Третий период "советского добра" был самым длинным, исторически размазанным – он начался во второй половине 1950-х и закончился в неопределенной глубине 1970-х.
Это было обретение коммунистической страной – почти человеческого лица, большое постепенное движение от сектантской игиловщины, террора и зверства – к социально-бытовой норме, этакому советскому викторианству, бюрократическому консерватизму умеренной жесткости, который сопровождался художественным взлетом, смягчением отношений с заграницами, первичным бытовым комфортом и невероятной по меркам СССР личной безопасностью людей.
Собственно, весь мир во второй половине 20-го века жил очень хорошо, сказочно хорошо, как мы теперь понимаем, но здесь – это чувствовалось особенно резко на фоне предшествующей тьмы. Из концлагерей, бараков, мира голодных смертей и массовых расстрелов – советский человек вдруг пришел в отдельную квартиру с теплым сортиром, горячей водой и прекрасными актерами в телевизоре. И можно было бы даже согласиться с тем чувством ностальгии, какую эта эпоха вызывает в нынешних старших поколениях, - если бы не глухое и невежественное равнодушие ностальгирующих к тому, на какой грандиозной горе трупов это позднейшее милое сонное царство было построено.
И, наконец, четвертый, совсем короткий эпизод, пришедшийся на...
Третий период "советского добра" был самым длинным, исторически размазанным – он начался во второй половине 1950-х и закончился в неопределенной глубине 1970-х.
Это было обретение коммунистической страной – почти человеческого лица, большое постепенное движение от сектантской игиловщины, террора и зверства – к социально-бытовой норме, этакому советскому викторианству, бюрократическому консерватизму умеренной жесткости, который сопровождался художественным взлетом, смягчением отношений с заграницами, первичным бытовым комфортом и невероятной по меркам СССР личной безопасностью людей.
Собственно, весь мир во второй половине 20-го века жил очень хорошо, сказочно хорошо, как мы теперь понимаем, но здесь – это чувствовалось особенно резко на фоне предшествующей тьмы. Из концлагерей, бараков, мира голодных смертей и массовых расстрелов – советский человек вдруг пришел в отдельную квартиру с теплым сортиром, горячей водой и прекрасными актерами в телевизоре. И можно было бы даже согласиться с тем чувством ностальгии, какую эта эпоха вызывает в нынешних старших поколениях, - если бы не глухое и невежественное равнодушие ностальгирующих к тому, на какой грандиозной горе трупов это позднейшее милое сонное царство было построено.
И, наконец, четвертый, совсем короткий эпизод, пришедшийся на...
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts.
from es
