Notice: file_put_contents(): Write of 6699 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50

Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 14891 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
ZА ПРАVДУ | Telegram Webview: zapravduzp/25031 -
Telegram Group & Telegram Channel
ЗАКОЛЕБАЛИ

Участник СВО, поэт, писатель Дмитрий Артис пытается донести до глухих очевидное.

Я уже не могу. Сил нет.

ЦИТАТА:

"На круглом столе Российского исторического общества в очередной раз услышал обвинения современной окопной прозы (да и поэзии, в общем-то), написанной парнями буквально с линии боевого соприкосновения, в низкой художественной ценности.

Само обвинение строится на вырванных из контекста истории литературы отдельных фактов с упоминанием «Войны и мира» Льва Толстого и возникновения такого литературного направления, как «лейтенантская проза». Дескать, лучшее о войне писалось не во время, а после.

Как правило, подобные обвинения сводятся к тому, что не стоит обращать особого внимания на то, что сейчас пишут. Это пустое, а пустое продвигать к читателю не имеет смысла. Сдадим в архив и забудем. Глядишь, лет через пятьдесят народится новый Лев Николаевич, который сформулирует сегодняшнее время для читателя, тогда и поговорим.

Сам я из тех, кто теряется перед лицом глупости. Она обескураживает. Трудно с ходу подобрать слова, чтобы урезонить её. Поэтому моё высказывание на круглом столе прозвучало сумбурно, малопонятно. Попробую выразить его в письме.

Для начала скажу, что термин «художественная ценность» связан, скорее, с рождением новых смыслов, чем с грамматикой и орфографией. Мы же зачастую увлекаемся подменой. Автор сделал ошибку в слове или не выделил какой-либо речевой оборот запятыми, и мы тут же отказываем его тексту в значимости. Понятно, что живём в мире мёртвых редакторов и корректоров. Автору приходится быть и тем, и другим, а заодно ещё и выйти на боевое, чтобы с оружием в руках защитить тех, кто в столичных кабинетах рассуждает о художественной ценности им написанного. Понятно, и всё же... как-то не очень понятно.

У нынешней эпохи сногсшибательный темпоритм. Путь – от события к автору, а затем от автора к читателю – можно пройти в одно мгновение. Подобная скорость не снилась родоначальникам «лейтенантской прозы» и уж тем более Льву Николаевичу. Но вместо того чтобы уловить скоростной режим эпохи, мы всеми силами пытаемся притормозить рождение новой литературы, ссылаясь на пресловутую художественную ценность и усталость от войны.

Библиотеки (от центральных государственных до университетских и школьных) не закупают «окопную прозу», да и в целом всю современную военную литературу. Книжные магазины убирают её на самые дальние полки, чтобы не дай бог покупатель увидел. В кичащихся своей элитарностью толстых журналах, которые, в общем-то, призваны заниматься фиксацией новых литературных тенденций, не публикуют рецензии на «окопную прозу». О публикациях самой «окопной прозы» уже не говорю. Так же вы не найдете упоминания о ней в обзорах книжных новинок, которые традиционно пишут главные редакторы этих журналов.

Чтобы не быть обвинёнными общественностью в бездушии, а заодно для того чтобы нарисовать галочку в отчётах, вышеупомянутые организации проводят «года лейтенантской прозы», устраивают патриотические мероприятия, которые больше смешны (карикатурны), чем духоподъёмны, делают проекты об изучении текстов, написанных в период Великой Отечественной. Словом, занимаются тем, что ещё недавно называлось ими же «победобесием», когда искались аргументы для отказа почтить память предков и напомнить читателям о былых подвигах русского народа. Нашли компромисс.

При всём при этом в литературном сообществе, как музыкальная фраза на заезженной пластинке, звучит одно и то же: «Мы устали от войны!»

Простите, но устать от войны может мобилизованный, три года сидящий на передке и видящий своими глазами смерть боевых товарищей. Устать от войны может медик, дни и ночи вытаскивающий с того света подраненных парней. Волонтёр-гуманитарщик, натыкающийся на безразличие тыла и мотающийся на фронт с тем, что с невероятным трудом добывается, чтобы хоть как-то помочь фронту...."

Продолжение

Захар Прилепин

Подписаться



group-telegram.com/zapravduzp/25031
Create:
Last Update:

ЗАКОЛЕБАЛИ

Участник СВО, поэт, писатель Дмитрий Артис пытается донести до глухих очевидное.

Я уже не могу. Сил нет.

ЦИТАТА:

"На круглом столе Российского исторического общества в очередной раз услышал обвинения современной окопной прозы (да и поэзии, в общем-то), написанной парнями буквально с линии боевого соприкосновения, в низкой художественной ценности.

Само обвинение строится на вырванных из контекста истории литературы отдельных фактов с упоминанием «Войны и мира» Льва Толстого и возникновения такого литературного направления, как «лейтенантская проза». Дескать, лучшее о войне писалось не во время, а после.

Как правило, подобные обвинения сводятся к тому, что не стоит обращать особого внимания на то, что сейчас пишут. Это пустое, а пустое продвигать к читателю не имеет смысла. Сдадим в архив и забудем. Глядишь, лет через пятьдесят народится новый Лев Николаевич, который сформулирует сегодняшнее время для читателя, тогда и поговорим.

Сам я из тех, кто теряется перед лицом глупости. Она обескураживает. Трудно с ходу подобрать слова, чтобы урезонить её. Поэтому моё высказывание на круглом столе прозвучало сумбурно, малопонятно. Попробую выразить его в письме.

Для начала скажу, что термин «художественная ценность» связан, скорее, с рождением новых смыслов, чем с грамматикой и орфографией. Мы же зачастую увлекаемся подменой. Автор сделал ошибку в слове или не выделил какой-либо речевой оборот запятыми, и мы тут же отказываем его тексту в значимости. Понятно, что живём в мире мёртвых редакторов и корректоров. Автору приходится быть и тем, и другим, а заодно ещё и выйти на боевое, чтобы с оружием в руках защитить тех, кто в столичных кабинетах рассуждает о художественной ценности им написанного. Понятно, и всё же... как-то не очень понятно.

У нынешней эпохи сногсшибательный темпоритм. Путь – от события к автору, а затем от автора к читателю – можно пройти в одно мгновение. Подобная скорость не снилась родоначальникам «лейтенантской прозы» и уж тем более Льву Николаевичу. Но вместо того чтобы уловить скоростной режим эпохи, мы всеми силами пытаемся притормозить рождение новой литературы, ссылаясь на пресловутую художественную ценность и усталость от войны.

Библиотеки (от центральных государственных до университетских и школьных) не закупают «окопную прозу», да и в целом всю современную военную литературу. Книжные магазины убирают её на самые дальние полки, чтобы не дай бог покупатель увидел. В кичащихся своей элитарностью толстых журналах, которые, в общем-то, призваны заниматься фиксацией новых литературных тенденций, не публикуют рецензии на «окопную прозу». О публикациях самой «окопной прозы» уже не говорю. Так же вы не найдете упоминания о ней в обзорах книжных новинок, которые традиционно пишут главные редакторы этих журналов.

Чтобы не быть обвинёнными общественностью в бездушии, а заодно для того чтобы нарисовать галочку в отчётах, вышеупомянутые организации проводят «года лейтенантской прозы», устраивают патриотические мероприятия, которые больше смешны (карикатурны), чем духоподъёмны, делают проекты об изучении текстов, написанных в период Великой Отечественной. Словом, занимаются тем, что ещё недавно называлось ими же «победобесием», когда искались аргументы для отказа почтить память предков и напомнить читателям о былых подвигах русского народа. Нашли компромисс.

При всём при этом в литературном сообществе, как музыкальная фраза на заезженной пластинке, звучит одно и то же: «Мы устали от войны!»

Простите, но устать от войны может мобилизованный, три года сидящий на передке и видящий своими глазами смерть боевых товарищей. Устать от войны может медик, дни и ночи вытаскивающий с того света подраненных парней. Волонтёр-гуманитарщик, натыкающийся на безразличие тыла и мотающийся на фронт с тем, что с невероятным трудом добывается, чтобы хоть как-то помочь фронту...."

Продолжение

Захар Прилепин

Подписаться

BY ZА ПРАVДУ




Share with your friend now:
group-telegram.com/zapravduzp/25031

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from es


Telegram ZА ПРАVДУ
FROM American