Во-первых, Аллах услышал мои молитвы и вновь наполнил леса грибами. Во-вторых, я посмотрел шоу Анны Терезы Де Кеерсмакер «Спор гармонии с изобретением». И эти события связаны, потому что балет Кеерсмакер посвящен исчезновению времен года, которые теперь не похожи на то, что было во времена Вивальди, музыка которого то звучит, то не звучит.
Шоу начинается с мерцания ламп, похожих на инсталляцию Дэна Флавина, потом в тишине танцует одинокий человек, и в зале от этого безмолвного напряжения вспыхивает взрыв кашля, — кашляют все, некоторые так надрывно, словно лают. Тут начинается Вивальди, к танцору примыкают еще три парня и изображают четыре сезона — смешивая египетскую мистерию, брейк-данс и чечетку. Вивальди дополняют житейские звуки, вроде чириканья, цоканья и храпа, символизирующего зимнюю спячку. Под храп и кашель тоже можно танцевать, и очень бойко.
Климат меняется, сезонов нет, Вивальди умер, грибы вылезают из земли только в конце сентября, а я отправляюсь изучать их гастрономические свойства.
Во-первых, Аллах услышал мои молитвы и вновь наполнил леса грибами. Во-вторых, я посмотрел шоу Анны Терезы Де Кеерсмакер «Спор гармонии с изобретением». И эти события связаны, потому что балет Кеерсмакер посвящен исчезновению времен года, которые теперь не похожи на то, что было во времена Вивальди, музыка которого то звучит, то не звучит.
Шоу начинается с мерцания ламп, похожих на инсталляцию Дэна Флавина, потом в тишине танцует одинокий человек, и в зале от этого безмолвного напряжения вспыхивает взрыв кашля, — кашляют все, некоторые так надрывно, словно лают. Тут начинается Вивальди, к танцору примыкают еще три парня и изображают четыре сезона — смешивая египетскую мистерию, брейк-данс и чечетку. Вивальди дополняют житейские звуки, вроде чириканья, цоканья и храпа, символизирующего зимнюю спячку. Под храп и кашель тоже можно танцевать, и очень бойко.
Климат меняется, сезонов нет, Вивальди умер, грибы вылезают из земли только в конце сентября, а я отправляюсь изучать их гастрономические свойства.
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted.
from es
