8. По моему мнению, работа по прикрытию границы велась плохо и с большим запозданием: минирование позиций и рубежей, отрывку и оборудование укреплений нужно было начинать сразу, в первые же дни, пока противник не опомнился, не подтянул резервы и средства разведки. Нам пришлось заниматься этим в условиях высокого риска и сложностей, препятствующих быстрой и результативной работе.
9. Отсутствие продвижения и однообразные маршруты привели к тому, что лесополосы были быстро взяты на прицел вражеской артиллерией и дронами. Методичные обстрелы понемногу выкашивали их, сильно затрудняя безопасное движение и оборудование незаметных с воздуха укрытий.
10. Пехота и десантники мало окапываются. Не знаю, с чем это связано. Трудно сделать мощный блиндаж с прочным перекрытием без материалов и инструмента, да ещё и под наблюдением и огневым воздействием врага, но часто даже просто глубокие окопы с перекрытиями люди ленились отрывать. Некоторые сапёры сутки-двое проводили на позициях пехоты. Их впечатления: очень неприятно лежать в неглубокой ямке, кое-как укрывшись чужим противодроновым одеялом и слышать, как над тобой неторопливо барражирует "Яга", выискивая цель. Кое-где десантники оборудовали неплохие, достаточно глубокие укрытия, позволяющие ночью быть незамеченными тепловизорами дронов. Но перекрытия делались из толстых веток или, в лучшем случае, тонких стволов деревьев и небольшого слоя засыпки грунтом, а значит, могли защитить лишь от некрупных осколков.
11. Не велась практика обезопашивания лесополос от атак ФПВ и сбросов. Только у нескольких укрытий я наблюдал установленные, видимо, самими бойцами куски сетей. Хотя в первые же дни наступления можно было прикрыть тропы и блиндажи сетями, рабицей и веревками.
12. К концу командировки позиции в лесополосах, где мы работали, почти обезлюдели. Сами десантники говорили, что большую часть сил их бригады вывели обратно в тыл. В итоге, когда укры начали пробовать оттеснить нас обратно к границе, в лесополосах сидело буквально по несколько человек. И то порой это были артиллеристы или две-три пары снайперов, дежурящие по неделе до смены.
13. Неадекватность обстановке многих из поставленных задач (от частей, в интересах которых мы работали) приводила к небрежному их выполнению. Иногда к частичному выполнению, а то и к невыполнению вовсе. Доходило до того, что наши командиры нередко говорили прямо: вот эту задачу выполняйте, а вот эту - нафиг. Ничего толком не сделаете и людей зря положите.
14. Оснащение. Насколько я знаю, в наш полк нечасто доходит какая-то серьёзная гуманитарка. Часто это личная инициатива рядовых бойцов, кто общается с домом и какими-то местными волонтёрскими организациями. Многое приходится приобретать за свой счёт: инструменты для работы, расходники, бензин. Очень сильно изношены шины автомобилей батальона, а новыми нас не снабжали аж с начала нашего участия в СВО. Об оснащении средствами РЭБ и детекторами дронов и речи не идёт. Система связи тоже в плачевном состоянии. Рации типа "Баофенга" и мобильные телефоны. Конечно, подразделения полка не так много работают на ЛБС и небольшими командами, так что вопрос стоит не очень остро. Но, тем не менее, организованной связи у нас нет. И никто ей не обучен. Оказавшись в Белгороде и столкнувшись с большим количеством дронов в небе, мы сами стали выискивать возможности и пытаться заказать РЭБ и детекторы. Причём эти средства не тестировалась специалистами, не подгонялись под конкретные частоты и существовали скорее по принципу "есть вообще".
8. По моему мнению, работа по прикрытию границы велась плохо и с большим запозданием: минирование позиций и рубежей, отрывку и оборудование укреплений нужно было начинать сразу, в первые же дни, пока противник не опомнился, не подтянул резервы и средства разведки. Нам пришлось заниматься этим в условиях высокого риска и сложностей, препятствующих быстрой и результативной работе.
9. Отсутствие продвижения и однообразные маршруты привели к тому, что лесополосы были быстро взяты на прицел вражеской артиллерией и дронами. Методичные обстрелы понемногу выкашивали их, сильно затрудняя безопасное движение и оборудование незаметных с воздуха укрытий.
10. Пехота и десантники мало окапываются. Не знаю, с чем это связано. Трудно сделать мощный блиндаж с прочным перекрытием без материалов и инструмента, да ещё и под наблюдением и огневым воздействием врага, но часто даже просто глубокие окопы с перекрытиями люди ленились отрывать. Некоторые сапёры сутки-двое проводили на позициях пехоты. Их впечатления: очень неприятно лежать в неглубокой ямке, кое-как укрывшись чужим противодроновым одеялом и слышать, как над тобой неторопливо барражирует "Яга", выискивая цель. Кое-где десантники оборудовали неплохие, достаточно глубокие укрытия, позволяющие ночью быть незамеченными тепловизорами дронов. Но перекрытия делались из толстых веток или, в лучшем случае, тонких стволов деревьев и небольшого слоя засыпки грунтом, а значит, могли защитить лишь от некрупных осколков.
11. Не велась практика обезопашивания лесополос от атак ФПВ и сбросов. Только у нескольких укрытий я наблюдал установленные, видимо, самими бойцами куски сетей. Хотя в первые же дни наступления можно было прикрыть тропы и блиндажи сетями, рабицей и веревками.
12. К концу командировки позиции в лесополосах, где мы работали, почти обезлюдели. Сами десантники говорили, что большую часть сил их бригады вывели обратно в тыл. В итоге, когда укры начали пробовать оттеснить нас обратно к границе, в лесополосах сидело буквально по несколько человек. И то порой это были артиллеристы или две-три пары снайперов, дежурящие по неделе до смены.
13. Неадекватность обстановке многих из поставленных задач (от частей, в интересах которых мы работали) приводила к небрежному их выполнению. Иногда к частичному выполнению, а то и к невыполнению вовсе. Доходило до того, что наши командиры нередко говорили прямо: вот эту задачу выполняйте, а вот эту - нафиг. Ничего толком не сделаете и людей зря положите.
14. Оснащение. Насколько я знаю, в наш полк нечасто доходит какая-то серьёзная гуманитарка. Часто это личная инициатива рядовых бойцов, кто общается с домом и какими-то местными волонтёрскими организациями. Многое приходится приобретать за свой счёт: инструменты для работы, расходники, бензин. Очень сильно изношены шины автомобилей батальона, а новыми нас не снабжали аж с начала нашего участия в СВО. Об оснащении средствами РЭБ и детекторами дронов и речи не идёт. Система связи тоже в плачевном состоянии. Рации типа "Баофенга" и мобильные телефоны. Конечно, подразделения полка не так много работают на ЛБС и небольшими командами, так что вопрос стоит не очень остро. Но, тем не менее, организованной связи у нас нет. И никто ей не обучен. Оказавшись в Белгороде и столкнувшись с большим количеством дронов в небе, мы сами стали выискивать возможности и пытаться заказать РЭБ и детекторы. Причём эти средства не тестировалась специалистами, не подгонялись под конкретные частоты и существовали скорее по принципу "есть вообще".
BY Филолог в засаде
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from es
