В одну из суббот Господь исцеляет женщину, которая была согбена и не могла разогнуться 18 лет. Когда нам евангелист повествует о каком-то чуде, он желает нам рассказать какую-то идею, которая выражена в этом чуде. Самое чудо, конечно, прекрасно, но оно не стоит того, чтобы о нём рассказывать. Стоит рассказывать, только когда оно означает гораздо больше, чем произошедшее нечто тогда. Что означает этот случай? Это означает, что люди согбенные, духовно согнутые под заповедями и под установлениями человеческими, - Христос приходит и разгибает их. Эта женщина, которая пришла в синагогу получить очередную порцию нагибания от законников, получила свободу, и она славила Бога. Потому что славить Бога может только человек, который стал прямо и стоит расправлен. А согнутый человек, духовно согнутый, не может славить Бога. Он может только бояться и приспосабливаться, он может только страдать, и за свои страдания выпрашивать какие-то надежды. Христос говорит: “Встань, распрямись”. И здесь Он говорит, что они [законники] лицемеры, и они не должны быть лицемерами. Он противопоставляет непротивопоставимое. Он говорит: “Вы же тоже нарушаете субботу. Каждый из вас отвязывает вола или осла, идёт его поить или кормить”. Ещё можно добавить, что в субботу евреи принимают роды, и другие дела могут делать. Он противопоставляет практику жизни и её лозунги, её священные декларации. И расстояние между жизнью и тем, что мы декларируем, всегда должно быть. Это и делает нас людьми. Мы похожи на демонстрантов, которые идут в одной колонне и кричат: “Свобода! Демократия! Борьба с коррупцией!” Эти люди никогда не видели свободы, демократии и борьбы с коррупцией. Но эти лозунги их объединяют, эти лозунги делают их одним мощным потоком. Эти кричалки их греют, и они ради них готовы лишиться здоровья и жизни. Потому что то, что человек декларирует, всегда далеко отстоит и должно далеко отстоять от реальности. Мы все говорим: “старцы”, “Предание”, “забота Божия”, “Бог меня не оставит”, - но тем не менее, православные уходя вешают замок на дверь и сигнализацию на машину ставят, ровно так, как это делают те, кто говорят, что нет никакого Бога, который позаботится обо мне. И таким образом, мы никогда не позволим себе убрать лозунг, что Бог заботится о нас. Но мы будем поступать всё равно на практике так, словно бы Он не заботится о нас. И придёт какой-нибудь Иисус, и скажет: “Ну вот видите, Вы живёте одним образом, а декларируйте другое”. А мы ему ответим: “А как иначе? Ты хочешь, чтобы мы, как улитки или гусеницы, жили тем, что мы делаем прямо сейчас?” Нет, у нас есть воображение, у нас есть место для шага вперед. Пусть и воображаемое. Пусть никогда мы его не сделаем, но без этого пространства мы не можем жить. Да, мы с амвона всегда будем говорить: “Просите, и дастся вам, ищите и обрящете. Всё, чего не попросите с верою, получите”, - и в то же самое время никто из нас не захочет, чтобы его оперировал молитвенник, а не профессиональный хирург, пусть даже и атеист, не так ли? Именно так. И мы тоже, как те фарисеи, заботимся о своей субботе, о своём воскресенье. Мы заботимся об этом точно так же, мы говорим: “Не рушьте наши лозунги, мы же все разбредёмся”. Одно дело - жизнь, а другое дело - социальная интеграция, социальная религиозная коммуникация, она нуждается в совершенно придуманных вещах. И мы будем объединяться не вокруг того, что “смотри, а булочка с ягодами, а вот у тебя пирожок с капустой”. Вокруг этого люди не могут объединиться. Они объединяются вокруг своей мечты. И суббота, и вообще закон для иудеев - это была мечта о другом мире. В мире, когда все соблюдают, в мире правил, в мире, где всё происходит так, как должно происходить. И мы должны соблюдать некоторые сигнификаторы, то есть некоторые элементы другого мира. Если мы не будем соблюдать элементы другого мира, мы признаемся себе, что никакого другого мира нет и не будет, и более того, мы в него не верим. ⬇️
В одну из суббот Господь исцеляет женщину, которая была согбена и не могла разогнуться 18 лет. Когда нам евангелист повествует о каком-то чуде, он желает нам рассказать какую-то идею, которая выражена в этом чуде. Самое чудо, конечно, прекрасно, но оно не стоит того, чтобы о нём рассказывать. Стоит рассказывать, только когда оно означает гораздо больше, чем произошедшее нечто тогда. Что означает этот случай? Это означает, что люди согбенные, духовно согнутые под заповедями и под установлениями человеческими, - Христос приходит и разгибает их. Эта женщина, которая пришла в синагогу получить очередную порцию нагибания от законников, получила свободу, и она славила Бога. Потому что славить Бога может только человек, который стал прямо и стоит расправлен. А согнутый человек, духовно согнутый, не может славить Бога. Он может только бояться и приспосабливаться, он может только страдать, и за свои страдания выпрашивать какие-то надежды. Христос говорит: “Встань, распрямись”. И здесь Он говорит, что они [законники] лицемеры, и они не должны быть лицемерами. Он противопоставляет непротивопоставимое. Он говорит: “Вы же тоже нарушаете субботу. Каждый из вас отвязывает вола или осла, идёт его поить или кормить”. Ещё можно добавить, что в субботу евреи принимают роды, и другие дела могут делать. Он противопоставляет практику жизни и её лозунги, её священные декларации. И расстояние между жизнью и тем, что мы декларируем, всегда должно быть. Это и делает нас людьми. Мы похожи на демонстрантов, которые идут в одной колонне и кричат: “Свобода! Демократия! Борьба с коррупцией!” Эти люди никогда не видели свободы, демократии и борьбы с коррупцией. Но эти лозунги их объединяют, эти лозунги делают их одним мощным потоком. Эти кричалки их греют, и они ради них готовы лишиться здоровья и жизни. Потому что то, что человек декларирует, всегда далеко отстоит и должно далеко отстоять от реальности. Мы все говорим: “старцы”, “Предание”, “забота Божия”, “Бог меня не оставит”, - но тем не менее, православные уходя вешают замок на дверь и сигнализацию на машину ставят, ровно так, как это делают те, кто говорят, что нет никакого Бога, который позаботится обо мне. И таким образом, мы никогда не позволим себе убрать лозунг, что Бог заботится о нас. Но мы будем поступать всё равно на практике так, словно бы Он не заботится о нас. И придёт какой-нибудь Иисус, и скажет: “Ну вот видите, Вы живёте одним образом, а декларируйте другое”. А мы ему ответим: “А как иначе? Ты хочешь, чтобы мы, как улитки или гусеницы, жили тем, что мы делаем прямо сейчас?” Нет, у нас есть воображение, у нас есть место для шага вперед. Пусть и воображаемое. Пусть никогда мы его не сделаем, но без этого пространства мы не можем жить. Да, мы с амвона всегда будем говорить: “Просите, и дастся вам, ищите и обрящете. Всё, чего не попросите с верою, получите”, - и в то же самое время никто из нас не захочет, чтобы его оперировал молитвенник, а не профессиональный хирург, пусть даже и атеист, не так ли? Именно так. И мы тоже, как те фарисеи, заботимся о своей субботе, о своём воскресенье. Мы заботимся об этом точно так же, мы говорим: “Не рушьте наши лозунги, мы же все разбредёмся”. Одно дело - жизнь, а другое дело - социальная интеграция, социальная религиозная коммуникация, она нуждается в совершенно придуманных вещах. И мы будем объединяться не вокруг того, что “смотри, а булочка с ягодами, а вот у тебя пирожок с капустой”. Вокруг этого люди не могут объединиться. Они объединяются вокруг своей мечты. И суббота, и вообще закон для иудеев - это была мечта о другом мире. В мире, когда все соблюдают, в мире правил, в мире, где всё происходит так, как должно происходить. И мы должны соблюдать некоторые сигнификаторы, то есть некоторые элементы другого мира. Если мы не будем соблюдать элементы другого мира, мы признаемся себе, что никакого другого мира нет и не будет, и более того, мы в него не верим. ⬇️
BY Открытый канал Вячеслава Рубского
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised.
from es
