— «Распознавания» Уильяма Гэддиса и «Публичное сожжение» Роберта Кувера — уберсложные романы, которые не раз попадали в списки «непереводимых» произведений. Не страшно было браться за первые переводы этих книг? Или вы в целом не верите в концепт «непереводимой литературы»?
— Говоря «первые переводы этих книг», вы, очевидно, имеете в виду переводы на русский. На других языках эти романы уже выходили: на немецком, французском, испанском — вполне переводимые произведения, выходит? — мы как всегда (не считая «Море вверху, солнце внизу» Джорджа Салиса и «Эпоху провода и струны» Бена Маркуса) в догоняющих. Да, эти романы скорее напоминают соборы, они чрезвычайно сложно устроены, но их переложение на русский язык делали и делают очень компетентные люди, которые любят свое дело и очень хотели эти произведения перевести. Вот это, кстати, важный момент, когда для произведения находится переводчик или редактор, который мечтает работать именно с этим текстом. В нашей практике бывает и так. Вообще, я со скепсисом отношусь к идее «принципиальной невозможности перевода». Да, есть романы, требующие от переводчика особого подхода, высокого мастерства, но дорогу осилит идущий.
— «Распознавания» Уильяма Гэддиса и «Публичное сожжение» Роберта Кувера — уберсложные романы, которые не раз попадали в списки «непереводимых» произведений. Не страшно было браться за первые переводы этих книг? Или вы в целом не верите в концепт «непереводимой литературы»?
— Говоря «первые переводы этих книг», вы, очевидно, имеете в виду переводы на русский. На других языках эти романы уже выходили: на немецком, французском, испанском — вполне переводимые произведения, выходит? — мы как всегда (не считая «Море вверху, солнце внизу» Джорджа Салиса и «Эпоху провода и струны» Бена Маркуса) в догоняющих. Да, эти романы скорее напоминают соборы, они чрезвычайно сложно устроены, но их переложение на русский язык делали и делают очень компетентные люди, которые любят свое дело и очень хотели эти произведения перевести. Вот это, кстати, важный момент, когда для произведения находится переводчик или редактор, который мечтает работать именно с этим текстом. В нашей практике бывает и так. Вообще, я со скепсисом отношусь к идее «принципиальной невозможности перевода». Да, есть романы, требующие от переводчика особого подхода, высокого мастерства, но дорогу осилит идущий.
The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare.
from es
