Так выглядят сотрудники UK Home Office — департамента правительства Великобритании, ответственного за иммиграционный контроль.

Новогодние традиции в СССР, а позже — в России появились не сразу. Например, до революции ставить елку на Новый год было в большинстве семей не принято — это было развлечением для богатых и для интеллигентов. При большевиках этот праздник быстро сошел на нет, но ситуацию перевернула одна статья в газете «Правда».

О том, как украшали елки, как прошла первая елка для детей, кто из советских лидеров первым поздравил с Новым годом, — в спецрепортаже телеканала РБК

Зам.министра обороны РФ Евкуров в Курской области. На фото с и.о.губернатора Хинштейном. В ближайшие недели у них будет очень много работы.

К 17 часам 05.01. противник так и не смог захватить хутор Бердин и Новосотницкий, несмотря на тяжелые потери в людях и технике. Ожидается продолжение атак в ближайшие сутки с целью попытаться продавить нашу оборону массой.

PS. Вечером ждите интересные видео с уничтожением интересной НАТОвской техники. Одно из них очень многих порадует

"На каждый роток не накинешь платок". Эта мудрая поговорка относится сегодня прежде всего к нашим так называемым военблогерам, которые устроили вчера бурю в стакане телеграм-воды по поводу наступления хохлов в Курской области. Самоцензуры у них нет и быть не может, потому что для них главное - число подписчиков, которое добывается потом и мозолями на пальцах. Что писать, о чем - главное первыми и погромче. Дебилы. бл..! А тем, кто сидит целыми днями в телеге и листает каналы просто для развлечения, совет - займитесь делом, наконец! Пол в квартире помойте и вымойте за собой посуду. А лучше - идите гулять на свежий воздух, проветрите мозги. Они у вас засраны по самое горлышко.

Готовимся к Рождеству. Сегодня последний день рождественского поста. Правда, на новый год оскоромились немного спиртным. Покаялись. Ждём прощения.

"Рождественская история" Чарльза Диккенса вышла в свет накануне Рождества 1843 года. После её выхода благотворительные взносы в Лондоне выросли на порядок, то есть более чем в 10 раз. Никакое другое художественное произведение в мире не повлияло на совесть богачей так, как эта сказка Чарльза Диккенса.

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.

Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.

Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.

А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.

Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
… Все злей и свирепей дул ветер из степи…
… Все яблоки, все золотые шары.

Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.

— Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, —
Сказали они, запахнув кожухи.
От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.

На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.

Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.

Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.

— А кто вы такие? – спросила Мария.
— Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести Вам Обоим хвалы.
— Всем вместе нельзя. Подождите у входа.

Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Борис Пастернак 1947 г.