Собирался написать пост о покаянии. Решил копнуть поглубже, посмотреть, как слово "покаяние" переводится в разных языках и религиях. Думал, найду везде что-то вроде "возвращения", "разворота". Ведь у нас, христиан, "метанойя" – это же про разворот, интересно, как у них.
Оказалось, что в иудаизме – тшува, "возвращение". В исламе – тауба, тоже "возвращение". А вот в христианстве "Метанойя" (μετάνοια), вопреки моему устоявшемуся мнению, это не про разворот. Это про перемену ума. Про "после-мышление", “пере-мышление”, изменение образа мышления. И, если подумать, это куда точнее, чем образ "разворота".
Поясню. Когда мы говорим о покаянии как о "развороте от греха", мы невольно попадаем в ловушку. Куда, собственно, мы разворачиваемся? К какому-то "безгрешному" прошлому? Но разве у тотально грешного человека вообще было такое прошлое? Разве был в его жизни момент, когда он был полностью свободен от греха? Сомнительно.
Более того, "разворот" оставляет нас в той же самой системе координат, где есть "грех" и "не-грех". Мы просто поворачиваемся ко греху спиной, но он никуда не девается. Он остается за спиной. И, как показывает опыт, мы постоянно оглядываемся, а то и разворачиваемся обратно, подобно жене Лота. Снова и снова. И да, мы можем усилием воли заставить себя отвернуться от греха. На время, но это не решает проблему в корне.
Христианское же покаяние – это нечто принципиально иное. Это не просто разворот, а, скорее, переворот. Метанойя – это не смена направления движения в прежней системе координат, а смена самой системы координат. Это то, что может произвести в нас только Господь, – и, как метко заметил Мартин Лютер в первом из своих 95 тезисов, этот процесс может занять всю жизнь христианина. Мы сами, своими силами, можем лишь отвернуться от греха. Но изменить свой ум, свое сердце – на это способен только Бог.
Метанойя – это не возвращение в мифическое "безгрешное прошлое". Это обретение нового сердца. Каменное сердце, на котором высечены лишь наши собственные "хотелки" и страхи, заменяется на живое, плотяное (плотяное, вопреки фантазиям ненавистников плоти) сердце, на котором начертан Закон Божий. Это не значит, что мы становимся безгрешными автоматически.
Живя в этом мире мы продолжаем ошибаться, но мы должны перестать ориентироваться на ошибку. Мы перестаем жить в дихотомии "грех – не-грех". Мы начинаем жить в новой реальности, не потому, что мы его "запретили”, "переименовали" или признали нормой, что вместо собственного греха мы смотрим на Господа и Его волю. Да мы, не можем и не должны перестать подмечать эти ошибки и просить помощи в их исправлении, но они не могут и не должны определять нас.
Да, мы грешники, потому что мы ежедневно и многократно совершаем ошибки, и будем совершать их до конца наших дней. И мы же — святые, освящённые Господом, омытые Его кровью и принимающие Его благодать и действующие через и благодаря Его силе и святости, каждый день. Легко понять и принять первую часть, но без второй всё это не имеет значения: если вы не святы, если вы не принимаете себя как уже освящённого Господом, вы в полной мере не входите в подлинное покаяние.
Именно к такому покаянию – к перемене ума, к тотальному перевороту, который совершает в нас Бог, – и призваны христиане. Не к вечному "возвращению" непонятно куда, не к бессмысленному кружению между "грехом" и "не-грехом", а к новой жизни – жизни в святости, жизни, в которой грех уже не имеет над нами власти, потому что сам наш ум, само наше мышление – преображены Христом. Потому что настоящее покаяние – это не про то, чтобы отвернуться от греха своими силами, как это делают адепты других религий. Это про то, чтобы позволить Богу перевернуть всю нашу жизнь.
Собирался написать пост о покаянии. Решил копнуть поглубже, посмотреть, как слово "покаяние" переводится в разных языках и религиях. Думал, найду везде что-то вроде "возвращения", "разворота". Ведь у нас, христиан, "метанойя" – это же про разворот, интересно, как у них.
Оказалось, что в иудаизме – тшува, "возвращение". В исламе – тауба, тоже "возвращение". А вот в христианстве "Метанойя" (μετάνοια), вопреки моему устоявшемуся мнению, это не про разворот. Это про перемену ума. Про "после-мышление", “пере-мышление”, изменение образа мышления. И, если подумать, это куда точнее, чем образ "разворота".
Поясню. Когда мы говорим о покаянии как о "развороте от греха", мы невольно попадаем в ловушку. Куда, собственно, мы разворачиваемся? К какому-то "безгрешному" прошлому? Но разве у тотально грешного человека вообще было такое прошлое? Разве был в его жизни момент, когда он был полностью свободен от греха? Сомнительно.
Более того, "разворот" оставляет нас в той же самой системе координат, где есть "грех" и "не-грех". Мы просто поворачиваемся ко греху спиной, но он никуда не девается. Он остается за спиной. И, как показывает опыт, мы постоянно оглядываемся, а то и разворачиваемся обратно, подобно жене Лота. Снова и снова. И да, мы можем усилием воли заставить себя отвернуться от греха. На время, но это не решает проблему в корне.
Христианское же покаяние – это нечто принципиально иное. Это не просто разворот, а, скорее, переворот. Метанойя – это не смена направления движения в прежней системе координат, а смена самой системы координат. Это то, что может произвести в нас только Господь, – и, как метко заметил Мартин Лютер в первом из своих 95 тезисов, этот процесс может занять всю жизнь христианина. Мы сами, своими силами, можем лишь отвернуться от греха. Но изменить свой ум, свое сердце – на это способен только Бог.
Метанойя – это не возвращение в мифическое "безгрешное прошлое". Это обретение нового сердца. Каменное сердце, на котором высечены лишь наши собственные "хотелки" и страхи, заменяется на живое, плотяное (плотяное, вопреки фантазиям ненавистников плоти) сердце, на котором начертан Закон Божий. Это не значит, что мы становимся безгрешными автоматически.
Живя в этом мире мы продолжаем ошибаться, но мы должны перестать ориентироваться на ошибку. Мы перестаем жить в дихотомии "грех – не-грех". Мы начинаем жить в новой реальности, не потому, что мы его "запретили”, "переименовали" или признали нормой, что вместо собственного греха мы смотрим на Господа и Его волю. Да мы, не можем и не должны перестать подмечать эти ошибки и просить помощи в их исправлении, но они не могут и не должны определять нас.
Да, мы грешники, потому что мы ежедневно и многократно совершаем ошибки, и будем совершать их до конца наших дней. И мы же — святые, освящённые Господом, омытые Его кровью и принимающие Его благодать и действующие через и благодаря Его силе и святости, каждый день. Легко понять и принять первую часть, но без второй всё это не имеет значения: если вы не святы, если вы не принимаете себя как уже освящённого Господом, вы в полной мере не входите в подлинное покаяние.
Именно к такому покаянию – к перемене ума, к тотальному перевороту, который совершает в нас Бог, – и призваны христиане. Не к вечному "возвращению" непонятно куда, не к бессмысленному кружению между "грехом" и "не-грехом", а к новой жизни – жизни в святости, жизни, в которой грех уже не имеет над нами власти, потому что сам наш ум, само наше мышление – преображены Христом. Потому что настоящее покаяние – это не про то, чтобы отвернуться от греха своими силами, как это делают адепты других религий. Это про то, чтобы позволить Богу перевернуть всю нашу жизнь.
BY Быть
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts.
from us
