В поп-культуру вернулся мрак
В ноябре прошлого года группа The Cure выпустила первый за 16 лет альбом Songs of a lost world. Это грандиозная ода отчаянию и безысходности и одна из лучших пластинок группы, по крайней мере для поклонников, которые ценят Disintegration и первые три — наиболее мрачные записи The Cure. Другой поэт скорби — Джейми Стюарт из нервной группы Xiu Xiu, в последние годы увязший в интересных, но труднодоступных экспериментах, — тоже выпустил лучший за долгое время (пожалуй, с 2010 г.) альбом. Он назван в честь складного ножа.
В прекрасную форму возвращается главное пугало американской поп-музыки нулевых — Мэрилин Мэнсон. В его новых клипах (ключевой элемент творчества артиста) кипит энергия — вот он кутается в плаценту, корчится перед зеркалом, терзает микрофонную стойку, стоит с козлом, тащит пылающий гроб — глаз от этого невозможно оторвать. Люди, чья работа — выпускать демонов наружу, набирают силу и возвращаются в темные времена, когда нужны больше всего. И песни Смита и Стюарта, и клипы Брайна Уорнера могут вызывать катарсис.
В прошлом году все смотрели «Субстанцию». Но не только ее: «Еретик», «Собиратель душ», «Улыбку 2» — жанр хорроров на небывалом подъеме. Сейчас снимается больше фильмов ужасов, чем когда-либо в истории. Продажи книг в жанре ужасов тоже растут. Например, в Великобритании с 2022 по 2023 год они выросли на 54%, писал об этом раньше. The Guardian объясняла это политической природой жанра: «это зеркало ужасов реального мира».
Интонации горевания в песнях The Cure или Ника Кейва (альбом «Wild God» 2024 года) звучат искренне в мире, переживающем катастрофу. В то же время ужасы — это не просто отражение мрачных времен, они действуют как механизм преодоления, объясняет VML Intelligence психолог-бихевиорист Джо Хеммингс. Фильмы ужасов — это очень безопасный способ противостоять страхам и тревогам смерти, неизвестности и распаду общества. Когда страх переживается в безопасном пространстве и контролируемой среде, его можно исследовать без опаски, что дает чувство контроля, добавляют психологи. Как пела немного по-другому поводу группа «Петля пристрастия»: «Ты думаешь, мне нравится мрачное? Минуточку, сейчас я зальюсь. Увидишь, я заплачу от радости, и с плеч с моих свалится груз».
В ноябре прошлого года группа The Cure выпустила первый за 16 лет альбом Songs of a lost world. Это грандиозная ода отчаянию и безысходности и одна из лучших пластинок группы, по крайней мере для поклонников, которые ценят Disintegration и первые три — наиболее мрачные записи The Cure. Другой поэт скорби — Джейми Стюарт из нервной группы Xiu Xiu, в последние годы увязший в интересных, но труднодоступных экспериментах, — тоже выпустил лучший за долгое время (пожалуй, с 2010 г.) альбом. Он назван в честь складного ножа.
В прекрасную форму возвращается главное пугало американской поп-музыки нулевых — Мэрилин Мэнсон. В его новых клипах (ключевой элемент творчества артиста) кипит энергия — вот он кутается в плаценту, корчится перед зеркалом, терзает микрофонную стойку, стоит с козлом, тащит пылающий гроб — глаз от этого невозможно оторвать. Люди, чья работа — выпускать демонов наружу, набирают силу и возвращаются в темные времена, когда нужны больше всего. И песни Смита и Стюарта, и клипы Брайна Уорнера могут вызывать катарсис.
В прошлом году все смотрели «Субстанцию». Но не только ее: «Еретик», «Собиратель душ», «Улыбку 2» — жанр хорроров на небывалом подъеме. Сейчас снимается больше фильмов ужасов, чем когда-либо в истории. Продажи книг в жанре ужасов тоже растут. Например, в Великобритании с 2022 по 2023 год они выросли на 54%, писал об этом раньше. The Guardian объясняла это политической природой жанра: «это зеркало ужасов реального мира».
Интонации горевания в песнях The Cure или Ника Кейва (альбом «Wild God» 2024 года) звучат искренне в мире, переживающем катастрофу. В то же время ужасы — это не просто отражение мрачных времен, они действуют как механизм преодоления, объясняет VML Intelligence психолог-бихевиорист Джо Хеммингс. Фильмы ужасов — это очень безопасный способ противостоять страхам и тревогам смерти, неизвестности и распаду общества. Когда страх переживается в безопасном пространстве и контролируемой среде, его можно исследовать без опаски, что дает чувство контроля, добавляют психологи. Как пела немного по-другому поводу группа «Петля пристрастия»: «Ты думаешь, мне нравится мрачное? Минуточку, сейчас я зальюсь. Увидишь, я заплачу от радости, и с плеч с моих свалится груз».
Наткнулся на американский вариант «Вредных советов» в виде азбуки:
Это яблоко. Ешь по одному каждый день. А затем запей его маминым каберне.
Это коп с большой блестящей пушкой. Подкрадись и пощекочи его! Будет весело!
Это бродяга, что ходит по газону. Заведи его в дом, когда родителей нет дома.
Это огонь, разожженный поленьями и зажигалкой. Брось туда папин кошелёк. Он загорится ярче!
Это бабушка. Напомни ей, что она скоро умрет.
Это идентичность: ее легко украсть. Просто возьми чью-нибудь кредитку. Бум! Теперь ты Нолан.
Это лутинг. Время для разгула. Брось камень в окно! Все игрушки — даром!
Это солнце, которое ярко светит каждый день. Сколько ты сможешь смотреть на него? Не отводи взгляд!
Это яблоко. Ешь по одному каждый день. А затем запей его маминым каберне.
Это коп с большой блестящей пушкой. Подкрадись и пощекочи его! Будет весело!
Это бродяга, что ходит по газону. Заведи его в дом, когда родителей нет дома.
Это огонь, разожженный поленьями и зажигалкой. Брось туда папин кошелёк. Он загорится ярче!
Это бабушка. Напомни ей, что она скоро умрет.
Это идентичность: ее легко украсть. Просто возьми чью-нибудь кредитку. Бум! Теперь ты Нолан.
Это лутинг. Время для разгула. Брось камень в окно! Все игрушки — даром!
Это солнце, которое ярко светит каждый день. Сколько ты сможешь смотреть на него? Не отводи взгляд!
Книжные ретриты — в Марокко, Франции, Исландии и на Багамах
Книжных ретритов — когда люди в составе группы выезжают позаниматься литературой и отдохнуть — становится все больше, проходят они все дальше и стоят все дороже. Вот несколько примеров:
Silk Road Slippers. Недавно о нем вышла большая статья на FT. Мастер-классы по писательству проводятся в Марракеше. В группе до 14 человек. Ретрит длится пять дней. В день по две сессии: утренняя и дневная. Приглашенный известный писатель проводит эксклюзивные курсы и посещает один из ужинов. Еще два ужина — с командой ретрита, другие два — свободных, чтобы посмотреть город. Среди приглашенных звезд — Аллан Холлингерст, Колум Маккэнн, Саманта Харви. Стоит 3200 фунтов (389 000 руб), дорога и проживание в цену не входят. Команда ретрита советует поселиться в бутик-отеле, его стоимость 735 фунтов (90 000 руб.) за пять дней.
Iceland Writers Retreat проходит в Рейкьявике. Следующий пройдет с 23 по 25 апреля. Обещают писательские семинары в небольших группах под руководством известных писателей, знакомство с исландской природой, экскурсию по городу. Среди приглашенных писателей — Кертис Ситтенфелд, Хелен Макдональд, Кевин Чонг и другие. Минимальный тариф — 310 000 исландских крон (214 000 руб.), перелет и проживание не включены.
The Paris Write Retreat. Ближайший 26-30 мая. Все традиционно: мастер-классы, работа над рукописями, консультации с «авторами бестселлеров по версии NY Times и литературным агентом». Конкретные имена пока не называются. Стоимость — 1995 долларов (194 000 руб), без проживания и перелета.
The Intersectionality Training Institute's Writing Retreat. Пройдет с 27 июля по 1 августа (на ретрит с 20 по 25 июля мест уже нет) на Багамах. В группе всего 8 мест, жить нужно будет на берегу океана, вдали от цивилизации — в городке нет ни кофейни, ни аптеки, только два небольших продуктовых магазина. В пакет входит часовая консультация с наставником. Стоимость — от 7 539 долларов (733 000 руб.), только проживание.
Swiss Alps Retreat. Пройдет с 6 по 12 июня в швейцарском Курвальдене (осталось только два места!). В программе — фитнес, йога, медитация, дыхательные практики, походы по швейцарским Альпам, проживание в красивых домах. Стоимость — от 3650 канадских долларов, примерно 250 000 руб. Написал и понял, что это обычный, а не писательский ретрит, и тут нет никаких писателей, но, может, так даже и лучше.
Книжных ретритов — когда люди в составе группы выезжают позаниматься литературой и отдохнуть — становится все больше, проходят они все дальше и стоят все дороже. Вот несколько примеров:
Silk Road Slippers. Недавно о нем вышла большая статья на FT. Мастер-классы по писательству проводятся в Марракеше. В группе до 14 человек. Ретрит длится пять дней. В день по две сессии: утренняя и дневная. Приглашенный известный писатель проводит эксклюзивные курсы и посещает один из ужинов. Еще два ужина — с командой ретрита, другие два — свободных, чтобы посмотреть город. Среди приглашенных звезд — Аллан Холлингерст, Колум Маккэнн, Саманта Харви. Стоит 3200 фунтов (389 000 руб), дорога и проживание в цену не входят. Команда ретрита советует поселиться в бутик-отеле, его стоимость 735 фунтов (90 000 руб.) за пять дней.
Iceland Writers Retreat проходит в Рейкьявике. Следующий пройдет с 23 по 25 апреля. Обещают писательские семинары в небольших группах под руководством известных писателей, знакомство с исландской природой, экскурсию по городу. Среди приглашенных писателей — Кертис Ситтенфелд, Хелен Макдональд, Кевин Чонг и другие. Минимальный тариф — 310 000 исландских крон (214 000 руб.), перелет и проживание не включены.
The Paris Write Retreat. Ближайший 26-30 мая. Все традиционно: мастер-классы, работа над рукописями, консультации с «авторами бестселлеров по версии NY Times и литературным агентом». Конкретные имена пока не называются. Стоимость — 1995 долларов (194 000 руб), без проживания и перелета.
The Intersectionality Training Institute's Writing Retreat. Пройдет с 27 июля по 1 августа (на ретрит с 20 по 25 июля мест уже нет) на Багамах. В группе всего 8 мест, жить нужно будет на берегу океана, вдали от цивилизации — в городке нет ни кофейни, ни аптеки, только два небольших продуктовых магазина. В пакет входит часовая консультация с наставником. Стоимость — от 7 539 долларов (733 000 руб.), только проживание.
Swiss Alps Retreat. Пройдет с 6 по 12 июня в швейцарском Курвальдене (осталось только два места!). В программе — фитнес, йога, медитация, дыхательные практики, походы по швейцарским Альпам, проживание в красивых домах. Стоимость — от 3650 канадских долларов, примерно 250 000 руб. Написал и понял, что это обычный, а не писательский ретрит, и тут нет никаких писателей, но, может, так даже и лучше.
Читаю выловленную в книжном книгу Дмитрия Данилова «Сидеть и смотреть» (НЛО, 2016 год). Данилов в течение года сидел в людных местах и просто записывал, что происходит вокруг. Он назвал это «Серией наблюдений». За это время Данилов успел побывать и понаблюдать в 14 городах России, Европы, Израиля.
Вот, например:
Группа молодых людей подошла к стенду с фигульками и покупает фигульки.
Подъехал автобус 821 и тут же уехал, приютив внутри себя женщину.
Сверху, с пешеходного перехода над путями, раздался голос: иди сюда, я тебе билет куплю, и ты пройдешь.
Гремит гром. Высока вероятность дождя.
Мимо прошел голубь.
Вспомнил, что был (и есть) такой жанр в соцсетях и медиа, когда автор пересказывает чей-то разговор, как правило, с соседнего столика в кафе, чаще всего в Москве. Мне не очень нравится это жанр, потому что из рассказов создается впечатление, что за соседними столиками сидят неприятные дураки. Точнее, такое впечатление пытается создать рассказчик: смотрите, какие неприятные дураки, а я остроумный и наблюдательный. Ничего такого, разумеется, в книге Данилова нет, а есть красота и теплота, как в прошлогоднем фильме Вендерса «Идеальные дни».
Один из двух молодых людей чихнул и сказал: точно.
Вот, например:
Группа молодых людей подошла к стенду с фигульками и покупает фигульки.
Подъехал автобус 821 и тут же уехал, приютив внутри себя женщину.
Сверху, с пешеходного перехода над путями, раздался голос: иди сюда, я тебе билет куплю, и ты пройдешь.
Гремит гром. Высока вероятность дождя.
Мимо прошел голубь.
Вспомнил, что был (и есть) такой жанр в соцсетях и медиа, когда автор пересказывает чей-то разговор, как правило, с соседнего столика в кафе, чаще всего в Москве. Мне не очень нравится это жанр, потому что из рассказов создается впечатление, что за соседними столиками сидят неприятные дураки. Точнее, такое впечатление пытается создать рассказчик: смотрите, какие неприятные дураки, а я остроумный и наблюдательный. Ничего такого, разумеется, в книге Данилова нет, а есть красота и теплота, как в прошлогоднем фильме Вендерса «Идеальные дни».
Один из двух молодых людей чихнул и сказал: точно.
На Amazon одна из популярных книг — письма Рокфеллера к сыну, где он дает мудрые советы и говорит, что жадность необходима. Никто не может понять, откуда взялся этот текст
Комичная история из США, где не могут разобраться, откуда взялись письма Рокфеллера, которые хорошо продаются на маркетплейсах. CNBC еще в прошлом месяце писал, что книга «38 писем Рокфеллера сыну» (The 38 Letters from J.D. Rockefeller to his son: Perspective, Ideology and Wisdom) полна фактических ошибок, а письма не похожи на другие труды Рокфеллера. Центр архивов Рокфеллера заявил, что не смог найти никаких писем от Джона Рокфеллера-старшего к Джону Рокфеллеру-младшему, которые напоминали те, что есть в книге. Издателем книги заявлен OpenStax. Компания утверждает, что ничего такого не издавала.
CNBC задает вопросы. Кто автор книги? Как получилось, что столько времени никто не оспаривал эту книгу? Кто получает выгоду?
Книга «38 писем» с советами по финансам и родительству быстро стала популярной на Amazon. У нее более 800 отзывов и средняя оценка 4,7 из 5 на Goodreads.
Вот так, например, начинается первое письмо:
Дорогой Джон,
Ты надеешься, что я всегда буду рядом и поведу тебя по жизни. Это звучит прекрасно, но я не твой вечный капитан. Бог дал нам ноги, чтобы мы могли идти своим путем.
Про ноги Рокфеллер упоминает еще в одном письме:
«Костыли не заменят крепкие ноги. Если твои ноги пока недостаточно сильны, не сдавайся, а укрепляй их и развивай» (это метафора, у сына Рокфеллера все было в порядке с ногами).
Каждый раз, когда Рокфеллер терпел неудачи, он всегда задавал себе один вопрос: «Как я могу превратить это поражение в силу?». Рокфеллер очень много говорит, что люди вокруг пассивны, нужно быть хозяином своей судьбы и «кроме Бога, нет никого, кто не стремился бы к выгоде». В своем сердце я действительно оставил место для жадности — говорится еще в одном письме: «Жадность необходима!»
Компания Amazon отказалась комментировать книгу или ее подлинность.
Комичная история из США, где не могут разобраться, откуда взялись письма Рокфеллера, которые хорошо продаются на маркетплейсах. CNBC еще в прошлом месяце писал, что книга «38 писем Рокфеллера сыну» (The 38 Letters from J.D. Rockefeller to his son: Perspective, Ideology and Wisdom) полна фактических ошибок, а письма не похожи на другие труды Рокфеллера. Центр архивов Рокфеллера заявил, что не смог найти никаких писем от Джона Рокфеллера-старшего к Джону Рокфеллеру-младшему, которые напоминали те, что есть в книге. Издателем книги заявлен OpenStax. Компания утверждает, что ничего такого не издавала.
CNBC задает вопросы. Кто автор книги? Как получилось, что столько времени никто не оспаривал эту книгу? Кто получает выгоду?
Книга «38 писем» с советами по финансам и родительству быстро стала популярной на Amazon. У нее более 800 отзывов и средняя оценка 4,7 из 5 на Goodreads.
Вот так, например, начинается первое письмо:
Дорогой Джон,
Ты надеешься, что я всегда буду рядом и поведу тебя по жизни. Это звучит прекрасно, но я не твой вечный капитан. Бог дал нам ноги, чтобы мы могли идти своим путем.
Про ноги Рокфеллер упоминает еще в одном письме:
«Костыли не заменят крепкие ноги. Если твои ноги пока недостаточно сильны, не сдавайся, а укрепляй их и развивай» (это метафора, у сына Рокфеллера все было в порядке с ногами).
Каждый раз, когда Рокфеллер терпел неудачи, он всегда задавал себе один вопрос: «Как я могу превратить это поражение в силу?». Рокфеллер очень много говорит, что люди вокруг пассивны, нужно быть хозяином своей судьбы и «кроме Бога, нет никого, кто не стремился бы к выгоде». В своем сердце я действительно оставил место для жадности — говорится еще в одном письме: «Жадность необходима!»
Компания Amazon отказалась комментировать книгу или ее подлинность.
Антисоциальный век
Так называется гигантский текст Дерека Томпсона, сделавший февральскую обложку журнала The Atlantic. Об эпидемии одиночества писали много, но также много эту теорию опровергали. Томпсон несколько месяцев общался с социологами, политологами, психологами и технологами и в результате ставит обществу неутешительный диагноз. Люди добровольно выбирают удобный образ жизни – и он становится их проклятием.
Дети и подростки проводят за экранами более трети своего времени бодрствования. Молодые люди реже получают водительские права, ходят на свидания, общаются с друзьями. Социально неразвитое детство приводит к социально неразвитой взрослой жизни.
Есть теория дружбы Ирвина Альтмана. На ранних стадиях люди ведут светскую беседу. Потом их разговоры становятся глубже, включают больше личной информации, становясь легкими и непринужденными. Есть важная деталь: друзьям так же нужны границы, как и близость. Для поддержания здоровых отношений необходимо время наедине с собой для подзарядки.
Сейчас свободное время людей загрязнено постами и текстами десятков друзей, коллег и незнакомцев. Чрезмерное общение в сети и заторможенные социальные навыки вызывают тревогу и утомление, делая людей хронически разряженными.
Жилая архитектура стала антисоциальной. Подрядчики говорят, что основное правило современного дизайна квартир заключается в том, чтобы было удобно смотреть в экраны. Раньше старались, чтобы было больше света. Спальни, гардеробные и другие личные помещения увеличиваются. Дома строятся для изоляции.
Время, проведенное в одиночестве, влияет не только на конкретную личность, оно делает общество слабее и злее. Современная культура, возможно, укрепила наши самые близкие (общение с родственниками по вотсапу) и самые дальние (соцсети позволяют быть в курсе мнения людей по всему миру, которые разделяют наши интересы) связи. Но она сеет хаос в среднем кольце «знакомых, но не близких». Разобщает с людьми, которые живут вокруг нас. Социологи называют этот круг «деревней». Именно он учит нас терпимости. Социальная разобщенность может объяснить неспособность прогрессистов понять привлекательность Трампа и взаимодействовать с миром таким, какой он есть на самом деле.
Общительность важнее для счастья, чем деньги, говорят исследования. Не нужно путать одиночество и интроверсию, иногда побыть наедине с собой — необходимо. Важна дозировка.
Многие люди продолжают намеренно проводить свободное время в одиночестве. Возможно, кто-то может подумать, что они делают правильный выбор; в конце концов, они должны знать себя лучше всех. Но психология постоянно обнаруживает, что люди часто не знают, чего хотят или что сделает их счастливыми на самом деле.
Исследования психолога Ника Эпли и его коллег показали, что те, кто разговаривает с незнакомцами, чувствуют себя значительно лучше (их просили поговорить с попутчиками в поезде), чем те, кто избегает контакта. Другое исследование подтвердило, что экстравертное поведение приносит больше положительных эмоций, чем интровертное, даже если человек интроверт. Страх быть отвергнутыми мешает нам общаться, но если сделать комплимент человеку, он, скорее всего, ответит благодарностью: взаимодействие обычно взаимно и приятно.
Современный мир стал более антисоциальным не только из-за цифровых технологий, но и из-за разрушения общественной инфраструктуры: парков, библиотек и спортивных площадок. Люди оказались в изоляции не только из-за своих предпочтений, но и из-за отсутствия социальных пространств.
Социализация – это не только индивидуальный выбор, но и вопрос коллективных действий, пишет Томпсон: чем больше людей создают новые общественные нормы и ритуалы, тем легче обществу выйти из антисоциальной эпохи. Даже небольшой шаг – разговор с незнакомцем – может улучшить конкретный момент, а множество таких моментов — может сделать жизнь более счастливой.
https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2025/02/american-loneliness-personality-politics/681091/
Так называется гигантский текст Дерека Томпсона, сделавший февральскую обложку журнала The Atlantic. Об эпидемии одиночества писали много, но также много эту теорию опровергали. Томпсон несколько месяцев общался с социологами, политологами, психологами и технологами и в результате ставит обществу неутешительный диагноз. Люди добровольно выбирают удобный образ жизни – и он становится их проклятием.
Дети и подростки проводят за экранами более трети своего времени бодрствования. Молодые люди реже получают водительские права, ходят на свидания, общаются с друзьями. Социально неразвитое детство приводит к социально неразвитой взрослой жизни.
Есть теория дружбы Ирвина Альтмана. На ранних стадиях люди ведут светскую беседу. Потом их разговоры становятся глубже, включают больше личной информации, становясь легкими и непринужденными. Есть важная деталь: друзьям так же нужны границы, как и близость. Для поддержания здоровых отношений необходимо время наедине с собой для подзарядки.
Сейчас свободное время людей загрязнено постами и текстами десятков друзей, коллег и незнакомцев. Чрезмерное общение в сети и заторможенные социальные навыки вызывают тревогу и утомление, делая людей хронически разряженными.
Жилая архитектура стала антисоциальной. Подрядчики говорят, что основное правило современного дизайна квартир заключается в том, чтобы было удобно смотреть в экраны. Раньше старались, чтобы было больше света. Спальни, гардеробные и другие личные помещения увеличиваются. Дома строятся для изоляции.
Время, проведенное в одиночестве, влияет не только на конкретную личность, оно делает общество слабее и злее. Современная культура, возможно, укрепила наши самые близкие (общение с родственниками по вотсапу) и самые дальние (соцсети позволяют быть в курсе мнения людей по всему миру, которые разделяют наши интересы) связи. Но она сеет хаос в среднем кольце «знакомых, но не близких». Разобщает с людьми, которые живут вокруг нас. Социологи называют этот круг «деревней». Именно он учит нас терпимости. Социальная разобщенность может объяснить неспособность прогрессистов понять привлекательность Трампа и взаимодействовать с миром таким, какой он есть на самом деле.
Общительность важнее для счастья, чем деньги, говорят исследования. Не нужно путать одиночество и интроверсию, иногда побыть наедине с собой — необходимо. Важна дозировка.
Многие люди продолжают намеренно проводить свободное время в одиночестве. Возможно, кто-то может подумать, что они делают правильный выбор; в конце концов, они должны знать себя лучше всех. Но психология постоянно обнаруживает, что люди часто не знают, чего хотят или что сделает их счастливыми на самом деле.
Исследования психолога Ника Эпли и его коллег показали, что те, кто разговаривает с незнакомцами, чувствуют себя значительно лучше (их просили поговорить с попутчиками в поезде), чем те, кто избегает контакта. Другое исследование подтвердило, что экстравертное поведение приносит больше положительных эмоций, чем интровертное, даже если человек интроверт. Страх быть отвергнутыми мешает нам общаться, но если сделать комплимент человеку, он, скорее всего, ответит благодарностью: взаимодействие обычно взаимно и приятно.
Современный мир стал более антисоциальным не только из-за цифровых технологий, но и из-за разрушения общественной инфраструктуры: парков, библиотек и спортивных площадок. Люди оказались в изоляции не только из-за своих предпочтений, но и из-за отсутствия социальных пространств.
Социализация – это не только индивидуальный выбор, но и вопрос коллективных действий, пишет Томпсон: чем больше людей создают новые общественные нормы и ритуалы, тем легче обществу выйти из антисоциальной эпохи. Даже небольшой шаг – разговор с незнакомцем – может улучшить конкретный момент, а множество таких моментов — может сделать жизнь более счастливой.
https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2025/02/american-loneliness-personality-politics/681091/
Тренды: возрождение кураторства, социальные сауны, антисистемные кофейни
Разбираем любимый тренд-репорт этого канала Future 100.
Цифровая простота. Люди устали от информационного перегруза и алгоритмов. Постоянное потребление информации вызывает чувства отстраненности и потери контроля над собственными решениями. Компании адаптируются. Например, появилась социальная сеть Noplace, где нет фото, видео, рекламы и алгоритмов, что напоминает ранние соцсети.
Экономика кураторства. Об этом много пишут в последнее время (например, Кайл Чейка в своей книге). С одной стороны, ИИ размывает границы между создателем и куратором. Раньше искусство требовало ремесленного мастерства, но теперь роль художника все больше сводится к доработке, что требует развитого чувства вкуса. Технологии позволяют каждому создать дизайн, но не каждый способен определить, что делает его значимым. С другой — по мере увеличения объема контента кураторство становится еще важнее. Люди устают от алгоритмов, предлагающих однообразные рекомендации. Растет спрос на экспертов, способных вывести людей из алгоритмического пузыря.
Социальные рецепты. Термин social prescription возник в Великобритании. когда медики осознали, что лечение и профилактика заболеваний требуют большего, чем просто медикаменты. Такие рецепты охватывают любую деятельность, полезную для здоровья, но происходящую за пределами клинической среды — рисование с натуры, волонтерство, коллективные практики. Это снижает стресс и увеличивает продолжительность жизни. Компании внедряют социальные практики в отрасль гостеприимства, используют идеи волонтерства и т.д.
Социальные сауны. Схожий тренд — бани и сауны превращается в новые социальные пространства, где люди укрепляют связи и создают комьюнити. В бане тепло, хорошо и нет телефонов. В США и Великобритании в саунах теперь проводят деловые встречи, устраивают вечеринки с живой музыкой и просто общаются. Один из многих трендов, про которые ничего не надо объяснять в России (в прошлом отчете Future 100 был тренд на рыбалку и походы за грибами).
Антисистемные кофейни (anti-establishment сafes). Снова привет Кайлу Чейке — кофейни по всему миру переосмысляют форматы. В Китае они воссоздают эстетику строительных площадок и незавершенных пространств. Бариста в США превращают свои квартиры в общепит — приглашают гостей, включают авторские плейлисты. Кофейня на Филиппинах решила полностью отказаться от социальных взаимодействий — кофе там наливают через кран в бетонной стене. На обложке тренда - фото кофейни в китайском гараже, которая сильно уступает по аутентичности точке в гараже на Сарьяна (в Ереване, всем советую ее посетить).
Рестораны без меню. Вместо того, чтобы публиковать подробные меню и цены, некоторые заведения предлагют довериться шефу. В Шанхае рестораны Tou Zao и Cong Jiang Suan отказались от традиционного меню в пользу кухни у барной стойки, где шефы готовят и подают блюда прямо перед гостями. Warlord (Чикаго) минимизирует свое присутствие в интернете, оставляя только адрес и часы работы.
Разбираем любимый тренд-репорт этого канала Future 100.
Цифровая простота. Люди устали от информационного перегруза и алгоритмов. Постоянное потребление информации вызывает чувства отстраненности и потери контроля над собственными решениями. Компании адаптируются. Например, появилась социальная сеть Noplace, где нет фото, видео, рекламы и алгоритмов, что напоминает ранние соцсети.
Экономика кураторства. Об этом много пишут в последнее время (например, Кайл Чейка в своей книге). С одной стороны, ИИ размывает границы между создателем и куратором. Раньше искусство требовало ремесленного мастерства, но теперь роль художника все больше сводится к доработке, что требует развитого чувства вкуса. Технологии позволяют каждому создать дизайн, но не каждый способен определить, что делает его значимым. С другой — по мере увеличения объема контента кураторство становится еще важнее. Люди устают от алгоритмов, предлагающих однообразные рекомендации. Растет спрос на экспертов, способных вывести людей из алгоритмического пузыря.
Социальные рецепты. Термин social prescription возник в Великобритании. когда медики осознали, что лечение и профилактика заболеваний требуют большего, чем просто медикаменты. Такие рецепты охватывают любую деятельность, полезную для здоровья, но происходящую за пределами клинической среды — рисование с натуры, волонтерство, коллективные практики. Это снижает стресс и увеличивает продолжительность жизни. Компании внедряют социальные практики в отрасль гостеприимства, используют идеи волонтерства и т.д.
Социальные сауны. Схожий тренд — бани и сауны превращается в новые социальные пространства, где люди укрепляют связи и создают комьюнити. В бане тепло, хорошо и нет телефонов. В США и Великобритании в саунах теперь проводят деловые встречи, устраивают вечеринки с живой музыкой и просто общаются. Один из многих трендов, про которые ничего не надо объяснять в России (в прошлом отчете Future 100 был тренд на рыбалку и походы за грибами).
Антисистемные кофейни (anti-establishment сafes). Снова привет Кайлу Чейке — кофейни по всему миру переосмысляют форматы. В Китае они воссоздают эстетику строительных площадок и незавершенных пространств. Бариста в США превращают свои квартиры в общепит — приглашают гостей, включают авторские плейлисты. Кофейня на Филиппинах решила полностью отказаться от социальных взаимодействий — кофе там наливают через кран в бетонной стене. На обложке тренда - фото кофейни в китайском гараже, которая сильно уступает по аутентичности точке в гараже на Сарьяна (в Ереване, всем советую ее посетить).
Рестораны без меню. Вместо того, чтобы публиковать подробные меню и цены, некоторые заведения предлагют довериться шефу. В Шанхае рестораны Tou Zao и Cong Jiang Suan отказались от традиционного меню в пользу кухни у барной стойки, где шефы готовят и подают блюда прямо перед гостями. Warlord (Чикаго) минимизирует свое присутствие в интернете, оставляя только адрес и часы работы.
Город Проспера — утопический эксперимент по самоуправлению — превратился в большую проблему
Bloomberg рассказывает историю либертарианского города Проспера. Он позиционирует себя как самый амбициозный эксперимент по самоуправлению в мире. Город-государство занимает площадь в одну квадратную милю на острове Роатан в Гондурасе. Здесь однозначные налоговые ставки (например, налог на прибыль 1%, тогда как в США он 21%), собственные законы/правила и даже своя судебная система — отставные судьи из Аризоны решают дела по зуму.
На остров съехались миллиардеры из Кремниевой долины, которые не любят государственный контроль и налоги. Здесь есть коворкинг, футуристическое здание под названием The Circular Factory, где роботы делают стройматериалы из дерева, поле для гольфа и пляжный курорт потрясающего вида (на сайте есть фотографии).
Проспера проводит конференции под лозунгом «Сделаем смерть необязательной», на которые съезжаются биохакеры со всего мира, а в феврале провел саммит криптогородов с криптоэнтузиастами-урбанистами.
Над райским городом начали сгущаться тучи. Президент Гондураса, который придумал «специальные экономические зоны», сидит в американской тюрьме, осужденный за торговлю наркотиками. Его преемник раскритиковал проект как творение «наркорежима». Высший суд страны постановил, что закон, лежащий в его основе, неконституционный.
Хозяин острова — Эрик Бримен — подал иск на сумму 11 миллиардов долларов против Гондураса, а также завалил (через лоббистов) письмами администрацию Байдена, призывающими к санкциям и прекращению помощи США, если президент Гондураса Сиомара Кастро не прекратит свои атаки на Просперу — город-оплот против социализма в Латинской Америке.
Бримен давно носится с идеями самоуправляемых территорий. В США он хотел создать «Зоны процветания», где законы были бы «обнулены», а государственные полномочия перешли бы к частной корпорации.
К 2024 году на острове было 50 компаний-резидентов. Среди них стартап Oklo, основанный Сэмом Альтманом, который делает ядерные мини-реакторы, биотехнологические компании, рекламирующие запрещенные в США методы лечения, и словацкий майнер биткоинов Душан Матушка. Он учит майнить местных жителей и продает им кофе (в его офисе есть «полка свободы» с книгами о криптовалюте и романами Айн Рэнд).
У техно-миллиардеров не заладилось с жителями соседней рыбацкой деревни Крофиш-Рок. Инвесторы и рыбаки сражаются за грунтовые воды, а публичные деревенские собрания переходят в драки с сотрудниками Просперы. Бримен приехал в деревню, чтобы собрать подписи в поддержку и предложить рыбакам кредиты. Его коллега нагрянул с двумя пикапами полицейских.
Население острова Роатана растет — администрации нужно строить новую дорогу, полицейский участок и свалку, но денег нет, так как Проспера — автономная зона — не платит налоги. «Проспера хочет быть ярким, красивым, высококлассным городом высокого, а мы должны жить в трущобах», — говорит мэр Роатана. Миллиардеры используют всю инфраструктуру острова (дороги, аэропорты, свалки), в мэрии считают это несправедливым. Бримен говорит, что конечная цель Просперы — возвысить всю страну.
Вокруг города развернулась политическая борьба. Президент Кастро выступает против автономных экономических зон, считая их инструментом для продажи национальной территории иностранному капиталу. Но в 2025 году выборы и она не сможет в них участвовать. Бримен требует компенсацию в 11 млрд долларов за возможное сворачивание проекта. В ответ Гондурас вышел из международного договора, позволяющего инвесторам подавать арбитражные иски против страны.
Белый дом не занял официальной позиции по этому спору. Но некоторые американские политики костерят социалистов, которых «больше интересуют собственная власть», и предлагают не выдавать визы чиновникам Гондураса. Бримен же запустил новый проект «Проспера Африка» — он надеется расширить модель, действующую в Роатане, по всему миру.
https://www.bloomberg.com/news/features/2025-02-13/a-honduras-dream-city-now-faces-11-billion-political-dispute
Bloomberg рассказывает историю либертарианского города Проспера. Он позиционирует себя как самый амбициозный эксперимент по самоуправлению в мире. Город-государство занимает площадь в одну квадратную милю на острове Роатан в Гондурасе. Здесь однозначные налоговые ставки (например, налог на прибыль 1%, тогда как в США он 21%), собственные законы/правила и даже своя судебная система — отставные судьи из Аризоны решают дела по зуму.
На остров съехались миллиардеры из Кремниевой долины, которые не любят государственный контроль и налоги. Здесь есть коворкинг, футуристическое здание под названием The Circular Factory, где роботы делают стройматериалы из дерева, поле для гольфа и пляжный курорт потрясающего вида (на сайте есть фотографии).
Проспера проводит конференции под лозунгом «Сделаем смерть необязательной», на которые съезжаются биохакеры со всего мира, а в феврале провел саммит криптогородов с криптоэнтузиастами-урбанистами.
Над райским городом начали сгущаться тучи. Президент Гондураса, который придумал «специальные экономические зоны», сидит в американской тюрьме, осужденный за торговлю наркотиками. Его преемник раскритиковал проект как творение «наркорежима». Высший суд страны постановил, что закон, лежащий в его основе, неконституционный.
Хозяин острова — Эрик Бримен — подал иск на сумму 11 миллиардов долларов против Гондураса, а также завалил (через лоббистов) письмами администрацию Байдена, призывающими к санкциям и прекращению помощи США, если президент Гондураса Сиомара Кастро не прекратит свои атаки на Просперу — город-оплот против социализма в Латинской Америке.
Бримен давно носится с идеями самоуправляемых территорий. В США он хотел создать «Зоны процветания», где законы были бы «обнулены», а государственные полномочия перешли бы к частной корпорации.
К 2024 году на острове было 50 компаний-резидентов. Среди них стартап Oklo, основанный Сэмом Альтманом, который делает ядерные мини-реакторы, биотехнологические компании, рекламирующие запрещенные в США методы лечения, и словацкий майнер биткоинов Душан Матушка. Он учит майнить местных жителей и продает им кофе (в его офисе есть «полка свободы» с книгами о криптовалюте и романами Айн Рэнд).
У техно-миллиардеров не заладилось с жителями соседней рыбацкой деревни Крофиш-Рок. Инвесторы и рыбаки сражаются за грунтовые воды, а публичные деревенские собрания переходят в драки с сотрудниками Просперы. Бримен приехал в деревню, чтобы собрать подписи в поддержку и предложить рыбакам кредиты. Его коллега нагрянул с двумя пикапами полицейских.
Население острова Роатана растет — администрации нужно строить новую дорогу, полицейский участок и свалку, но денег нет, так как Проспера — автономная зона — не платит налоги. «Проспера хочет быть ярким, красивым, высококлассным городом высокого, а мы должны жить в трущобах», — говорит мэр Роатана. Миллиардеры используют всю инфраструктуру острова (дороги, аэропорты, свалки), в мэрии считают это несправедливым. Бримен говорит, что конечная цель Просперы — возвысить всю страну.
Вокруг города развернулась политическая борьба. Президент Кастро выступает против автономных экономических зон, считая их инструментом для продажи национальной территории иностранному капиталу. Но в 2025 году выборы и она не сможет в них участвовать. Бримен требует компенсацию в 11 млрд долларов за возможное сворачивание проекта. В ответ Гондурас вышел из международного договора, позволяющего инвесторам подавать арбитражные иски против страны.
Белый дом не занял официальной позиции по этому спору. Но некоторые американские политики костерят социалистов, которых «больше интересуют собственная власть», и предлагают не выдавать визы чиновникам Гондураса. Бримен же запустил новый проект «Проспера Африка» — он надеется расширить модель, действующую в Роатане, по всему миру.
https://www.bloomberg.com/news/features/2025-02-13/a-honduras-dream-city-now-faces-11-billion-political-dispute
Немного о любви и философии. Профессор философии Чикагского университета Агнес Каллард влюбилась в своего студента Арнольда. Она рассказала об этом мужу Бену, они решили развестись. Неожиданный поворот этой истории в том, что они теперь живут все вместе в одном доме и воспитывают двоих (было трое — один уехал в колледж) детей. Об Агнес Каллард и ее дилемме вышел профайл в «Нью-Йоркере» еще в 2023 году.
Ситуация, конечно, не совсем рядовая, но, прямо скажем, не такая, чтобы писать профайлы в «Нью-Йоркере». Все дело в философии: Агнес влюбилась Арнольда во время их обсуждения греческих мыслителей, она решила признаться мужу, так как иначе не смогла бы считать себя ученицей Сократа. С Беном они продискутировали весь день о разных видах любви (он тоже философ) — и так далее. Агнес с Беном даже оформили свой развод в образовательную программу — провели сессию для студентов под названием «Философия развода». А сейчас Агнес Каллард выпустила книгу «Открытый Сократ»
В тексте «Нью-Йоркера» много рассуждений об общественных нормах, формах зависимости и природе любви. Герои пытаются представить брак как философский эксперимент — он может подготовить человека к одиночеству, как жизнь готовит человека к смерти. Герои и автор статьи часто цитируют не только Сократа, но и Аристотеля, появляются Бертран Рассел, Джоан Дидион, Рильке. Это большой текст, читая его и недавнее интервью Каллард, я почему-то постоянно вспоминал поговорку — «То Генрих Манн, то Томас Манн, а сам рукой тебе в карман».
Еще я с большим удовольствием вспомнил гораздо более ясный рассказ Аллы Горбуновой из книги «Нет никакой Москвы» на схожую тему. Героиня — аспирантка философского — переживает крах первого брака и тоже размышляет над общественными и личными установками — «колами в голове». «Если любовь, и тем более брак, — это должно быть на всю жизнь. <…> Заниматься философией и преподавать — это тоже был кол в голове. Поэзия — это даже не кол, это сверхкол, безусловная доминанта. <…> Были и довольно странные колы. Например, такой: если у меня есть возлюбленный, надо периодически еб…ться с первыми встречными, чтобы мир меня не поймал через эту любовь».
Ситуация, конечно, не совсем рядовая, но, прямо скажем, не такая, чтобы писать профайлы в «Нью-Йоркере». Все дело в философии: Агнес влюбилась Арнольда во время их обсуждения греческих мыслителей, она решила признаться мужу, так как иначе не смогла бы считать себя ученицей Сократа. С Беном они продискутировали весь день о разных видах любви (он тоже философ) — и так далее. Агнес с Беном даже оформили свой развод в образовательную программу — провели сессию для студентов под названием «Философия развода». А сейчас Агнес Каллард выпустила книгу «Открытый Сократ»
В тексте «Нью-Йоркера» много рассуждений об общественных нормах, формах зависимости и природе любви. Герои пытаются представить брак как философский эксперимент — он может подготовить человека к одиночеству, как жизнь готовит человека к смерти. Герои и автор статьи часто цитируют не только Сократа, но и Аристотеля, появляются Бертран Рассел, Джоан Дидион, Рильке. Это большой текст, читая его и недавнее интервью Каллард, я почему-то постоянно вспоминал поговорку — «То Генрих Манн, то Томас Манн, а сам рукой тебе в карман».
Еще я с большим удовольствием вспомнил гораздо более ясный рассказ Аллы Горбуновой из книги «Нет никакой Москвы» на схожую тему. Героиня — аспирантка философского — переживает крах первого брака и тоже размышляет над общественными и личными установками — «колами в голове». «Если любовь, и тем более брак, — это должно быть на всю жизнь. <…> Заниматься философией и преподавать — это тоже был кол в голове. Поэзия — это даже не кол, это сверхкол, безусловная доминанта. <…> Были и довольно странные колы. Например, такой: если у меня есть возлюбленный, надо периодически еб…ться с первыми встречными, чтобы мир меня не поймал через эту любовь».
Нашел подарок на любой праздник — домашний набор библиотекаря. Конверты, которые нужно клеить на книгу, библиотечные карточки, штампы с датой, штемпельная подушка — красота. Наверное, можно поймать подозрительные взгляды друзей, когда они попросят почитать книгу и нужно будет вписывать их фамилию в карточку, но зато какой упоительный процесс. Не видел, чтобы такое продавали в России, но нашел как минимум один сайт, который привозит их из-за рубежа, не пишу его, вероятно, есть и другие.
Почему люди испытывают ностальгию по ужасным временам
Интересный текст Ольги Хазан в The Atlantic. В соцсетях многие скучают по первым — самым жутким — месяцам пандемии. Некоторые солдаты, вернувшиеся с войны, скучают по товариществу и чувству целеустремленности. Бывшие коллеги собираются и со смехом вспоминают начальника, который их унижал.
Дело не только в том, что люди скучают по временам, когда были моложе. Люди обращаются к своему прошлому, чтобы осмыслить свое настоящее, пишет Хазан. Размышления о трудных временах, которые мы пережили, придают смысл жизни, которая в противном случае может показаться бессмысленно трудной. Прошлое было тяжелым, но мы пережили его, поэтому мы должны быть стойкими.
Отчасти это объясняется тем, что люди склонны романтизировать прошлое, вспоминая его более радужным, чем оно было на самом деле. Благодаря так называемому «смещению в сторону затухания аффекта» (fading affect bias), негативные эмоции проходят гораздо быстрее, чем позитивные. А ностальгия обычно вызвана чувством неудовлетворенности настоящим, заставляя прошлое казаться лучше по сравнению с ним.
Даже когда люди ясно помнят беды, часто они кажутся не такими уж плохими в ретроспективе. Люди склонны видеть в этом историю преодоления. Например, один человек, переживший Великую депрессию, рассказывал, что в детстве ему всегда не хватало еды. Но он придумывал хитрые способы ее доставать, например, срывал фрукты с соседского дерева, или вспоминал, как приходил домой из школы и чувствовал запах свежеиспеченного хлеба. Как емко подметил артист Брутто: «Мое детство как Рамадан — я был счастлив и голодал».
Профессор психологии Кристин Батчо, говорит, что такого рода воспоминания заставляют нас ценить то, что есть и позволяют переосмыслять текущие проблемы — они кажутся более решаемыми.
Некоторые исследования показали, что ностальгия дает ощущение подлинности и связи между прошлым и настоящим. «Люди ностальгируют по вещам, которые придают их жизни смысл или помогают им чувствовать себя важными», — говорит профессор психологии Эндрю Абейта.
Психологи определяют осмысленность как ощущение того, что наша жизнь значительна, последовательна и целеустремленная, говорит психолог Константин Седикидес. Часто наши действия в трудные времена соответствуют этому определению. Поворотные моменты в нашей жизни обычно дают пищу для ностальгии — и они редко обходятся без драматизма.
Воспоминания об отношениях, сложившихся в трудные периоды, могут представить даже экстремальные переживания в позитивном свете. В своей книге «Племя» Себастьян Юнгер описывает водителя такси в Сараево, который с гордостью рассказывает о своем опыте во время недавней войны в стране, когда «он служил в специальном подразделении, которое проникло через линию фронта, чтобы помочь другим осажденным анклавам». Война, хотя и была ужасной, создала «социальную связь, которой многим людям очень не хватает», — пишет Юнгер. «Иногда катастрофы вспоминаются с большей теплотой, чем свадьбы или каникулы в тропиках».
Ностальгия говорит вам, что ваша личная история была не просто страшной или трагичной; она помогла вам стать тем, кто вы есть.
https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2025/02/nostalgia-memory-past/681536/
Интересный текст Ольги Хазан в The Atlantic. В соцсетях многие скучают по первым — самым жутким — месяцам пандемии. Некоторые солдаты, вернувшиеся с войны, скучают по товариществу и чувству целеустремленности. Бывшие коллеги собираются и со смехом вспоминают начальника, который их унижал.
Дело не только в том, что люди скучают по временам, когда были моложе. Люди обращаются к своему прошлому, чтобы осмыслить свое настоящее, пишет Хазан. Размышления о трудных временах, которые мы пережили, придают смысл жизни, которая в противном случае может показаться бессмысленно трудной. Прошлое было тяжелым, но мы пережили его, поэтому мы должны быть стойкими.
Отчасти это объясняется тем, что люди склонны романтизировать прошлое, вспоминая его более радужным, чем оно было на самом деле. Благодаря так называемому «смещению в сторону затухания аффекта» (fading affect bias), негативные эмоции проходят гораздо быстрее, чем позитивные. А ностальгия обычно вызвана чувством неудовлетворенности настоящим, заставляя прошлое казаться лучше по сравнению с ним.
Даже когда люди ясно помнят беды, часто они кажутся не такими уж плохими в ретроспективе. Люди склонны видеть в этом историю преодоления. Например, один человек, переживший Великую депрессию, рассказывал, что в детстве ему всегда не хватало еды. Но он придумывал хитрые способы ее доставать, например, срывал фрукты с соседского дерева, или вспоминал, как приходил домой из школы и чувствовал запах свежеиспеченного хлеба. Как емко подметил артист Брутто: «Мое детство как Рамадан — я был счастлив и голодал».
Профессор психологии Кристин Батчо, говорит, что такого рода воспоминания заставляют нас ценить то, что есть и позволяют переосмыслять текущие проблемы — они кажутся более решаемыми.
Некоторые исследования показали, что ностальгия дает ощущение подлинности и связи между прошлым и настоящим. «Люди ностальгируют по вещам, которые придают их жизни смысл или помогают им чувствовать себя важными», — говорит профессор психологии Эндрю Абейта.
Психологи определяют осмысленность как ощущение того, что наша жизнь значительна, последовательна и целеустремленная, говорит психолог Константин Седикидес. Часто наши действия в трудные времена соответствуют этому определению. Поворотные моменты в нашей жизни обычно дают пищу для ностальгии — и они редко обходятся без драматизма.
Воспоминания об отношениях, сложившихся в трудные периоды, могут представить даже экстремальные переживания в позитивном свете. В своей книге «Племя» Себастьян Юнгер описывает водителя такси в Сараево, который с гордостью рассказывает о своем опыте во время недавней войны в стране, когда «он служил в специальном подразделении, которое проникло через линию фронта, чтобы помочь другим осажденным анклавам». Война, хотя и была ужасной, создала «социальную связь, которой многим людям очень не хватает», — пишет Юнгер. «Иногда катастрофы вспоминаются с большей теплотой, чем свадьбы или каникулы в тропиках».
Ностальгия говорит вам, что ваша личная история была не просто страшной или трагичной; она помогла вам стать тем, кто вы есть.
https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2025/02/nostalgia-memory-past/681536/
Неизвестная (и сенсационная) история великого романа Набокова
Апрель 1965 года. Дмитрий Набоков мчит по автодрому Монца в Италии за рулем роскошного Альфа Ромео Giulia TZ (пятиступенчатая КПП, 160 лошадиных сил!). Гонка называется незатейливо «Монца. 1000 километров» — такое расстояние нужно одолеть участникам. Набоков уже проехал больше 800, впереди несется француз Жан Гише на Феррари 275, сзади поджимает итальянец Лудовико Скарфьотти тоже на Феррари, но модели Dino.
На трибуне сидит его отец Владимир Набоков и растерянно смотрит вдаль поверх машин, сжимая в руке термос: гонка идет уже больше 4 часов, волей-неволей зазеваешь. Когда спустя два круга Дмитрий бросил взгляд на трибуну, он увидел рядом с отцом человека в драповом пальто и серой неподходящей к нему кепке. Казалось, мужчины что-то увлеченно обсуждают.
Спустя несколько кругов они все так же болтают, не обращая внимания на гоночную борьбу. 900 км — аналогичная картина, 950, 970, 990… Этот разговор изменит жизнь Владимира Набокова, а заодно и всю западную литературу, но Дмитрий этого не знает, он лавирует на поворотах, пытаясь опередить Феррари. Набоков и мужчина в пальто жмут друг другу руки, Дмитрий на финише бьет шлемом о приборную панель — он пришел четвертым, совсем чуть-чуть не дотянув до призового места.
Человек в драповом пальто — представитель автоконцерна, он пришел, чтобы посмотреть на лучшие машины в бою, но узнав соседа, у него появилась необычная идея. Их следующие встречи пройдут в швейцарском Монтре. Результатом станет книга, которую набоковеды-западники окрестят самым главным романом писателя, егоopel omega opus magnum.
Мои последние исследования говорят, что человеком в пальто был начальник конструкторского бюро АвтоВАЗа. Он договорился с Набоковым о спецпроекте — книге по заказу тольяттинского завода с рабочим названием «Лада» и подзаголовком «Жигули. Самара» (Lada. Zhiguli. Samara). После того, как сделка будет расторгнута в феврале 1966 года, Владимир Набоков зачеркнет первую букву L в блокноте, оставив последние три: Ada. Под этим названием книга выйдет в печать.
В литературе 60-х тягучий французский экзистенциализм соревновался за внимание читателей с напыщенным американским постмодернизмом. Наблюдая за суетней этих измов, Набоков решил, если это искусство, то он сделает партнерский материал. Он резво взялся за роман о династии автомехаников (каждый, кто пробивал тачку через Автотеку, знает, что такое идентификационный номер — VIN, который писатель дал главным героям вместо фамилии).
Целый раздел о работе двигателя остался почти нетронутым — в книге это четвертая часть. Химическая энергия топлива превращается в тепловую, та — в механическую. Поверх этого Набоков слегка приписал что-то о пространстве и времени, добавляя традиционной физике немного мета. Двигатель, что вселенная — никто на деле не знает, как эта штука работает.
Какие-то куски из вазовского пресс-релиза тоже остались в тексте, например сравнение машины с драгоценными камнями: «Он начал свое путешествие на запад в темно-синем «Аргусе», который был ему дороже сапфиров и голубянок». Ларгусе, конечно же: речь об универсале Лада Ларгус (цвет морская волна), как и в случае с названием романа Набоков вымарал первую Л».
Автомобильная тема была стигматизирована в литературной среде и этим тоже привлекала писателя. Литераторы, хихикая, любят пересказывать разговоры с таксистами о политике или устройстве планет, но никогда — о том, как менять ремень ГРМ. До выхода книги Роберта Персига о любви к мотоциклам останется почти десять лет.
Но главной причиной, по которой Набоков ввязался в эту авантюру, был его сын. В тот апрельский день, когда назойливый мужик в драповом пальто что-то нудно бурчал про роялти и пожизненный сервис, Набоков всматривался в трассу. Вход в поворот, оба пилота тянут торможение до последнего, колеса срываются в пробуксовку. Вихрь пыли и мелких камней. Набоков тянет руку, чтобы быстрее избавиться от собеседника и видит, как итальянец на Феррари вырывается вперед. Сердце писателя ухает вниз, человек в пальто продолжает радостно трясти безвольную руку.
Апрель 1965 года. Дмитрий Набоков мчит по автодрому Монца в Италии за рулем роскошного Альфа Ромео Giulia TZ (пятиступенчатая КПП, 160 лошадиных сил!). Гонка называется незатейливо «Монца. 1000 километров» — такое расстояние нужно одолеть участникам. Набоков уже проехал больше 800, впереди несется француз Жан Гише на Феррари 275, сзади поджимает итальянец Лудовико Скарфьотти тоже на Феррари, но модели Dino.
На трибуне сидит его отец Владимир Набоков и растерянно смотрит вдаль поверх машин, сжимая в руке термос: гонка идет уже больше 4 часов, волей-неволей зазеваешь. Когда спустя два круга Дмитрий бросил взгляд на трибуну, он увидел рядом с отцом человека в драповом пальто и серой неподходящей к нему кепке. Казалось, мужчины что-то увлеченно обсуждают.
Спустя несколько кругов они все так же болтают, не обращая внимания на гоночную борьбу. 900 км — аналогичная картина, 950, 970, 990… Этот разговор изменит жизнь Владимира Набокова, а заодно и всю западную литературу, но Дмитрий этого не знает, он лавирует на поворотах, пытаясь опередить Феррари. Набоков и мужчина в пальто жмут друг другу руки, Дмитрий на финише бьет шлемом о приборную панель — он пришел четвертым, совсем чуть-чуть не дотянув до призового места.
Человек в драповом пальто — представитель автоконцерна, он пришел, чтобы посмотреть на лучшие машины в бою, но узнав соседа, у него появилась необычная идея. Их следующие встречи пройдут в швейцарском Монтре. Результатом станет книга, которую набоковеды-западники окрестят самым главным романом писателя, его
Мои последние исследования говорят, что человеком в пальто был начальник конструкторского бюро АвтоВАЗа. Он договорился с Набоковым о спецпроекте — книге по заказу тольяттинского завода с рабочим названием «Лада» и подзаголовком «Жигули. Самара» (Lada. Zhiguli. Samara). После того, как сделка будет расторгнута в феврале 1966 года, Владимир Набоков зачеркнет первую букву L в блокноте, оставив последние три: Ada. Под этим названием книга выйдет в печать.
В литературе 60-х тягучий французский экзистенциализм соревновался за внимание читателей с напыщенным американским постмодернизмом. Наблюдая за суетней этих измов, Набоков решил, если это искусство, то он сделает партнерский материал. Он резво взялся за роман о династии автомехаников (каждый, кто пробивал тачку через Автотеку, знает, что такое идентификационный номер — VIN, который писатель дал главным героям вместо фамилии).
Целый раздел о работе двигателя остался почти нетронутым — в книге это четвертая часть. Химическая энергия топлива превращается в тепловую, та — в механическую. Поверх этого Набоков слегка приписал что-то о пространстве и времени, добавляя традиционной физике немного мета. Двигатель, что вселенная — никто на деле не знает, как эта штука работает.
Какие-то куски из вазовского пресс-релиза тоже остались в тексте, например сравнение машины с драгоценными камнями: «Он начал свое путешествие на запад в темно-синем «Аргусе», который был ему дороже сапфиров и голубянок». Ларгусе, конечно же: речь об универсале Лада Ларгус (цвет морская волна), как и в случае с названием романа Набоков вымарал первую Л».
Автомобильная тема была стигматизирована в литературной среде и этим тоже привлекала писателя. Литераторы, хихикая, любят пересказывать разговоры с таксистами о политике или устройстве планет, но никогда — о том, как менять ремень ГРМ. До выхода книги Роберта Персига о любви к мотоциклам останется почти десять лет.
Но главной причиной, по которой Набоков ввязался в эту авантюру, был его сын. В тот апрельский день, когда назойливый мужик в драповом пальто что-то нудно бурчал про роялти и пожизненный сервис, Набоков всматривался в трассу. Вход в поворот, оба пилота тянут торможение до последнего, колеса срываются в пробуксовку. Вихрь пыли и мелких камней. Набоков тянет руку, чтобы быстрее избавиться от собеседника и видит, как итальянец на Феррари вырывается вперед. Сердце писателя ухает вниз, человек в пальто продолжает радостно трясти безвольную руку.
Интересная статистика Международной Букеровской премии: большинство книг в лонг-листе — короче 200 страниц. Только одна книга толще 300 — это «Соленоид» Мирчи Кэртэреску.
Кэртэреску называют самым читаемым румынским писателем. Многие литературные критики прочат ему Нобелевскую премию, пишет NYT. За «Соленоид» он уже в этом году получил Дублинскую премию. В Ad Marginem выходил сборник его любовной прозы «За что мы любим женщин».
Среди других номинантов — «Hunchback» Сао Ичикавы (97 страниц), «On the Calculation of Volume I» Сольвей Балле (169 страниц), «Евротрэш» Кристиана Крахта (выходил в Ad Marginem, в русском переводе 144 страницы).
Уже писал в этом канале, что книги становятся тоньше. Председатель жюри этого года Макс Портер сказал, что выбор такого количества коротких книг не отражает «ожидаемую потерю концентрации внимания» среди читателей. По его словам, это просто лучшие среди всех книг, прочитанных жюри.
Написать короткую книгу не проще, чем длинную, уверен Портер: «В некоторых из этих книг нет ни одного лишнего слова».
Кэртэреску называют самым читаемым румынским писателем. Многие литературные критики прочат ему Нобелевскую премию, пишет NYT. За «Соленоид» он уже в этом году получил Дублинскую премию. В Ad Marginem выходил сборник его любовной прозы «За что мы любим женщин».
Среди других номинантов — «Hunchback» Сао Ичикавы (97 страниц), «On the Calculation of Volume I» Сольвей Балле (169 страниц), «Евротрэш» Кристиана Крахта (выходил в Ad Marginem, в русском переводе 144 страницы).
Уже писал в этом канале, что книги становятся тоньше. Председатель жюри этого года Макс Портер сказал, что выбор такого количества коротких книг не отражает «ожидаемую потерю концентрации внимания» среди читателей. По его словам, это просто лучшие среди всех книг, прочитанных жюри.
Написать короткую книгу не проще, чем длинную, уверен Портер: «В некоторых из этих книг нет ни одного лишнего слова».