Не понимал, как сильно люблю своего сына (со слов отца, потерявшего сына)
Даже не знаю, с чего начать и что рассказать. Не знаю, это очень, с одной стороны, интимно, внутренняя твоя жизнь. Ощущение, как будто часть тебя умерла, большая часть, не половина. Это нельзя объяснить. Ты уже не хочешь дальше жить. Не в том плане, что хочешь на себя руки наложить, нет. Просто смысла жизни нет. Верующему человеку так говорить грешно, конечно. Ведь смысл жизни не в детях. Сына для Бога не жалко, но часть тебя умерла, большая, причем. Ты не боишься уже никакой смерти, для тебя нет никаких ценностей в этом мире, если раньше чему-то материальному ты мог порадоваться, то сейчас это тебя не радует. Ты начинаешь на все материальное по-другому смотреть. Для тебя вещи, которые принадлежали твоему сыну, очень дороги, но прикосновение к этим вещам тебе причиняет боль, потому что каждая эта вещь напоминает о твоём сыне, которого больше нет. Ты вспоминаешь моменты, когда эта вещь была тобой ему куплена, его переживания, его радости , связанные с ней, как сын радовался, что поставленная задача в бою будет выполнена лучше, чем раньше. Прицел тепловизионный, каска. С другой стороны, когда хотел купить ему треногу для снайперской винтовки, он сказал, что "ничего мне уже не нужно". Он уже просто устал и перестал бояться. Хотя, когда купил треногу, он очень порадовался и сказал, что вещь хорошая.
Что ещё рассказать? Каждый день это мысли о человеке, которого любишь, это воспоминания о нем: как он в детстве что-то делал, как он на это реагировал, как он отвечал на эти или иные вещи. Вспоминаешь ошибки в воспитании ребенка, ты жил и не понимал, насколько сильно ты любишь своего ребенка. Я хотел бы быть на его месте, но Бог распорядился по-другому. Вот так это все проходит через тебя, каждый день
Друзья, я никогда не видел этого бойца, но для меня он брат, потому что пошел на фронт, верный России, в которой мы живём. Сашей его зовут. Вспомните его в молитвах и теплых ваших сердцах.
Не понимал, как сильно люблю своего сына (со слов отца, потерявшего сына)
Даже не знаю, с чего начать и что рассказать. Не знаю, это очень, с одной стороны, интимно, внутренняя твоя жизнь. Ощущение, как будто часть тебя умерла, большая часть, не половина. Это нельзя объяснить. Ты уже не хочешь дальше жить. Не в том плане, что хочешь на себя руки наложить, нет. Просто смысла жизни нет. Верующему человеку так говорить грешно, конечно. Ведь смысл жизни не в детях. Сына для Бога не жалко, но часть тебя умерла, большая, причем. Ты не боишься уже никакой смерти, для тебя нет никаких ценностей в этом мире, если раньше чему-то материальному ты мог порадоваться, то сейчас это тебя не радует. Ты начинаешь на все материальное по-другому смотреть. Для тебя вещи, которые принадлежали твоему сыну, очень дороги, но прикосновение к этим вещам тебе причиняет боль, потому что каждая эта вещь напоминает о твоём сыне, которого больше нет. Ты вспоминаешь моменты, когда эта вещь была тобой ему куплена, его переживания, его радости , связанные с ней, как сын радовался, что поставленная задача в бою будет выполнена лучше, чем раньше. Прицел тепловизионный, каска. С другой стороны, когда хотел купить ему треногу для снайперской винтовки, он сказал, что "ничего мне уже не нужно". Он уже просто устал и перестал бояться. Хотя, когда купил треногу, он очень порадовался и сказал, что вещь хорошая.
Что ещё рассказать? Каждый день это мысли о человеке, которого любишь, это воспоминания о нем: как он в детстве что-то делал, как он на это реагировал, как он отвечал на эти или иные вещи. Вспоминаешь ошибки в воспитании ребенка, ты жил и не понимал, насколько сильно ты любишь своего ребенка. Я хотел бы быть на его месте, но Бог распорядился по-другому. Вот так это все проходит через тебя, каждый день
Друзья, я никогда не видел этого бойца, но для меня он брат, потому что пошел на фронт, верный России, в которой мы живём. Сашей его зовут. Вспомните его в молитвах и теплых ваших сердцах.
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from es
