Проправительственные эксперты сами теперь предпочитают называть Россию Северной Евразией. Так что наша группа товарищей, кто называл так Россию ещё годы назад, предвосхитили это время. Это из презентации профессора кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО, бывшего разведчика-нелегала в США Андрея Безрукова. В ней много фантазий, как Россия намерена противостоять Западу (и даже победить его). Хватает места Ротшильдам и Рокфеллерам и пр. автохтонной хтонической политологии.
Есть и интересное признание у Безрукова, что дорогие россияне должны противостоять Западу вплоть до впадения в пещерное состояние или собственной гибели: «Они нас очень плохо понимают. Они думают, вот сейчас мы надавим санкциями, а с другой стороны предложим мир. Ведь ни один рациональный человек не хочет жить плохо, он выберет с ними договариваться. Но мы нерациональные в том понимании, которое они вкладывают в это слово. «Погибаю, но не сдаюсь». Это тоже всё логично – простой россиянин в глазах начальства ничего не значит.
Проправительственные эксперты сами теперь предпочитают называть Россию Северной Евразией. Так что наша группа товарищей, кто называл так Россию ещё годы назад, предвосхитили это время. Это из презентации профессора кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО, бывшего разведчика-нелегала в США Андрея Безрукова. В ней много фантазий, как Россия намерена противостоять Западу (и даже победить его). Хватает места Ротшильдам и Рокфеллерам и пр. автохтонной хтонической политологии.
Есть и интересное признание у Безрукова, что дорогие россияне должны противостоять Западу вплоть до впадения в пещерное состояние или собственной гибели: «Они нас очень плохо понимают. Они думают, вот сейчас мы надавим санкциями, а с другой стороны предложим мир. Ведь ни один рациональный человек не хочет жить плохо, он выберет с ними договариваться. Но мы нерациональные в том понимании, которое они вкладывают в это слово. «Погибаю, но не сдаюсь». Это тоже всё логично – простой россиянин в глазах начальства ничего не значит.
Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones.
from es
