Как искать корни настоящего в прошлом и опросить жителей Древних Афин
«Экономика на слух» продолжает серию выпусков об истории. Как экономисты изучают прошлое, из каких деталей собирают механизмы многовекового развития и с какими ограничениями сталкиваются? Об этом редактор подкаста Филипп Стеркин говорит с научным сотрудником Лундского университета в Швеции и выпускником РЭШ Виктором Малеиным, в том числе на примере работ новых нобелевских лауреатов Дарона Аджемоглу, Саймона Джонсона и Джеймса Робинсона.
Что они привнесли в науку, за что их критикуют и почему не существует единственно верного ответа на вопрос, что делает одни страны богатыми, а другие бедными? Виктор говорит и об истории России – об эффекте колеи, о факторе случайности и о том, почему неверно утверждение, что в России не было традиций активного общества. А еще обсуждает возможности, которые может открыть для историков искусственный интеллект, например помочь «оживить» людей далекого прошлого и провести среди них соцопрос.
Как искать корни настоящего в прошлом и опросить жителей Древних Афин
«Экономика на слух» продолжает серию выпусков об истории. Как экономисты изучают прошлое, из каких деталей собирают механизмы многовекового развития и с какими ограничениями сталкиваются? Об этом редактор подкаста Филипп Стеркин говорит с научным сотрудником Лундского университета в Швеции и выпускником РЭШ Виктором Малеиным, в том числе на примере работ новых нобелевских лауреатов Дарона Аджемоглу, Саймона Джонсона и Джеймса Робинсона.
Что они привнесли в науку, за что их критикуют и почему не существует единственно верного ответа на вопрос, что делает одни страны богатыми, а другие бедными? Виктор говорит и об истории России – об эффекте колеи, о факторе случайности и о том, почему неверно утверждение, что в России не было традиций активного общества. А еще обсуждает возможности, которые может открыть для историков искусственный интеллект, например помочь «оживить» людей далекого прошлого и провести среди них соцопрос.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise.
from es
