It's a new season for our Unboxing Russia podcast as well! We begin the next episode by discussing the creative titles our listeners have proposed for a hypothetical cooking-cum-political punditry show. Pradnya likes the one that combines the perspective of a critic with that of an ingredient, while I favor the one that merges the most Indian of dishes with the most Russian of vegetables. From there, we move on to discussing how democracy is dismantled by various autocrats and wannabes (check which stage you're on), the recent Indian electoral reforms as seen in this context, the dangers of online voting, and the Russian authorities' notion that the Russian people should have less education.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

https://youtu.be/EUHS5-0V3SE

"In this episode of Unboxing Russia, Ekaterina Schulmann and Pradnya Bivalkar delve into recent developments in India and Russia in the context of electoral practices. In this conversation they touch upon electronic voting vs. online voting, the role the security services play in the Russian election and manipulation as well as some of the details pertaining the One Nation One Election initiative of the current ruling government in India. They also discuss how contesting understandings and approaches to democracy doesn’t necessarily mean that one cannot find a common ground and share their experiences from a recent panel".

Виртуальный мемориал "7 октября": чтение имен всех погибших с краткой информацией о каждом. Это независимая гражданская инициатива, среди читающих много разных людей: Вениамин Смехов и Владимир Сорокин, Чулпан Хаматова и Александр Архангельский, Максим Галкин, Алексей Кортнев, Андрей Макаревич, Лев Рубинштейн, Ксения Раппопорт, Леонид Парфенов, Псой Короленко, Вера Полозкова, Гарри Каспаров, Борис Зимин, Наталья Синдеева, Катерина Котрикадзе, Максим Курников, Александр Гаврилов, Елена Фанайлова, Александр Асмолов и многие другие - имена не подписаны, потому что важны не поминающие, а погибшие, так что кого первыми узнала. Я там тоже есть. Это было нелегкое чтение.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

https://youtube.com/@octobersevennet?si=glaAtNfHdklt_JOW

Нормотворчество после аномии, рождение регламента из духа разрухи, переходное правосудие и конституционное строительство на дымящихся руинах права - темы столь же увлекательные, сколь и актуальные. Лекция с ответами на вопросы для беларусских юристов и адвокатов состоялась некоторое время назад в некоторой локации. Аудитории в кадре не будет, вопросы представлены титрами. Поскольку первоначально запись вообще не предназначалась для публикации, спикер позволил себе некоторые риторические вольности. Но потом, посовещавшись с организаторами, решили всё же обнародовать это дело ради общей пользы и блага просвещения.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

Таймкоды:
00:00 Начало
00:30 Переходное нормотворчество. Германский опыт - как формировалась современная конституция
21:45 Преимущества немецкой конституции
28:10 Демократия как усилие
31:10 Когда закон не справедлив?
36:00 Кто создаёт новые законы. Проработка прошлого после преступных режимов. Как это было в России
47:50 Этапы возрождения гражданского общества. Производные конституции
56:50 Вопросы. Является ли режим Лукашенко национальным или оккупационным?
1:07:50 Какие правовые ограничения позволят не привести нового Гитлера к власти?
1:11:02 Что делать в переходный период после смены власти?
1:15:54 Как правильно не соблюдать дискриминационные законы?
1:24:20 Почему Лукашенко не меняет заключённых?


https://youtu.be/zwIReKnccQY?si=tvB_r0ZTGGBLjY_T

Программа Статус S08E06: видео. Трансляция из студии в Сан-Франциско, залитой утренним солнцем - очень непривычно. В студии были зрители, каковых можно слышать на фоне, среди них трёхмесячный слушатель, и его как раз не слышно! Вот какие культурные и воспитанные младенцы в окрестностях Bay Area.

События: отключение серверов ВГТРК, судов и Роскомнадзора. Что влияет на восприятие гражданами автократий собственной власти? Страхи трех возрастных категорий и их политическая интерпретация. Бюджет в Госдуме: методичка в защиту, график рассмотрения, повышение маткапитала и закрытие льготной ипотеки, расходы на выплаты контрактникам, на новые территории, на администрацию президента, планы по штрафам, повышение акцизов на алкоголь, кадровые новости - участники СВО в Совете федерации, новый полпред в УрФО, суета вокруг возможной смены директора ФСБ. Понятие: всеобщее образование. Вопросы слушателей: о смысле предвыборных программ, о пользе шутейных партий, об институцизации культа личности (или нет).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

Тайм-коды работы Творческой молодежи (ТМ):

00:00 Начало
02:05 Не новости, но события. Сбой в работе серверов ВГТРК - случайность или признак слабости власти?
12:50 Чего мы боимся?
15:30 Бюджет уже в Думе: льготы, индексации, расходы на пропаганду
24:20 Что еще интересного в бюджете: акцизы, штрафы, новые территории
26:45 Выплаты контрактникам - кто больше, аттракцион невиданной щедрости
32:50 Во сколько нам обойдется содержание администрации президента
34:30 Кадровые перестановки - назначения, компроматы, аресты
45:35 По понятиям. Общее образование: возникновение, развитие, современное состояние
54:40 Вопросы от слушателей. Должны ли российские политики предлагать четкую систему идеологических взглядов?
58:05 В условиях авторитарного режима имеет ли смысл деятельность таких партий как Партия любителей пива?
59:40 Можно ли сказать, что в России формируется культ личности Путина?
1:02:20 Хорошая новость. Нобелевскую премию по медицине получили американские ученые за исследования молекул ДНК

https://www.youtube.com/live/vV7eDUWiSgw

Диджитализация военкоматов, а также лента новостей (Татьяна Лазарева звезда и там тоже).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

Так, а стенограмму Статуса публиковать кто будет, пока я тут разъезжаю, путаясь в часовых поясах? Хоть бы напомнил кто.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

Программа Статус S08E06: текст.

"Не новости, но события

Сбой в работе серверов ВГТРК — случайность или признак слабости власти?
Чего мы боимся?
Бюджет уже в Думе: льготы, индексации, расходы на пропаганду
Что еще интересного в бюджете: акцизы, штрафы, новые территории
Выплаты контрактникам — кто больше, аттракцион невиданной щедрости
Во сколько нам обойдется содержание администрации президента
Кадровые перестановки — назначения, компроматы, аресты

Понятие — общее образование: возникновение, развитие, современное состояние

Вопросы от слушателей

Вопрос о смысле предвыборных программ
Вопрос о пользе шутейных партий
Вопрос об институцизации культа личности (или нет)

Хорошая новость!"

https://teletype.in/@eschulmann/status_s08_e06

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

"Вообще, интересное наблюдение пришло ко мне недавно из, опять же, изучения результатов соцопросов. Хочу поделиться им со слушателем. У каждой возрастной группы есть, что называется, ключевые коренные страхи, то есть представления о том, что является вот плохим, чего они боятся. У нас три демографические страты, в общем, активные в социальном пространстве. Это условные дедушки и бабушки, их дети и их внуки. То есть 65+, 45+ и 20+. Вот у каждой из этих групп есть свой набор того, чего они опасаются, что для них является признаком поломавшейся, неправильной жизни.

Мы с вами назвали первую наиболее важную для поддержания социальной стабильности страту – 65+. Их страх – это товарный дефицит, то есть возвращение к советской нищете в ее, скажем так, осязаемом, материальном выражении: нет еды, нет каких-то товаров или нет их разнообразия.

Средняя возрастная категория опасается, скажем так, социального коллапса в форме уличной преступности, отсутствия правоохранительных органов, неубранных улиц, там какие-то наркотики во дворе предлагают.

Вот это их картина апокалипсиса, потому что это то, что они видели в юности своей в начале 90-х годов, вот такой распад социальной нормы.

Для молодых, для тех, кому за 20, страх – это закрытые границы, серьезное ограничение свободы передвижения и заблокированный интернет.

Если мы это знаем, если мы видим этот расклад, то нам, в общем, многое становится понятнее и в нашей государственной политике, которая, еще раз повторю, в основном ориентирована на категорию 65+. Поэтому вот товарное разнообразие поддерживается для них. Благоустройство и всяческая красивость в тех городах, которые могут себе это позволить, и такое демонстративное поддержание порядка через всеобщий надзор поддерживается для тех, кому за 40.

Младших не принимают во внимание. Во-первых, их мало. Во-вторых, ну вот на них ориентируется гораздо меньше. Поэтому, хотя границы остаются открытыми, это один из основных наших принципов поддержания режимного гомеостаза, но интернет терроризируют.

Вот исходя из этого можно то же самое рассуждение повернуть и наоборот. То есть что должно случиться, что должны люди увидеть, чтобы они поняли, что, еще раз повторю, власти не справляются? В завершение этого пассажа повторю свою главную мысль. Граждане автократий смотрят не на то, насколько власти действуют в их интересах, они не смотрят на то, насколько государственная политика делает их жизнь лично лучше или хуже. Их поддержка (или отсутствие поддержки) следует за их восприятием власти как сильной или слабой. Если они видят, что она слабая, они ее перестают поддерживать. Если она в их глазах продолжает оставаться сильной, поддержка будет сохраняться. Это звучит довольно безнравственно, но тем не менее наука политология нам такое говорит".

https://teletype.in/@eschulmann/status_s08_e06

Для исследования реакций систем и общностей на что бы то ни было удобно брать более-менее ограниченные примеры - что называется, case studies. Это позволяет проверить рабочие гипотезы и избежать чересчур широких обобщений, выражающихся словами "все", "никто", "всегда" и "никогда". Курская "ситуация" с самого начала была интересна с разных сторон: она и исключительна, и типична, и сравнительно ограничена хронологически и географически, и при этом open-ended - ещё ничем не закончилась. Хорошо на этом примере посмотреть, как реагирует госмашина, как эта реакция выражает себя риторически, как откликается массовое сознание (насколько мы вообще можем что-то о нём знать - некоторые жалобы по этому поводу в статье содержатся). Потому текст вышел длинный, с множеством графичков и табличек и ещё большим количество ссылок, и заканчивается ничем - как и сама "ситуация". Спасибо Инсайдеру за пространство, предоставленное для таких лонгридов.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

https://theins.ru/opinions/schulman/275096

"В такого рода сообщениях Россия и ее власти всегда рисуются как субъект, который «еще ничего не начинал», стремится закончить, готов к миру, но каждый раз на самом подходе к соглашению украинская сторона (раньше с подачи заокеанских дирижеров, сорвавших благодетельные стамбульские соглашения, а теперь уже и по собственной злонамеренности) делает нечто, после чего мир снова отдаляется и России приходится нехотя воевать «всерьез».

На следующем этапе уже этот «серьез» окажется не таким уж серьезным: «В Кремле сделали вывод: будем уничтожать государство Украина. Сейчас попахивает боем без правил, обе стороны думают, как сделать друг другу хуже». Какой вывод делали в Кремле до этого, чем были заняты прошедшие три года и является ли это боем с правилами, в ходе которого стороны думают, как сделать друг другу лучше, не разъясняется.

Онтологически картина мира выглядит так: субъект Россия сведен к субъекту Путину. Он же, хотя и является единственным, кто обладает агентностью, не пользуется этим, а действует только будучи вынужден, спровоцирован и загнан в угол. Его обманули («Украина использовала подготовку ко встрече в Катаре в качестве завесы для курской операции»). Если бы он делал «что хотел», действия были бы другими (какими именно, каждый волен вообразить самостоятельно), но каждое действие имеет целью не чего-то достичь, а предотвратить нечто, задуманное другими (Киевом, англосаксами, солдатами НАТО). На вопрос «кто я?» такой субъект отвечает: я есть то, чему угрожают.

Этот делюзиональный модус существования с его специфическим сочетанием бредовости и прагматичности может объяснить «реакцию без реакции» на курские события, так удивившую многих наблюдателей и исследователей российской политической системы. Яркое проявление — термин-паразит «пограничье», имеющий целью отделить «нормальные спокойные места» от дальних краев, где «происходит ситуация».

Действительно, с точки зрения политической географии для авторитарной власти главное — это Москва и московская агломерация, а также те регионы, из которых поступают углеводороды — пища системы, то, что образует ее плоть и мускулатуру. Целью авторитарной власти является самосохранение. То, что ему непосредственно не угрожает, — вторично".

When studying how systems and communities respond to various phenomena, it is useful to focus on relatively bounded examples - what are commonly referred to as case studies. This approach allows for testing working hypotheses and avoiding overly broad generalizations, which often manifest in statements like "everyone," "no one," "always," and "never." The "Kursk situation" has been intriguing from the very beginning for several reasons: it is both exceptional and typical, relatively limited in terms of time and geography, yet open-ended - there has been no definitive conclusion. This case offers a useful lens through which to observe how the state apparatus reacts, how that reaction manifests rhetorically, and how mass consciousness responds (to the extent that we can even gauge such responses - a point of contention raised in the article). As a result, the text is lengthy, filled with graphs, tables, and numerous references, and ultimately ends inconclusively - much like the "situation" itself.

Many thanks to The Insider not only for providing the space for such long-form analyses but also for the excellent translation of the complicated text from the original Russian, preserving all its linguistic and contextual peculiarities.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ [ФИО] ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА [ФИО]

https://theins.ru/en/opinion/ekaterina-schulmann/275224

"The complexity of understanding respondents' opinions in conditions of repression and unfreedom should not be reduced to simple explanations like “citizens lie when responding to surveys,” or “sociologists manipulate the results.” Both statements are false. In most cases, citizens do not have, and are not obligated to have, a stable opinion on political issues. Expecting consistent positions from people is as infantile and naive as hoping they will personally “resist the enemy.”

When asked a question, a person may not know the answer, but they may nevertheless feel compelled to respond “correctly.” This impulse arises not only from fear — fear exacerbated by relevant articles in the Russian Criminal Code — but also from a social instinct to present themselves favorably in the eyes of others. Consequently, people often draw upon what they've heard from others on the subject. If a person’s environment lacks opportunities for diverse social interaction and discussion, that person is unlikely to form an independent opinion.

In the situation at hand, a given respondent likely heard the television murmuring in the background during dinner and thus reflects something they picked up from there, believing it to be correct and safe. “What do I think? I think like everyone else. And what does everyone else think? Just like they said on TV.”

This is how propaganda sustains itself: people attempt to replicate a social norm informed solely by what they see on television, as all other avenues and spaces for community either have not developed or have been dismantled.

Before the war, we did not fully realize how impoverished and monopolized our public space is. For such a large country with a population as literate as Russia’s, we have a distressingly small amount of what constitutes a public sphere: free and open universities, television channels, newspapers, talk radio stations, public discussion platforms, theaters, cinemas, bookstores, publishing houses, authors of various genres, commentators, public experts, and literary critics. This is a shocking scarcity that did not arise on its own — it is the result of censorship, state oversight, and police repression".