, он стал вертеться и уходить от ответа.
Критики Жукова как бы автоматически предполагают, что Ленин не задумываясь осудил бы СВО. Но это не так.
Ленин относился бы к СВО строго диалектически: если бы он был у власти, то СВО была бы названа освободительной войной, как например был назван «освободительный» поход на Варшаву в 1920 году. Если бы Ленин не был у власти, то называл бы СВО империалистической антинародной войной и призывал бы к поражению правительства, как это было до революции 1917 года.
Многие забывают, что Ленин был не только марксистом, но и политиком. А политик всегда вынужден лицемерить и врать, чтобы залезть и удержаться во власти. Диалектика в данном случае искусно превращается в демагогику, а совершенная политическая проституция в принципиальную позицию «что я делаю, то и прогрессивно».
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%.
from es
