Как-то раз, в конце 90-х годов мы снимали флигель у одной известнейшей писательской семьи. Да что там греха таить – стишки эти мы учили сами, учили их потом с детьми и будем учить их во веки веков. Стояла великая московская зима. Снега, мороза и красных закатов было по колено, а холода трещали вместе с поленьями в камине. Флигель был крохотный, стол скособоченный, но как раз тот, где рождалась вечность в стихах. Сразу за желтеньким нашим флигелем и снеговиком стояли три дома.
Первый – роскошный, в три этажа терем, из бревен то ли в два, то ли в три охвата, сверкающий медовый терем, сооруженный по всем допетровским законам. Всё в нем звало свистнуть богатырским посвистом.
Второй дом, стоявший бок о бок – классический дворянский особняк, петербургского цвета, с белыми колоннами и парадным въездом для рысаков, прорвавшихся сквозь кованую решетку. Вот – вот войдет Барклай де Толли Веймарн.
Третий дом был огорожен стеной, за которой что-то звякало, лаяло, перемещались тени и на углу стояла вышка. Был ли там пулемет – никому неизвестно. Дом был низкий, плоский, еле высовывался из-за забора, но его темно-серый цвет напоминал насупленные брови. Участок этот – с посохом мороза – торжественно обходился вдоль стены, след в след, снег забивался в мокрые ботинки, и покорность этого медленного обхода приводила к металлическим воротам, наглухо забитым в стену.
Я никак не мог успокоиться, привозил друзей, тыкал пальцем: -Ведь это три человека, - говорил я, - это дома – люди. Три разных человека осуществили свою заветную мечту. Построили себе Дом!
-Дело не в том, что это три человека, - отвечал один мой мудрый приятель, - а в том, что они стоят рядом на одной земле. И еще рядом – твой старый академический домишко, к тому же тебе не принадлежащий. -А какой будет твой дом, - добавил он, - и где он будет, и будет ли вообще – это неизвестно. -Так же как, - заметил он, - неизвестно, какой будет земля, на которой стоят рядом эти дома, хотя они сегодня, в дикий мороз, мирно соседствуют.
И, в самом деле, какой она будет эта земля, когда хотя бы немного успокоится? И когда это будет? И как она придёт в себя после всех навязанных ей жестоких возбуждений?
День идёт за днём, отматывается год за годом, и ты не знаешь, какой это год в твоей жизни - 1920-й, 1940-й, 1984-й или просто неизвестный ещё 2025 год, который нужно прожить с высоко поднятой головой
Как-то раз, в конце 90-х годов мы снимали флигель у одной известнейшей писательской семьи. Да что там греха таить – стишки эти мы учили сами, учили их потом с детьми и будем учить их во веки веков. Стояла великая московская зима. Снега, мороза и красных закатов было по колено, а холода трещали вместе с поленьями в камине. Флигель был крохотный, стол скособоченный, но как раз тот, где рождалась вечность в стихах. Сразу за желтеньким нашим флигелем и снеговиком стояли три дома.
Первый – роскошный, в три этажа терем, из бревен то ли в два, то ли в три охвата, сверкающий медовый терем, сооруженный по всем допетровским законам. Всё в нем звало свистнуть богатырским посвистом.
Второй дом, стоявший бок о бок – классический дворянский особняк, петербургского цвета, с белыми колоннами и парадным въездом для рысаков, прорвавшихся сквозь кованую решетку. Вот – вот войдет Барклай де Толли Веймарн.
Третий дом был огорожен стеной, за которой что-то звякало, лаяло, перемещались тени и на углу стояла вышка. Был ли там пулемет – никому неизвестно. Дом был низкий, плоский, еле высовывался из-за забора, но его темно-серый цвет напоминал насупленные брови. Участок этот – с посохом мороза – торжественно обходился вдоль стены, след в след, снег забивался в мокрые ботинки, и покорность этого медленного обхода приводила к металлическим воротам, наглухо забитым в стену.
Я никак не мог успокоиться, привозил друзей, тыкал пальцем: -Ведь это три человека, - говорил я, - это дома – люди. Три разных человека осуществили свою заветную мечту. Построили себе Дом!
-Дело не в том, что это три человека, - отвечал один мой мудрый приятель, - а в том, что они стоят рядом на одной земле. И еще рядом – твой старый академический домишко, к тому же тебе не принадлежащий. -А какой будет твой дом, - добавил он, - и где он будет, и будет ли вообще – это неизвестно. -Так же как, - заметил он, - неизвестно, какой будет земля, на которой стоят рядом эти дома, хотя они сегодня, в дикий мороз, мирно соседствуют.
И, в самом деле, какой она будет эта земля, когда хотя бы немного успокоится? И когда это будет? И как она придёт в себя после всех навязанных ей жестоких возбуждений?
День идёт за днём, отматывается год за годом, и ты не знаешь, какой это год в твоей жизни - 1920-й, 1940-й, 1984-й или просто неизвестный ещё 2025 год, который нужно прожить с высоко поднятой головой
BY Яков Миркин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from es
