Наметились жертвы следующего кризиса. Прошло десятилетие с заморозки европейского долгового кризиса, и сегодня мир суверенных долгов вновь готов опуститься в пучину обесценения, недоверия, неплатежей. Проблемные европейские страны не решили ни одной проблемы за десть лет, их долги, подпитываемые печатным станком ЕЦБ лишь еще больше разбухли. Обслуживать долг в 177% ВВП для Греции или в 144% от ВВП для Италии под 4-5% годовых невозможно. Номинально (если бы весь долг стоил столько) это 7-9% от ВВП отданных банковскому сектору. Без помощи ЕЦБ европейские южные страны обанкротились бы десятилетие назад. Однако, сейчас регулятор крайне ограничен в маневре. Инфляция евро продолжает оставаться крайне высокой, инвесторы не горят желанием брать облигации по текущим ценам, а когда откроется возможность вновь печатать деньги – не ясно. Долги Италии, Греции (далее по списку) нужно обслуживать здесь и сейчас. Занимать новый долг под 5% годовых, чтобы погасить старый долг, взятый под 1-2% годовых – путь к банкротству.
Наметились жертвы следующего кризиса. Прошло десятилетие с заморозки европейского долгового кризиса, и сегодня мир суверенных долгов вновь готов опуститься в пучину обесценения, недоверия, неплатежей. Проблемные европейские страны не решили ни одной проблемы за десть лет, их долги, подпитываемые печатным станком ЕЦБ лишь еще больше разбухли. Обслуживать долг в 177% ВВП для Греции или в 144% от ВВП для Италии под 4-5% годовых невозможно. Номинально (если бы весь долг стоил столько) это 7-9% от ВВП отданных банковскому сектору. Без помощи ЕЦБ европейские южные страны обанкротились бы десятилетие назад. Однако, сейчас регулятор крайне ограничен в маневре. Инфляция евро продолжает оставаться крайне высокой, инвесторы не горят желанием брать облигации по текущим ценам, а когда откроется возможность вновь печатать деньги – не ясно. Долги Италии, Греции (далее по списку) нужно обслуживать здесь и сейчас. Занимать новый долг под 5% годовых, чтобы погасить старый долг, взятый под 1-2% годовых – путь к банкротству.
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from es
