Forwarded from Ringo (денис)
Почему в каждом сэнто есть фрески с горой Фудзи?
В дополнение к посту про сэнто решили поподробнее расписать одну занимательную деталь. При последнем посещении мы заметили в сэнто большую фреску с Фудзи. Решили разобраться в вопросе поподробнее.
Оказалось, что такие фрески имеют довольно длительную историю.
Первое изображение появилось в 1912 году в сэнто Кикаю, расположенном в Токийском районе Тиёда. Пишут, что это было сделано для развлечения детей. После этого Фудзи стала быстро появляться и в других регионах. Однако чаще всего они встречаются именно в Токио. Как это часто бывает с такого рода мелочами, фреска стала неким духовным элементом. То есть, приходя в сэнто, вы физически и духовно очищаетесь под самой священной горой в Японии.
Есть даже специальный термин для обозначения художников, которые создают такие фрески. Их называют ペンキ絵師 («пэнки-эси») и на сегодняшний день их осталось только трое. Самой молодой из них является Мидзуки Танака. Ей около 40 лет, и она единственная известная женщина пэнки-эси. Хоть художники и получают определенную свободу, здесь тоже есть некие правила. Например, заказчики просят не изображать Фудзи на закате или в красном солнечном свете, поскольку одно сулит бизнесу несчастье, а другое - вообще к смерти.
В дополнение к посту про сэнто решили поподробнее расписать одну занимательную деталь. При последнем посещении мы заметили в сэнто большую фреску с Фудзи. Решили разобраться в вопросе поподробнее.
Оказалось, что такие фрески имеют довольно длительную историю.
Первое изображение появилось в 1912 году в сэнто Кикаю, расположенном в Токийском районе Тиёда. Пишут, что это было сделано для развлечения детей. После этого Фудзи стала быстро появляться и в других регионах. Однако чаще всего они встречаются именно в Токио. Как это часто бывает с такого рода мелочами, фреска стала неким духовным элементом. То есть, приходя в сэнто, вы физически и духовно очищаетесь под самой священной горой в Японии.
Есть даже специальный термин для обозначения художников, которые создают такие фрески. Их называют ペンキ絵師 («пэнки-эси») и на сегодняшний день их осталось только трое. Самой молодой из них является Мидзуки Танака. Ей около 40 лет, и она единственная известная женщина пэнки-эси. Хоть художники и получают определенную свободу, здесь тоже есть некие правила. Например, заказчики просят не изображать Фудзи на закате или в красном солнечном свете, поскольку одно сулит бизнесу несчастье, а другое - вообще к смерти.
Сегодня #ночнойфлуд - и описание, что же происходит на представленной на первой картинке Куниёси (разумеется, это картинка годов Тэмпо, когда действовал запрет на изображение актеров и куртизанок. Это сцена из пьесы Сукэроку Юкари-но Эдодзакура. В роли Сукэроку не скажу кто точно, но чисто логически либо Седьмой, либо Восьмой Дандзюро, действовавшие одновременно, пока Восьмой руки на себя не наложил).
Итак, это следующая сцена после появления Сукэроку. Он приходит - как гласит описание - модной в конце 17- начале 18 века походкой "тандзэн" (что бы это ни значило)
Сукэроку – фаворит куртизанок, и когда он появляется - они все посылают камуро предложить ему трубку. Это старинный жест ,которым куртизанка принимает клиента.
Икю говорит, что тоже не прочь покурить, но куртизанки, сохраняя троллфэйс, отвечают что нет у них трубок, все отдали.
Сукэроку же, также показывает класс троллинга и протягивает Икю трубку – ногой (что мы и видим на гравюре Куниёси). Икю сообщает, что мол прекрасные ноги, такими ногами бы виноград давить, -ну и читает небольшую лекцию о том, как быть отокодате, сравнивая Сукэроку с комаром, которого надо прихлопнуть, и показывает, как он прихлопывает комара, а потом предлагает зажечь курительницу.
Сукэроку не остается в долгу и снова показывает класс и как правильно «адаптировать свою тактику под противника»: рассказывает куртизанкам историю о страшном и уродливом змее с белой бородой, который завелся в Йошивара (то, с какими лицами куртизанки поют про «о, ковааай», это отдельная песня), и выглядит ровно как Икю, и змея этого не смущает как его отвергают куртизанки, он приползает снова и снова, а в бороде у него живут вши, от которых он и зажигает курильницу, так что некоторые люди даже думают, что он продает снадобья от вшивости. На этом Сукэроку уходит.
(полная раскадровка "Сукэроку" с описанием лежит тут)
А, да, а ведь первоначально эта пьеса не имела отношения ни к братьям Сога, ни к крутому пацану из Курамаэ, это было очередное синдзюмоно с "ну в общем все умерли" и двойным самоубийством в финале. Второй Дандзюро очень сильно все это переработал, заложив основы того Сукэроку, каким мы знаем его сейчас.
Итак, это следующая сцена после появления Сукэроку. Он приходит - как гласит описание - модной в конце 17- начале 18 века походкой "тандзэн" (что бы это ни значило)
Сукэроку – фаворит куртизанок, и когда он появляется - они все посылают камуро предложить ему трубку. Это старинный жест ,которым куртизанка принимает клиента.
Икю говорит, что тоже не прочь покурить, но куртизанки, сохраняя троллфэйс, отвечают что нет у них трубок, все отдали.
Сукэроку же, также показывает класс троллинга и протягивает Икю трубку – ногой (что мы и видим на гравюре Куниёси). Икю сообщает, что мол прекрасные ноги, такими ногами бы виноград давить, -ну и читает небольшую лекцию о том, как быть отокодате, сравнивая Сукэроку с комаром, которого надо прихлопнуть, и показывает, как он прихлопывает комара, а потом предлагает зажечь курительницу.
Сукэроку не остается в долгу и снова показывает класс и как правильно «адаптировать свою тактику под противника»: рассказывает куртизанкам историю о страшном и уродливом змее с белой бородой, который завелся в Йошивара (то, с какими лицами куртизанки поют про «о, ковааай», это отдельная песня), и выглядит ровно как Икю, и змея этого не смущает как его отвергают куртизанки, он приползает снова и снова, а в бороде у него живут вши, от которых он и зажигает курильницу, так что некоторые люди даже думают, что он продает снадобья от вшивости. На этом Сукэроку уходит.
(полная раскадровка "Сукэроку" с описанием лежит тут)
А, да, а ведь первоначально эта пьеса не имела отношения ни к братьям Сога, ни к крутому пацану из Курамаэ, это было очередное синдзюмоно с "ну в общем все умерли" и двойным самоубийством в финале. Второй Дандзюро очень сильно все это переработал, заложив основы того Сукэроку, каким мы знаем его сейчас.
Онсен "Дохлый якудза"
Photo
к предыдущему. уточнение на свежую голову. Куниёси совместил сцену с трубкой с более поздней по ходу действия сценой, в которой Сукэроку ставит Иккю на голову гэта, побуждая его обнажить меч
Надо заметить, слуги комментируют поведение Иккю мол нельзя же быть таким слабаком. Сцена два в одном, короче.
Надо заметить, слуги комментируют поведение Иккю мол нельзя же быть таким слабаком. Сцена два в одном, короче.
Изображать актеров и куртизанок в виде котиков - это старый тренд - но знал бы Сяраку, знал бы Утамаро, о том, что с ними сделает Ориэ Кавамура)
https://orie.work/365catart/
https://orie.work/365catart/
Эпоха Гэнроку все-таки ну совсем угарное время... Однако (кто о чем) - все же предпринятая лет через десять попытка Икусима Сингоро продвинуть через Эдзиму ко двору свою дочуру (не без помощи, думается, обеспеченных граждан из Курамаэ или Уогаси) - заиграла новыми красками. Но это домысел, конечно). В постель к сёгуну ей ясно не светило - но попытка тоже считается.
Напомню, что в результате инцидента Икусима-Эдзима (Эдзима много хамила, Икусима много интриговал) - обоих сослали, Эдзимы канзили в назидание, театр Хамамура-дза к чертям закрыли, а вместе с ним еще по всему городу закрыли (и уже не открыли) 27 храмовых театров, оставив только три театра, таким образом основав систему "Эдо сандза", три театра города Эдо - а над этими театрами вновь, как до 1768 года, запретили строить крышу (разрешили только спустя четыре года).
Внук же Сингоро (выросший уже после того, как дед был сослан, не знаю, той ли дочки сын или не той) - впоследствии был усыновлен Вторым Дандзюро и стал Третьим Дандзюро. Умер в возрасте 21 одного года от болезни.
Напомню, что в результате инцидента Икусима-Эдзима (Эдзима много хамила, Икусима много интриговал) - обоих сослали, Эдзимы канзили в назидание, театр Хамамура-дза к чертям закрыли, а вместе с ним еще по всему городу закрыли (и уже не открыли) 27 храмовых театров, оставив только три театра, таким образом основав систему "Эдо сандза", три театра города Эдо - а над этими театрами вновь, как до 1768 года, запретили строить крышу (разрешили только спустя четыре года).
Внук же Сингоро (выросший уже после того, как дед был сослан, не знаю, той ли дочки сын или не той) - впоследствии был усыновлен Вторым Дандзюро и стал Третьим Дандзюро. Умер в возрасте 21 одного года от болезни.
Forwarded from Записки на досуге (Япония)
Постельный надзор
С наложницами сёгуны встречались не так, как с женами. Прежде всего для этой категории фрейлин таинство любви в замке Эдо таинством вовсе не являлось. По крайней мере в XVIII и XIX веках.
Так же, как и постель законной супруги, футон наложницы располагался справа и ниже ложа правителя. Но рядом с ее постелью ставилась еще одна, совсем скромная, а у противоположной стены, на более почтительном расстоянии от сёгунского ложа — другая такая же. Свидания сёгунов Токугава с наложницами проходили при двух свидетельницах — правда, в высшей степени дисциплинированных и деликатных. Первая постель (рядом с наложницей) предназначалась для дежурной фрейлины шестого ранга, вторая — для штатной монахини (ободзу).
Монахини составляли единственную в замке категорию женщин, половая принадлежность которых в силу их буддийской углубленности игнорировалась, что позволяло им свободно находиться рядом с мужчинами.
Обе присутствующие в спальне свидетельницы ложились на бок и поворачивались лицом к стене, спиной к ложу правителя. Оглядываться они не имели права. Их работа состояла в том, чтобы всю ночь бодрствовать и слушать.
Эта ночная служба, как и все прочие, имела свое название — соинэяку (букв. постельная дежурная) — и поручалась только фрейлинам 6-го ранга, многие из которых в прошлом были наложницами. Утром дежурная соинэяку представляла фрейлине-распорядительнице 3-го ранга подробнейший отчет обо всем, что слышала ночью. Это было не заговором, а одним из правил цитадели власти.
Ночная, интимная жизнь правителей охранялась так же тщательно, как и дневная, публичная.
Дежурные фрейлины появились у постели сёгунов не сразу. Еще в XVII веке многим в замке приходила в голову мысль, что недурно бы иметь надежных свидетелей зачатия, особенно когда дело доходило до чувствительных вопросов наследования высшей воинской должности. Наложницы рожали правителям множество потенциальных наследников, и обстоятельства их появления на свет часто бывали неочевидны.
Отсюда, кстати, и ограниченность контактов между мужчинами и женщинами в замке.
Непосредственным же поводом для введения должности “постельных дежурных” послужила блестящая операция, проведенная Янагисава Ёсиясу (1658–1714), фаворитом пятого сёгуна Цунаёси. Кроме любви к дорогим подаркам этот вельможа известен также тем, что совершил самую головокружительную карьеру эпохи Токугава — от адъютанта до главного государственного советника.
Неуемно жадный до богатства и должностей любимец пятого сёгуна в 1704 году сумел довести до его опочивальни свою протеже, фрейлину 6-го ранга по имени Сомэко. Янагисава воспользовался в личных целях тем живым интересом, который Цунаёси проявлял к женам, дочерям и наложницам своих вассалов. Сомэко отлично справилась с поставленной задачей, и к утру владения Янагисава благодаря полученной прямо в спальне дарственной грамоте расширились более чем вшестеро — со 150 тысяч до 1 миллиона коку риса. В ту ночь правитель пожаловал своему фавориту богатую провинцию Кофу (префектура Яманаси).
Эффективность этого приема прямо-таки потрясла столичную элиту, после чего было решено во избежание злоупотреблений контролировать все, что говорится и шепчется на ложе любви. Так появились дежурные фрейлины соинэяку. Правда, Янагисава не успел воспользоваться дорогим подарком: помешала смерть Цунаёси, после которой многие его распоряжения, в том числе и это, были отменены. А ночные спецсиделки в замке остались. (с)
Александр Прасол "От Эдо до Токио и обратно: культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава".
С наложницами сёгуны встречались не так, как с женами. Прежде всего для этой категории фрейлин таинство любви в замке Эдо таинством вовсе не являлось. По крайней мере в XVIII и XIX веках.
Так же, как и постель законной супруги, футон наложницы располагался справа и ниже ложа правителя. Но рядом с ее постелью ставилась еще одна, совсем скромная, а у противоположной стены, на более почтительном расстоянии от сёгунского ложа — другая такая же. Свидания сёгунов Токугава с наложницами проходили при двух свидетельницах — правда, в высшей степени дисциплинированных и деликатных. Первая постель (рядом с наложницей) предназначалась для дежурной фрейлины шестого ранга, вторая — для штатной монахини (ободзу).
Монахини составляли единственную в замке категорию женщин, половая принадлежность которых в силу их буддийской углубленности игнорировалась, что позволяло им свободно находиться рядом с мужчинами.
Обе присутствующие в спальне свидетельницы ложились на бок и поворачивались лицом к стене, спиной к ложу правителя. Оглядываться они не имели права. Их работа состояла в том, чтобы всю ночь бодрствовать и слушать.
Эта ночная служба, как и все прочие, имела свое название — соинэяку (букв. постельная дежурная) — и поручалась только фрейлинам 6-го ранга, многие из которых в прошлом были наложницами. Утром дежурная соинэяку представляла фрейлине-распорядительнице 3-го ранга подробнейший отчет обо всем, что слышала ночью. Это было не заговором, а одним из правил цитадели власти.
Ночная, интимная жизнь правителей охранялась так же тщательно, как и дневная, публичная.
Дежурные фрейлины появились у постели сёгунов не сразу. Еще в XVII веке многим в замке приходила в голову мысль, что недурно бы иметь надежных свидетелей зачатия, особенно когда дело доходило до чувствительных вопросов наследования высшей воинской должности. Наложницы рожали правителям множество потенциальных наследников, и обстоятельства их появления на свет часто бывали неочевидны.
Отсюда, кстати, и ограниченность контактов между мужчинами и женщинами в замке.
Непосредственным же поводом для введения должности “постельных дежурных” послужила блестящая операция, проведенная Янагисава Ёсиясу (1658–1714), фаворитом пятого сёгуна Цунаёси. Кроме любви к дорогим подаркам этот вельможа известен также тем, что совершил самую головокружительную карьеру эпохи Токугава — от адъютанта до главного государственного советника.
Неуемно жадный до богатства и должностей любимец пятого сёгуна в 1704 году сумел довести до его опочивальни свою протеже, фрейлину 6-го ранга по имени Сомэко. Янагисава воспользовался в личных целях тем живым интересом, который Цунаёси проявлял к женам, дочерям и наложницам своих вассалов. Сомэко отлично справилась с поставленной задачей, и к утру владения Янагисава благодаря полученной прямо в спальне дарственной грамоте расширились более чем вшестеро — со 150 тысяч до 1 миллиона коку риса. В ту ночь правитель пожаловал своему фавориту богатую провинцию Кофу (префектура Яманаси).
Эффективность этого приема прямо-таки потрясла столичную элиту, после чего было решено во избежание злоупотреблений контролировать все, что говорится и шепчется на ложе любви. Так появились дежурные фрейлины соинэяку. Правда, Янагисава не успел воспользоваться дорогим подарком: помешала смерть Цунаёси, после которой многие его распоряжения, в том числе и это, были отменены. А ночные спецсиделки в замке остались. (с)
Александр Прасол "От Эдо до Токио и обратно: культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава".
Forwarded from «Желтый двор»
Ходзё Масако покупает вещий сон у своей младшей сестры.
О мошенничестве со снами в эпоху Камакура слушали на третьей лекции Фёдора Кубасова «Торговцы сновидениями: как сны определяли исход сражений и будущих правителей страны»!
Однажды ночью младшая сестра Масако увидела причудливый сон: будто бы забралась она на горную кручу, и в рукавах держит солнце и луну, а в руках – ветку цитруса татибана с плодами. Этот сон она пересказала Масако. Та была хорошо осведомлена об обычаях старины, и сразу сообразила, что сон этот благоприятный, но специально сказала, что он предвещает беду.
Сестра её перепугавшись, спросила: «Вот ведь горе-то какое… Как же быть? Нет ли способа это исправить?»
– Ладно, не волнуйся: я у тебя этот сон куплю! Сны ведь можно перевести на другого человека.
– Но что если с тобой случится беда?
– Ничего: если сон купленный, беды не будет!
С этими словами Масако достала одно кимоно и передала сестре в уплату за сон. Сон этот сделал её женой Минамото-но Ёритомо.
(История Великой Японии, 大日本史)
О мошенничестве со снами в эпоху Камакура слушали на третьей лекции Фёдора Кубасова «Торговцы сновидениями: как сны определяли исход сражений и будущих правителей страны»!
Однажды ночью младшая сестра Масако увидела причудливый сон: будто бы забралась она на горную кручу, и в рукавах держит солнце и луну, а в руках – ветку цитруса татибана с плодами. Этот сон она пересказала Масако. Та была хорошо осведомлена об обычаях старины, и сразу сообразила, что сон этот благоприятный, но специально сказала, что он предвещает беду.
Сестра её перепугавшись, спросила: «Вот ведь горе-то какое… Как же быть? Нет ли способа это исправить?»
– Ладно, не волнуйся: я у тебя этот сон куплю! Сны ведь можно перевести на другого человека.
– Но что если с тобой случится беда?
– Ничего: если сон купленный, беды не будет!
С этими словами Масако достала одно кимоно и передала сестре в уплату за сон. Сон этот сделал её женой Минамото-но Ёритомо.
(История Великой Японии, 大日本史)
Forwarded from Татьяна Мэй
Сегодняшним гулякам картинка. Вот наш герой, Сергей Елисеев, первый европеец, закончивший Токийский университет.
Ну какая же прелесть)) в @kimonozuki повесила пост про куроками - и вконтакте мне принесли картинки с воззрениями японцев на обладательниц кудрявых волос. Гайдзины деточку подбросили, не иначе)