Telegram Group & Telegram Channel
Только модернизация, только борьба за воскрешение родины, только хардкор.

Чем же тогда отличалась Эфиопская революция от таких же “революций”-переворотов в странах Африки и Ближнего Востока? Величие и масштаб этой революции придали гражданские левые, вклинившиеся в общественные дела в тот момент, когда формально антимонархическая революция уже шла вовсю.

То есть, к 1974 году в самой Эфиопии организованные левые почти отсутствовали и в уличных мобилизациях февраля-июня участвовали слабо (по причине своей малочисленности). В большинстве своём они сидели за рубежом в качестве изгнанников.

Лишь убедившись в том, что в стране идут перемены и надо это дело поддержать, разномастные марксисты начали возвращаться из-за границы, мгновенно превратившись в огромную силу (в Эфиопии в период 75-77 гг. существовали самые многочисленные на африканском континенте коммунистические организации), которая пыталась воздействовать снизу на правящую военную хунту. 

Это дало свои результаты, которые, однако, трудно назвать позитивными. С одной стороны, под прямым влиянием гражданской левой военная хунта действительно сделала “левый поворот”, провозгласив ориентацию на построение государственного “научного социализма”. Это здорово и круто. Однако, построение “научного социализма” должно было проходить исключительно под руководством самих военных, которые лучше знают что и как (а если не знают - спросят у советских друзей). И чтоб, значит, никто лишний под ногами у военных не крутился, раздавая ненужные советы или проверяя насколько это все социалистическое строительство соответствует мыслям Маркса/Энгельса/Ленина/Сталина, военная хунта просто физически уничтожила бóльшую часть гражданских левых групп и партий, объявленных “троцкистами” и “анархистами”. 

Т.о. никакого “завоевания власти рабочим классом” в Эфиопии тоже не произошло. Просто захватившая власть военная хунта (внутри которой не было ни одного марксиста), постепенно осознав, что “научный социализм” с опорой на помощь соцлагеря есть самый лучший способ модернизации, возвращения стране былой славы и увековечивания собственной власти, объявила саму себя “марксистско-ленинским авангардом”, уничтожив всю гражданскую левую, которая могла бы оспорить это звание и стать преградой для безраздельной диктатуры военных, намеренных эффективно провести все необходимые для индустриального развития страны мероприятия (уничтожение помещичьего земледелия, подъём уровня грамотности, массовое промышленное строительство и т.д.).

Даже гибкий брежневско-андроповский агитпроп, и тот вынужден был извиваться в попытках обосновать существование дружественной СССР “военно-социалистической” диктатуры. В итоге, московскими марксистами-диалектиками был выдуман постулат о том, что, в связи со слабостью эфиопского рабочего класса и полуфеодальной общественной структурой, именно дисциплинированные военные, - все как один выходцы из низов конечно, - вынуждены были взять на себя роль партии революционного авангарда пролетариата. Борясь на пути “социалистической модернизации” с “небольшими” (про массовый “красный террор” против левых 76-79 гг., унесший тысячи жизней, советский агитпроп особо не упоминал) фракциями молодых ультралевых авантюристов, препятствующими продвижению страны к сияющим вершинам с помощью инфантильных лозунгов о “немедленных демократических правах” или “борьбе с реакционной бюрократизацией”. 

Не всех удалось правда достать, не всех. В далеких провинциях Тыграй и Эритрея к концу 70-х буйно расцвели местные этнические марксистские организации, - Народный Фронт Освобождения Тыграя и Народный Фронт Освобождения Эритреи, соответственно, - которые изначально не доверяли перекрасившимся в марксистов военным и всей их болтовне о социализме. И поэтому, в отличие от своих более наивных городских собратьев, периферийные тыграйские и эритрейские марксисты не просто оказали успешное сопротивление марксистскому же Дергу, но и развернули масштабную партизанскую борьбу против “фашистской военной хунты, прикрывающейся красным флагом”, нанеся в итоге поражение военному правительству.



group-telegram.com/sorok40sorok/700
Create:
Last Update:

Только модернизация, только борьба за воскрешение родины, только хардкор.

Чем же тогда отличалась Эфиопская революция от таких же “революций”-переворотов в странах Африки и Ближнего Востока? Величие и масштаб этой революции придали гражданские левые, вклинившиеся в общественные дела в тот момент, когда формально антимонархическая революция уже шла вовсю.

То есть, к 1974 году в самой Эфиопии организованные левые почти отсутствовали и в уличных мобилизациях февраля-июня участвовали слабо (по причине своей малочисленности). В большинстве своём они сидели за рубежом в качестве изгнанников.

Лишь убедившись в том, что в стране идут перемены и надо это дело поддержать, разномастные марксисты начали возвращаться из-за границы, мгновенно превратившись в огромную силу (в Эфиопии в период 75-77 гг. существовали самые многочисленные на африканском континенте коммунистические организации), которая пыталась воздействовать снизу на правящую военную хунту. 

Это дало свои результаты, которые, однако, трудно назвать позитивными. С одной стороны, под прямым влиянием гражданской левой военная хунта действительно сделала “левый поворот”, провозгласив ориентацию на построение государственного “научного социализма”. Это здорово и круто. Однако, построение “научного социализма” должно было проходить исключительно под руководством самих военных, которые лучше знают что и как (а если не знают - спросят у советских друзей). И чтоб, значит, никто лишний под ногами у военных не крутился, раздавая ненужные советы или проверяя насколько это все социалистическое строительство соответствует мыслям Маркса/Энгельса/Ленина/Сталина, военная хунта просто физически уничтожила бóльшую часть гражданских левых групп и партий, объявленных “троцкистами” и “анархистами”. 

Т.о. никакого “завоевания власти рабочим классом” в Эфиопии тоже не произошло. Просто захватившая власть военная хунта (внутри которой не было ни одного марксиста), постепенно осознав, что “научный социализм” с опорой на помощь соцлагеря есть самый лучший способ модернизации, возвращения стране былой славы и увековечивания собственной власти, объявила саму себя “марксистско-ленинским авангардом”, уничтожив всю гражданскую левую, которая могла бы оспорить это звание и стать преградой для безраздельной диктатуры военных, намеренных эффективно провести все необходимые для индустриального развития страны мероприятия (уничтожение помещичьего земледелия, подъём уровня грамотности, массовое промышленное строительство и т.д.).

Даже гибкий брежневско-андроповский агитпроп, и тот вынужден был извиваться в попытках обосновать существование дружественной СССР “военно-социалистической” диктатуры. В итоге, московскими марксистами-диалектиками был выдуман постулат о том, что, в связи со слабостью эфиопского рабочего класса и полуфеодальной общественной структурой, именно дисциплинированные военные, - все как один выходцы из низов конечно, - вынуждены были взять на себя роль партии революционного авангарда пролетариата. Борясь на пути “социалистической модернизации” с “небольшими” (про массовый “красный террор” против левых 76-79 гг., унесший тысячи жизней, советский агитпроп особо не упоминал) фракциями молодых ультралевых авантюристов, препятствующими продвижению страны к сияющим вершинам с помощью инфантильных лозунгов о “немедленных демократических правах” или “борьбе с реакционной бюрократизацией”. 

Не всех удалось правда достать, не всех. В далеких провинциях Тыграй и Эритрея к концу 70-х буйно расцвели местные этнические марксистские организации, - Народный Фронт Освобождения Тыграя и Народный Фронт Освобождения Эритреи, соответственно, - которые изначально не доверяли перекрасившимся в марксистов военным и всей их болтовне о социализме. И поэтому, в отличие от своих более наивных городских собратьев, периферийные тыграйские и эритрейские марксисты не просто оказали успешное сопротивление марксистскому же Дергу, но и развернули масштабную партизанскую борьбу против “фашистской военной хунты, прикрывающейся красным флагом”, нанеся в итоге поражение военному правительству.

BY Сóрок сорóк


Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260

Share with your friend now:
group-telegram.com/sorok40sorok/700

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from es


Telegram Сóрок сорóк
FROM American