В пост-уорхоловскую эпоху один-единственный жест, такой как отказ закинуть ногу на ногу, будет более значим, чем все страницы «Войны и мира». — Баллард, The Atrocity Exhibition
Неприятный какой механизм: о брусчатку как будто ошибся, бежишь от креста на полу под раскаты оркестров, окрашенный в чёрную охру; либо мокрое серебро в ладони бликует, либо реально огонь, но искришь мимоходом орудие, так что нагрудной сумкой торчит партитура твоей распальцовки; ты выколком спайным стань кислорода, а я притворюсь окровавленным ухом президента Америки, в которое вшит сеанс нескончаемый, то есть экран, забуревший от рвоты, где «ты» — это вид от второго лица; дорогой, ну ограбь мои вены, брат, затем сдери от позора ногти, по опрокинутым лестницам прогарцуй, потом без задоринки вылези, а я с назло раззявленным ртом, образно говоря, всё равно воскресну, пока мы снимаем краш-тест моей глотки И СПРАВА, И СЛЕВА, перед стандартной гражданкой собирая электорат из тех, кто стоит за окном, как Паллада, как ЭТОТ ПАРЕНЬ; в кармане тачскрин с твоим лезвием бьются в дёсны, на оставшихся фото: символика / фильтр «эффектный прохладный» / обрезанный рот, и хрипящий фальцет, и касание брови мизинцем / плечо / полицейский и чёрным по белому слово ПРОВОРНО.
В пост-уорхоловскую эпоху один-единственный жест, такой как отказ закинуть ногу на ногу, будет более значим, чем все страницы «Войны и мира». — Баллард, The Atrocity Exhibition
Неприятный какой механизм: о брусчатку как будто ошибся, бежишь от креста на полу под раскаты оркестров, окрашенный в чёрную охру; либо мокрое серебро в ладони бликует, либо реально огонь, но искришь мимоходом орудие, так что нагрудной сумкой торчит партитура твоей распальцовки; ты выколком спайным стань кислорода, а я притворюсь окровавленным ухом президента Америки, в которое вшит сеанс нескончаемый, то есть экран, забуревший от рвоты, где «ты» — это вид от второго лица; дорогой, ну ограбь мои вены, брат, затем сдери от позора ногти, по опрокинутым лестницам прогарцуй, потом без задоринки вылези, а я с назло раззявленным ртом, образно говоря, всё равно воскресну, пока мы снимаем краш-тест моей глотки И СПРАВА, И СЛЕВА, перед стандартной гражданкой собирая электорат из тех, кто стоит за окном, как Паллада, как ЭТОТ ПАРЕНЬ; в кармане тачскрин с твоим лезвием бьются в дёсны, на оставшихся фото: символика / фильтр «эффектный прохладный» / обрезанный рот, и хрипящий фальцет, и касание брови мизинцем / плечо / полицейский и чёрным по белому слово ПРОВОРНО.
BY «егор зернов»
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country.
from es
