Потери от пожаров в Калифорнии выше чем от урагана Катрина.
Однако утраченное в результате богатство (дома), это накопленные активы (stock), в то время как ВВП это поток произведенных товаров и услуг (flow). Поэтому, проблема у тех, у кого этот stock сгорел, а для экономики это rebuilt, спрос на товары и услуги. Такой эффект хорошо известен. Например, всплеск экономики после землетрясения в Сычуани в 2008-м, да и после той же Катрины.
Конечно, не всегда так, катаклизмы могут иметь разрушительные последствия для экономики. Но это события на порядки масштабнее.
Да и даже владельцы домов в Palisades вряд ли en masse сильно пострадали (конечно, за исключением погибших и раненых), это публика богатая.
Другое дело ураганы на Карибах, которые регулярно смывают почти все жилье бедных. Экзистенциальная проблема - потери от ураганов на Карибах часто 1-3% ВВП. И что делать? Хоть правильную политику проводи, хоть неправильную - все смоет ураган.
Потери от пожаров в Калифорнии выше чем от урагана Катрина.
Однако утраченное в результате богатство (дома), это накопленные активы (stock), в то время как ВВП это поток произведенных товаров и услуг (flow). Поэтому, проблема у тех, у кого этот stock сгорел, а для экономики это rebuilt, спрос на товары и услуги. Такой эффект хорошо известен. Например, всплеск экономики после землетрясения в Сычуани в 2008-м, да и после той же Катрины.
Конечно, не всегда так, катаклизмы могут иметь разрушительные последствия для экономики. Но это события на порядки масштабнее.
Да и даже владельцы домов в Palisades вряд ли en masse сильно пострадали (конечно, за исключением погибших и раненых), это публика богатая.
Другое дело ураганы на Карибах, которые регулярно смывают почти все жилье бедных. Экзистенциальная проблема - потери от ураганов на Карибах часто 1-3% ВВП. И что делать? Хоть правильную политику проводи, хоть неправильную - все смоет ураган.
In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from es
