Как Баденох (да и Дженрик) могут демонстрировать серьезность намерений, если они оба работали в правительстве и Бориса Джонсона, и Сунака и не выполнили никаких своих обещаний?

Более того, летом консерваторы были разгромлены, потому что часть их исторических избирателей просто перестала верить обещаниям Make Britain Great Again, которые длились ещё от Джонсона и брекзита.

Консерваторы шли на всеобщие выборы, обещая все эти вещи, и Reform UK всё равно отобрали у них уйму голосов.

Что теперь Баденох делать? Расстреливать мигрантов? Расстреливать чиновников правительства? Что ещё сделать, чтобы доказать, что вы круче Найджела мать его Фараджа?

(ну, в основном всё же всё очень плохо, потому что вы 14 лет были у власти и вам каждый раз что-то мешало. за 14 лет же ничего нельзя исправить, верно? нужен ещё один срок.)

Джонсон один раз смог выиграть и смог создать победную программу агитации, потому что он доказал, что серьезно относится к Брекзиту. Ну помните тогда испытания, которые он прошёл: бросил вызов своим мятежникам в партии, уволил внука Черчилля, бросил вызов Верховному Суду, бросил вызов ЕС, чуть ли танки на площадь не вывел. Всё это было жутко показным, но это было сделано.

Первый премьер-министр в истории, проигравший первые семь голосований подряд, первый, кого в суде признали виновным в незаконном приостановлении работы парламента и лжи королеве, первый, кто спровоцировал крупнейший раскол в партии тори с 1840-х годов и сам сломал своё большинство, первый, кого свои же партийцы поймали на наглой лжи о своих планах... но это сработало, потому что он делал это РАДИ РОДИНЫ! (и против Брюсселя и бюрократов из Парламента).

Такой фокус случился один раз. Дальше что? :)

Дальше уже никто не поверит.

Ладно, допустим, Кеми Баденох сгорит на работе как сгорели Джонсон-Трасс-Сунак. Дальше можно качнуться в сторону Фараджа, но что вы опять предложите?

Есть ещё определённая проблема в том, что аудитория хавает. То есть был в 70-е упоротый Энох Пауэлл с речью про rivers of blood (типа, ааааа, аааааааа, через десять, сорок, сто лет в Британии полыхнёт расовая война! быть белым протестантом будет опасно! кровь будет струиться по улицам городов!), но его и из партии консерваторов выгнали и газеты фашистом считали. А сейчас это был бы тред на сто тысяч лайков от Маска.

Сейчас Дженрик (сам довольно центрист, но политика для него способ брать взятки и нет такого трэша, куда бы он не влез ради лайков и денег) и Браверман (типаж Милея с бензопилой) открыто говорят такое (речи про неправильные национальности, про "нежелательных людей" etc),

за что во времена
-Тэтчер
- или Мэйджора
- или ТЕРЕЗЫ МЭЙ...
которые вообще не ангелы

их бы выгнали из партии СРАЗУ, а нынче Баденох как лидер вообще ничего не делает, только лишь улыбается.

То есть этот путь -- сразу пристроиться догоняющим в хвост Фараджу, а ещё отдать своими руками ключи от штаба партии каким-то лысым людям, которые будут сморкаться в занавески и мочиться по углам. Возможно, воровать серебряные ложки.

Ну вот да -- Баденох уже решила, что газетный заголовок про "банды крестьян" очень поможет рейтингам тори.

Но -- тогда она теряет поддержку тех, кто её поставил на место: людей из банковской сферы, которым нужны тишина и спокойствие, деньги любят тишину, а не Жириновского и Фараджа.

Кроме этого, Кеми Баденох постоянно болтает. Вот если Кир Стармер бесит тем, что ничего не говорит, Кеми, напомним, успела рассказать:

- про банды крестьян
- про сброд из низших классов
- описала пособие по беременности и родам как бремя
- поставила под сомнение необходимость минимальной заработной платы
- сделала пренебрежительные замечания в адрес врачей
- предположила, что консервативные студенты стали жертвами коммунистических университетов
- рассказала, что она стала рабочим классом после недолгой работы в McDonald's.

Не очень ясно, куда это вообще всё ведёт.

Хотя заметьте, и Кир Стармер и Кеми вдвоём говорят, что пособия по беременности вам больше не нужны, и пенсии не нужны, излишне это всё. И вообще "золотые годы послевоенные" прошли, пора затянуть пояса (да сколько можно, спросим мы).

Все стали работать больше, эффективнее, и куда более крутыми инструментами, а тут и бывший сэр главный королевский прокурор и госпожа лидер Оппозиции Его Величества говорят, что "всё у вас уже было" и пора ползти в сторону кладбища с простынями.

Да, и по пути -- отпускают ремарки, за которые их бы при ТЭТЧЕР (которая не мать Тереза) -- исключили бы к чёртовой матери из консерваторов за буквальный махровейший расизм, после которого стыдно людей за общий стол сажать.

У Консервативной партии есть проблема крайне правых. Не в плане того, что ее члены выходят на улицы и нападают на чернокожих и азиатов, поджигают Бюро консультаций граждан и общественную библиотеку, грабят магазины и бросают кирпичи в рабочих (хотя и это всё тоже), а в плане рефлексивных действий представителей партии, которые оправдывают это всё «реальными проблемами».

Дженрик выдал спич о "чуждой культуре, чуждом языке, чуждых улицах".

Теперь, видимо, зиговать можно, и это единственный путь выигрывать выборы и забыть, что "наконец-то настало время решительно сократить расходы", как сказал Кир. В 15-й раз за последние 15 лет.

Поскольку Brexit исчерпан как проблема, последние пять лет стратегии партии тори можно интерпретировать как поиск любого нового клея, чтобы склеить коалицию избирателей. Вот почему, например, Риши Сунак был настроен сжечь полстраны, чтобы заключить сделку по Руанде и депортациям.

Проблема в том, что партия консерваторов не может бесконечно сокращать свою базу. За 14 лет своего правления тори смогли еще больше раздробить британское общество, создать новые точки недоверия и разделения и провернуть трюк, представив себя единственной силой, способной исправить неуверенность, которую они же создали и углубили. Однако если партия обещает что-то сделать, а потом не делает, часть ее поддержки отколется.

Именно это и произошло с базой тори.

Часть -- которая даёт денег -- хочет стабильности и разрывания государства и государственного контроля на клочки. Другая часть -- которая и составляет партию -- чувствует, что жить стало сильно хуже и очень сильно хочет кому-то за это заехать по лицу.

На ночь есть и очередная порция новостей (никогда не недооценивай умение сэра Кира героически ничего не делать из ожидаемого)

"Таймс" начала публиковать отрывки из новой книги Погрунда и Магуайра, Get In! (игра слов, переводится и как "залезай, забирайся" и как "поехали" и как "проникновение" и как "в яблочко!")

Книжка посвящена выборам-2024, погрому консерваторов и возвышению (судя по рейтингам) неолейбористов. Как всегда, авторов обильно кормили инсайдами ради увековечения в нетленке различные группы влияния внутри разных политических партий, поэтому для затравки и Погрунд и Магуайр бабахнули тремя частями жареного материала:

ИСТОРИЯ
ВЗЛЕТА
КИРА
СТАРМЕРА
(или почему он ничего не контролирует)

первая часть называется очень странно:

"День, когда Доминик Каммингс предложил Джереми Корбину стать премьером."

В общем, в январе 2019 года, когда Тереза Мэй билась головой о британский парламент, пытаясь протащить свой проект сделки по Брекзиту (и наш канальчик в те дни испытал первый чудовищный наплыв читателей), на дисплее телефона Мэтта Зарб-Казена, бывшего пресс-секретаря Корбина, зажглась нотификация о входящем сообщении.

Писал Доминик Каммингс, политтехнолог, нехороший человек, социопат, технократ и будущий советник Бориса Джонсона и главный пиарщик консерваторов на выборах декабря того же 2019 года. А пока что Каммингс был известен как главный архитектор пиар-кампании Vote Leave, которая крутилась вокруг Джонсона и Майкла Гоува во время референдума по Брекзиту — и которая уговорила всё же британцев с перевесом в 4%, 52% против 48%, решиться на выход Великобритании из ЕС.

Каммингс прислал: "Я сделал Брекзит. Давайте пообедаем и поговорим."

Зарб-Казен пошёл за советом к жене: Каммингс, правый популист, ради красного словца не пожалеет вообще никого, пиарщик и тот самый человек, которого равно ненавидели и Джереми Корбин и Дэвид Кэмерон, бывший лидер консерваторов (потому что Кэмерон хотел проиграть референдум по Брекзиту, чтобы от него отстали и чтобы анти-европейское крыло тори провалилось. Каммингс своей кампанией заставил тори принять Брекзит как реальность и отправил премьера Кэмерона в отставку, начав период пятилетнего хаоса.). Ради чего он прислал сообщение?

Тем не менее, обед состоялся. Каммингс выложил карты: Мэй неспособна провести Брекзит. Корбин должен уговорить свою партию поддержать проект соглашения о выходе из ЕС, Брекзит будет сделан, партия тори расколется, и на новых выборах Корбин может выиграть — особенно если ему будет помогать Каммингс, который был готов на всё ради своего Брекзита.

Зарб-Казен уже не был советником и пресс-секретарём дедушки Джереми. Измотанный работой, он подал в отставку до этого, но на обед пришёл и Джейми Шнайдер, нынешний пресс-секретарь Корбина.

Каммингс продолжал: парламент заблокирован. Тереза Мэй политически мертва. Депутаты правящей партии неспособны организоваться и выбрать любой из вариантов расставания с Евросоюзом. Точно также в рядах лейбористов есть теневой министр по делам Брекзита, Кир Стармер.

Каммингс утверждал, что либералы среди тори, равно как и Кир Стармер, блокируют Брекзит и блокируют нормальную работу своих партий. Скоро политическая жизнь в стране остановится, никто не будет обсуждать ничего, кроме Брекзита, и граждане взвоют.

И тут должен будет ворваться Джереми Корбин на белом коне, и внезапно бросить лейбористов на голосование по предложению Мэй. Проект Брекзита проходит, Мэй подаёт в отставку, тори отчаянно дерутся за престол и за то, какова вообще цель и каков смысл партии после Брекзита, Корбин выигрывает выборы и строит в Британии социализм.

Доминик с сияющими глазами продолжал: я ненавижу бюрократов, Корбин ненавидит бюрократов. Я мечтаю уничтожить администраторов государства, которые обложились бумагами. Какая разница, при социалистах это делать или при капиталистах? Я помогу вам прийти к власти, а вы уволите всех старых чиновников, а затем вы будете чинить налоги и здравоохранение, а я — я вычислю всех тупых в министерствах специальными алгоритмами и наберу вам холодных эффективных математических и экономических гениев...

В итоге Погрунд и Магуайр пишут, что предложение было передано в штаб партии: привет, к нам пришёл правый популист и предложил короновать Корбина, потому что мы вместе ненавидим старые элиты.

Корбин задал логичный вопрос: а что, в партии лейбористов не начнётся гражданская война и восстание после того, как я прикажу голосовать за сделку Терезы Мэй? Нет, отвечал хитренький Каммингс, ведь вы знаете, что заметная часть ваших людей сидит в северных округах, там люди будут голосовать за брекзитёров. Выбирая между надеждой остановить Брекзит и надеждой сохранить кресло в парламенте под задницей, они выберут свой зад. Опирайтесь на них и зачистите партию, увольте Кира Стармера, сожгите Брюссель, сожгите Лондон.

Хорошо, продолжил Джереми... а зачем Мэй уходить в отставку, если она продавит своё предложение по Брекзиту? Пусть сломает шею на голосовании, и вот тогда тори развалятся.

Шнайдер вспоминает: "Я передал предложение. Я хотел развала консерваторов, хотел Брекзита, хотел остро-популистской социальной левацкой избирательной кампании, хотел лозунгов про то, что в парламенте сидят предатели и хотел Корбина на Даунинг-стрит."

Каммингс тут же прислал новый текст: "Ura, tovarisch! Будет Брекзит, либералы заплачут, правительство рухнет, велика вероятность выборов до августа этого года, а их выиграете вы."

В своём платном блоге Каммингс сейчас подтверждает подробности тех встреч: "Я знал, что Корбин не может отказаться. Если не провести Брекзит, политику заклинит. Тогда выбор — второй референдум? Но что, Корбин в одном лагере с Тони Блэром? либералами? Чукой Умунной? Это самоубийство. Обе партии расколются по этому вопросу. Страшная волна ненависти захлестнёт страну, все будут ненавидеть идиотов, которые сидят в Лондоне и бесконечно тратят время в парламентском бреду."

Предложение было отвергнуто. Доминик не успокаивался и слал сообщения: "Сейчас или никогда, камрады! Вы можете получить всё или потерять всё! Тереза Мэй уходит в отставку, Борис — последняя надежда консерваторов."

План был простой: лейбористы должны стать партией Брекзита. Нужно придумать простой слоган, "Брекзит или предательство", или что-то типа того, проорать его первыми и постоянно говорить про то, что мы хотим блага для страны и народа, а вот эти, эти мерзавцы, мошенники, они украли ваш голос, они не хотят Брекзита, они хотят сидеть в парламенте и получать зарплату, гойда, братья и сёстры!

На осенней партийной конференции 2019 года Джереми объявил, что из-за неопределённости с планами Брекзита, лейбористы выступят против него и за второй, новый референдум, и за переговоры с Евросоюзом заново.

Каммингс нанялся в советники к Борису Джонсону. Был опубликован слоган Get Brexit Done. На выборах-2019 никто не читал партийные манифесты, как говорит Каммингс. Для Бориса Доминик написал шпаргалку в одну строчку: лейбористы предатели, Корбин слабак и не уважает своих рабочих избирателей и демократию.

Партия левых была сокрушена.

На руинах остался один человек, тот самый, кого в сообщениях Каммингс называл "внутрилондонский адвокатик с либеральным мозгом бета-самца". Сэр Кир Стармер, бывший королевский прокурор.

Если возвращаться ещё раз к вопросу оценки роли Брекзита, Каммингса и всего прочего в том, что левые и со второй попытки не смогли выиграть на выборах, то следует проговорить следующее:

- Каммингс предлагал спасти сделку Терезы Мэй по Brexit, подтолкнув парламентскую фракцию лейбористов к голосованию в её пользу, и сидеть сложа руки и смотреть на фейерверк, когда ярые сторонники сохранения членства в ЕС из лейбористов, которые в основном выступали против руководства Корбина, сдуются, поскольку не смогут больше акцентировать внимание на себе и вопросе Брекзита, вопрос Брекзита будет завершён, а тори, якобы, автоматически окончательно расколются на долгие годы.

- проблема была в том, что к этому моменту — к началу 2019 года — лейбористы уже сильно были расколоты по вопросу Брекзита и две враждующие стороны вырыли себе траншеи и в них укрепились. Большая ошибка была сделана два года назад, в 2017 году, когда Корбин купался в лучах славы после неожиданного успеха на выборах и отнятого у правительства Терезы Мэй большинства в Палате общин.

(это был момент как раз для того, чтобы законодательно зафиксировать обязательные перевыборы и праймериз для всех депутатов-лейбористов в их округах с привлечением партийных ячеек, и отсеять таким образом, правых, но сейчас не об этом)

- стоило бы тогда уже консолидировать позицию вокруг выхода из Европейского союза: честная позиция насчёт того, что партия лейбористов согласна с решением референдума по Брекзиту и что выход из ЕС точно произойдёт, но на особых условиях, типа таможенного союза, была одной из причин, почему на выборах 2017 года левые выступили так хорошо.

- судя по всему, после отравления Скрипалей в 2018 году, часть правых в лейбористской партии ухватились за идею пересмотра Брекзита и обязательности второго референдума как за средство подрыва авторитета Корбина в партии (это не точно, но Погрунд и Магуайр много об этом пишут)

- это не значит, что все, кто заняли эту позицию, были так мотивированы (Макдоннелл, совершенно чёткий марксист, друг Джереми и второй человек в партии, советовал принять позицию либералов по обязательному второму референдуму). Подавляющее большинство тех, кто пришел на огромные проевропейские марши, были совершенно искренни в своих желаниях, которые в основном представляли собой смесь либерального интернационализма и обоснованных опасений относительно экономических и политических последствий выхода. Проблема заключалась в том, что не только большинство членов Лейбористской партии были согласны с этими взглядами, но и основная часть избирательной базы партии.

- тогда существовала напряженность между примерно двумя третями электората Лейбористской партии, которые базировались в столицах и крупных городах с университетами... и позицией руководства, которое в лице Корбина было согласно со старым референдумом и было готово увидеть Brexit состоявшимся. Такую позицию поддерживала одна треть избирателей, жившая в депрессивных городах Шотландии и Севера.

- было бы упущением в свете вечного стремления правых лейбористов не соглашаться с политикой нового руководства, не использовать это, чтобы вбить клин между руководством партии, с одной стороны, и проевропейской молодёжью в крупных городах. С другой стороны, решение было обоюдоострым — оставалось только планировать, что экономические реформы и забота о здравоохранении помогут убедить старый рабочий класс на Севере всё ещё голосовать за лейбористов.

- последние выборы в Европарламент, в которых Великобритания должна была принять участие тем летом, в июне 2019, полностью уничтожили тори, но также нанесли лейбористам основательный удар. Их избирательные округа были разорваны либеральными демократами и зелеными, с одной стороны, и Brexit Party с другой.

- последнее нанесло наибольший ущерб тори, именно их сильнее всего покусали фараджисты, и поэтому, когда Джонсон пришел к власти, его стратегия была ясна, выступать за прекращение политического паралича, раз и навсегда разобравшись с Брекзитом, и он начал демонстрировать свою целеустремленность любой ценой.

- лейбористам также нужно было объединить свою коалицию, но их задача была сложнее. Твердая позиция либерал-демократов и зеленых укрепила их мнение, что такие избиратели никогда не проголосуют ни за какую иную партию, если та согласна со старым референдумом и не требует переголосовки. Но более многочисленными, чем эта группа, были те, кто вышел из лейбористской партии под влиянием пропаганды Каммингса и Джонсона, и которые наказали свою партию в значительном количестве, проголосовав либо за тори, либо за партию Brexit, позволив консерваторам проскользнуть в разрыв.

- трудность руководства лейбористов заключалась в том, что если бы они на этом этапе последовали совету Каммингса, то, скорее всего, произошла бы гораздо более масштабная катастрофа. Да, конечно, лейбористы, в целом, могли бы сохранить брекзитёров.

Но если Брекзит случился, то зачем тори раскалываться? Зачем снимать Мэй, если её сделка прошла?

Мы видели, как Джонсон в 2019 легко избавился от своих оставшихся противников-заднескамеечников до выборов зимой, выкинул из партии внука Черчилля, многих видных политиков эпохи Кэмерона и Мэй, и мало что говорит о том, что тори были бы в более уязвимой позиции, если бы лейбористы заставили себя поддержать сделку Мэй.

Нет, гораздо более вероятно, что лейбористы раскололись бы. Больше депутатов вышли бы из парламентской партии, найдя поддержку в Change UK или либерал-демократах. Но еще более разрушительным был бы вероятный массовый отказ городов и университетов от поддержки лейбористов как левых сторонников Европы.

Опция "переголосовать вторым референдумом и остаться" была очевидно, очень популярна на съездах партии, не только среди либералов и стармеристов, но и среди горожан, студентов и молодых специалистов. Огромное количество сторонников партии не поняли бы этого манёвра — и что, разве это не было бы использовано правыми?

Brexit был палкой о двух концах для лейбористов: с одной стороны, члены лейбористской партии в подавляющем большинстве поддерживали идею остаться и провести второй референдум, но с другой стороны, у лейбористов было много шатких мест на Севере и в Мидлендсе, где они поддерживали выход и ненавидели идею второго референдума.

Линии фронта уже были прочерчены к 2019 году. Лейбористы могли выбрать только второй референдум или Brexit, и принять все последствия, которые из этого вытекали. Несмотря на все усилия Корбина, третьего пути не было.

Вопрос в том, почему лидеры движения за второй референдум (Стармер, и прочие) так охотно поменяли свою риторику как только Джонсон пришёл к власти и продавил Брекзит — в 2020 году партия лейбористов в парламенте охотно проголосовала за сделку на намного более худших условиях, чем та, против которой они бунтовали при Джереми и при Мэй.

Сразу же выяснилось, что позиция избирателей не важна, и принципы у политиков тоже не важны — но с другой стороны, Стармер мог искренне считать, что до выборов есть ещё 5 лет, и если сожрать эту отравленную пилюлю сейчас, то потом все забудут.

Деду Джереми выборы нужно было выигрывать каждый год. "Если весной не посадят, то осенью снимут".

Теперь Погрунд и Магуайр пишут о том, что

КИР СТАРМЕР
НЕ УПРАВЛЯЕТ ПОЕЗДОМ
В КОТОРОМ ЕДЕТ

Кир Стармер всегда хотел быть лидером лейбористской партии — и премьер-министром. Но никогда не мог объяснить, почему.

В 2006 году Гордон Браун пригласил Стармера выпить чая с Джонатаном Эшвортом, своим помощником (Эшворт позднее будет участвовать в заговоре против Корбина, будучи теневым министром здравоохранения, и одновременно мужем Эмилии Олдкноу, главной по связям с профсоюзами при старом, до-корбиновском штабе – Эмили разрабатывала стратегию оскорблений и прессинга в адрес сторонников Джереми и сливала в прессу подробности жизни однозначно левых депутатов, доводя их до паранойи и депрессии).

За чаем в столовой Казначейства Стармер сказал, что его интересует экологическое право, а не политика, и затем вообще отказался от разговоров.

В ноябре 2013 года Эд Милибэнд хотел использовать своё право лидера оппозиции, чтобы продвинуть какого-то дружественного адвоката в Палату Лордов. Он позвонил Чарльзу Фалконеру, королевскому адвокату и бывшему лорду-канцлеру у Тони Блэра, за рекомендациями.

Фалконер упомянул Стармера. Он не был с ним близко знаком, но время от времени давал консультации и советы своему молодому коллеге. Стармер искал его совета, когда после двух десятилетий борьбы с властью и бизнесом (в качестве адвоката по правам человека Кир был известен, как тот, кто защищал права сотрудников «Макдональдса» перед корпорацией, а также защищал пострадавших от британских войск за границей), он внезапно захотел стать главным королевским прокурором.

«Очевидно», сказал Фалконер Милибэнду, что наиболее выдающимся кандидатом в лорды и юридическим назначенцем был бы Кир, бывший адвокат по правам человека и позднее – прокурор.

«Нет, нет, нет», сказал лидер лейбористов. «Я знаю Кира. Я обсуждал это с Киром. Я предложил ему это, и он сказал нет. Кир полон решимости получить место в Парламенте. Он хочет в политику».

Теперь Кир хотел в политику.

Как пишет Погрунд, в своём первом разговоре с Крисом Уордом, который позже стал его начальником штаба, Стармер сказал: «Лейбористская партия нечасто побеждает. Она побеждает только тогда, когда смотрит в будущее, а не на идеи прошлого. Я не думаю, что Джереми сможет победить. Должен быть кто-то, кто доведет партию до победы. Я думаю, это был бы интересный проект для работы… попробовать и посмотреть, смогу ли я это сделать».

Стармер начал свой Проект. Подобно тому как корбинисты общались, называя миссию по сохранению власти Корбина в партии и выигрышу выборов Project Corbyn, Стармер и его секретарь назвали свой проект просто «Проект».

В 2015 году, переступив порог парламента, уже осенью Кир сказал жене: «Джереми уйдет. Мне нужно быть готовым.»

Стармер нанял Уорда для управления своим офисом. Они посвящали свободное время тайным приготовлениям к собеседованию на пост лидера партии, собеседованию на вакансию, которая не будет открыта ещё пять лет, а может быть – и никогда.

Уорд сформулировал цель: Джереми и его политика популярны среди наших сторонников, но этого недостаточно для победы в стране. Нужно быть чистым до скрипа, а потом поменять партию, если Джереми не возьмёт власть.

«Это обычный разговор», — со знанием дела спрашивал Уорд Стармера, если тот обращался с какой-то просьбой, — «или разговор по Проекту?» Его подопечный подходил к каждой задаче с той же мазохистской, методичной одержимостью деталями, которая была отличительной чертой его неброских манер адвоката. Он перечислил требования политического руководства, которые он мог или не мог выполнить, и проработал их одно за другим.

Стармер даже брал уроки актерского мастерства у Леони Меллингер, которая когда-то снималась вместе с Риком Мейоллом в ситкоме The New Statesman. С каждой хаотичной неделей, прошедшей при Корбине в первой половине его срока, убежденность Стармера росла.

К весне 2016 года он считал, что выборы лидера могут состояться в любой день, что краткий эксперимент левых с властью вскоре рухнет под тяжестью собственных противоречий и оппозиции лейбористского истеблишмента. Он хотел быть готовым.

Стармер был назначен теневым секретарем по Brexit в 2016 году, но не раз напряжение от пребывания в теневом кабинете Корбина становилось почти невыносимым, пишет The Times.

Дважды в 2018 году Стармер писал заявления об отставке из теневого кабинета — из-за реакции Корбина на отравления в Солсбери и обвинений в антисемитизме в адрес партийной машины левых — и дважды он в итоге оставался, верный и преданный слуга Проекта.

Если не ты – сказал ему однажды Уорд, – то кто вернет партию к реальной политике вместо протеста?

На заседаниях теневого кабинета министров Стармер критиковал Корбина, но на публике был странно сдержан.

Корбин – наш лидер. Мы работаем, чтобы добиться левого правительства. Сделка Мэй по Брекзиту будет катастрофой. Нам нужно противостоять консерваторам. Я езжу в Европу на переговоры.

Стармер источал атмосферу работы по делу и отсутствия амбиций.

«Он буквально пропадал, когда обсуждали антисемитизм, несмотря на то, что у него была жена еврейского происхождения», — сказал один умеренный депутат, который позже стал государственным секретарем в правительстве Стармера.

Причины были очевидны. Кир Стармер жаждал лидерства и не мог считаться мятежником.

«Он держал свою шкуру очень чистой именно по этой причине, и поэтому был единственным жизнеспособным конкурентом на долгой дистанции. Ему верили.» – повторяет тот же депутат.

Но даже среди друзей Стармер с трудом мог точно сформулировать, почему он хотел власти. Стармер подчинял каждый спорный вопрос руководящей мантре Новых Лейбористов и Блэра: «Важен результат. Работает то, что работает, а не идеология. Слово «левый» или «правый» ничего не значат».

Под его надзором оппозиция и Корбин голосовали против каждой возможной сделки по Brexit. В Вестминстере политика замерла и заржавела. Страна жаждала освобождения. Стармер тоже.

У него были свои сомнения относительно Корбина, но активисты лейбористской партии любили Джереми и ненавидели тех, кто бросал ему вызов. Внезапно Корбин почти выиграл гонку за пост премьера в 2017 году и принес партии ещё 30 новых мест в парламенте.

Киром овладело, как пишет Погрунд, сомнение и отчаяние. Может быть, стоит подчиниться? Выиграть выборы, стать министром? А как же амбиции? А как же ощущение неправильности?

Однажды утром в туманный понедельник в марте 2019 года Стармер прибыл на первую официальную встречу кампании по продвижению его лидерства, которая не будет раскрыта общественности еще девять месяцев.

До падения Терезы Мэй – ещё два месяца. До возвышения Бориса Джонсона – пять. До досрочных выборов – семь. Но никто ещё не знает и не может знать.

Они встретились не в Вестминстере, а в Кэмден-Тауне, в доме его школьной подруги Дженни Чепмен на Арлингтон-роуд. Занавески и портьеры закрыты.

За кухонным столом Чепмен сидели несколько доверенных лиц, которые называли себя неизобретательно, Arlington Group.

Все поклялись хранить тайну. Не было никакого волнения или интриги, которых можно было бы ожидать. Вместо этого атмосфера была почти похоронной. Казалось, что сам Стармер не мог вынести бремени собственных амбиций.
Стармер был побежден неуверенностью. Он отказался председательствовать на своем собрании, уступив место мужу Чепмен, Нику Смиту.

Стармер осторожно сидел в стороне на стуле и вносил свой вклад в обсуждения, подавая реплики из-за угла, как будто он был приглашенным гостем, а не их организатором. Когда он выступал, судя по воспоминаниям, он говорил не о своем политическом видении, а об утомительном бюрократическом процессе.

«Он следил за тем, чтобы записи велись», — вспоминает один из присутствовавших. «Он не сказал, почему он хотел возглавить лейбористскую партию или что он хотел сделать с властью, но был занят утомительными мелочами того, как этого добиться.»

«Он хотел участвовать в таких вещах, как изменение правил влияния профсоюзов, правила финансовой отчетности и то, какими будут правила выборов в исполнительный комитет, выборы лидера партии».

Стармер не выдвигал политических идей, но мягко объяснял из угла: нужно ввести кодекс правил, нужно проверить публикации в соцсетях и изгнать нелояльных, нужно подготовить списки людей, про которых левые вообще ничего не знают, и протолкнуть их – в административный отдел, в финансовый отдел, в юридический отдел. Всё остальное можно будет сделать потом.

На одной из встреч Ник Смит спросил, чем именно занимается слесарь-инструментальщик. Стармер отказался вдаваться в подробности. «Вам придётся выступать перед людьми. Вы не сможете управлять через инструкции. Большинство людей не знают, что такое токарный станок, Кир», — резко ответил Смит. «Так что вам придется объяснить, почему вы лидер и за кого вы».

«Вам нужно быть лидером, Кир, нужно брать руль на себя» – повторил Уорд.

Осторожность Стармера принесла свои плоды. Он всё время делал вид, что не выдвигается сам, и что его буквально тащат к власти.

«Я иду на выборы лидера партии как друг Джереми Корбина, чтобы не выбрасывать последние пять лет» – убеждал Стармер левых. «Мы потерпели поражение, нам просто нужно чуть больше профессионализма, юрист в сером костюме, который сможет провести реформы и обыграть тори. Мы с вами на одной стороне. Нужно быть аккуратнее, я буду совещаться и возглавлять партию так осторожно, как я вёл переговоры по Брекзиту.»

Старые профсоюзники и уличные активисты были поражены. Вдруг ключ к победе в руках у спокойного и скучного юриста в очках? Вдруг он напишет подробный план? План появился: 10 пунктов, которые вроде бы как повторяли манифест Корбина, но были написаны куда более обтекаемыми словами.

«Это позволит нам вернуть и средний класс и рабочие окраины» – повторял Стармер.

Даже обыграв соперников, Стармер оставался стойким противником определения самого себя. Пока ты ничего не говоришь, ты неуязвим.

После уверенной победы на выборах лидера партии в апреле 2020 года его первый день на посту стал упражнением в самопротиворечивости. Стармер по очереди звонил каждому из своих предшественников.

Во время выборов лидера он отказался встречаться с Тони Блэром, опасаясь дискредитировать себя в глазах левых. Теперь эта пара могла спокойно общаться. Один Корбин не получил звонка.

Однако Стармер изображал недоверие и оскорбление предположениями о том, что он смещается вправо.

Лену Маккласки из профсоюза
Unite и Джону Трикетту, левому депутату-лейбористу, который отстаивал интересы корбинистов, он рявкнул в первые дни после вышвыривания Корбина из партии:

«Я определенно не хочу войны с левыми... У меня вообще нет никакой идеологии. Нет такого понятия, как стармеризм, и никогда не будет. Я так же разочарован как и вы. Я хочу быть другом.».

Точно так же, когда обозреватель Guardian Оуэн Джонс осудил руководство лейбористов за предательство левых, Стармер написал ему сообщение, как будто он был обиженным и разочарованным отцом. Джонс, ворчал лидер партии, ты был лучше этого, зачем тебе обижаться на родных лейбористов, мы хотим добра...

Одновременно переписывались правила партийной бюрократии и правила приема и увольнения партийцев. Двери закрывались и заливались бетоном.

Как сказал Погрунду один из старых левых, «в 90-е они закопали нас в могиле, на этот раз они вызывают огнеметчиков».

12 января 2020 года.

11 апреля 2023.

1 июня 2024.

1 августа 2024.

Буквально учебник, как удалять из друзей.

Теперь финалочка от Погрунда и Магуайра, которые пишут о том, что

КИР СТАРМЕР
НЕ УПРАВЛЯЕТ ПОЕЗДОМ
В КОТОРОМ ЕДЕТ

Вступление: "Даже Тони Блэр не знал, кто такой Кир Стармер на самом деле. В 2021 году он признался своему другу: Кир не реформатор типа Эда Милибэнда. Не политик старой школы типа Киннока, который противостоят Тэтчер. Не непредсказуемый политик типа Гордона Брауна. Не Джон Смит, у него нет класса Джона Смита...

Это какой-то лондонский адвокат по правам человека, который очень далёк от этих самых людей. Мягкий, неопытный. Или слишком зализанный, серый, неясный, как кусок мыла. Это не Киннок, который начинал слева и двигался к центру, это какой-то прогрессист. Я не верю, что у Кира есть идеи, кроме какого-то абстрактного добра. Кисель."

События, однако, заставили Кира Стармера двигаться. В мае 2021 года консерваторы Бориса Джонсона разгромили лейбористов на довыборах в Хартлпуле. Полтора года как рейтинги фиксировали падение лейбористов всё ниже и ниже, хотя от корбинизма вроде как отказались.

В 2019 году лейбористы собрали в том округе 39% — через полтора года 27%. Тори взяли 37% при дедушке Джереми — и 51% при молодом и перспективном Стармере.

Белый как лист бумаги, Стармер прибыл на следующий день в штаб партии, собрал совещание и объявил: он уходит, он не будет бороться за пост лидера партии. Сотрудники аппарата бросились к Киру и стали переспрашивать — лидер помялся и решил посоветоваться с женой.

Через 10 минут он вернулся в зал — и подтвердил, что точно уходит.

Морган МакСвини, начальник его штаба, не согласился, и отбил телеграмму в газеты: Кир Стармер не уходит, Кир Стармер уволит представителей левого крыла и разорвёт отношения с профсоюзами в попытке стать более привлекательными для Великобритании.

Очевидцы вспоминают: МакСвини тряс Стармера за плечо и как робот, повторял одно и то же — нельзя уходить, нельзя уходить, реформы не закончены, нужно изменить партию, реформировать партию, поменять партию, слышишь, нельзя никуда уходить!

МакСвини собрал сторонников Кира и повторил: если шеф уйдёт, мы трупы. "Нужно делать всё синхронно."

Первым шагом стало объявление об увольнении заместительницы Стармера, Анджелы Райнер и обвинение её в плохой предвыборной кампании.

Райнер перезвонила в штаб, она была в ярости. Райнер была назначена общим голосованием партии в 2020 году, она не может быть уволена с поста члена исполкома и заместителя лидера партии иначе как по решению партийной конференции.

Райнер прибыла в офис начальства в 8 утра, вспоминает Крис Уорд.

"Она зашла, обругала нас матом и захлопнула дверь. Всё было очень плохо. Новости об её увольнении уже были в газетах, а мы не могли её уволить. Начальник предложил ей обсудить всё как взрослым, и предложил ей поучаствовать в формировании новой команды. Она просто вышла за дверь. Кир сказал: я буду сидеть и ждать, пока она не успокоится. Она не вернулась. Кир сидел в кресле час, два, три, шесть. Вечером он поднялся и спокойно сказал: она ведёт себя как ребёнок, я ухожу домой и не буду её ждать."

В пабе Duke of York, в шаге от штаба партии, Райнер сидела и пила пиво, а её телефон разрывался от звонков. Ей звонили все: активисты Momentum, профсоюзные лидеры, некоторые депутаты партии, журналисты. Их мнения сливались в один голос: ей нужно объявить о том, что Стармер не справляется и выставить свою кандидатуру.

Никто из штаба Стармера не мог дозвониться Райнер. МакСвини сидел в офисе и поглощал виски и наггетсы из McDonald's килограммами.

Начальник пресс-службы Райнер, Ник Паррот, приказал ей выключить телефон, чтобы её не нашли и не запугали. Он тоже вспоминает: "Стармер сидел в кресле и ждал, что она прибежит к нему, как будто разрешение поговорить было уступкой. Он был у нас на крючке, без всяких сомнений. У нас были деньги, у нас были профсоюзы, у нас было 5000 агитаторов, которые целое утро писали мне, как им хочется устроить митинг прямо под стенами Вестминстера, все левые были готовы благословить нас, все люди из центра сомневались в том, что со Стармером можно работать. Стармер был трупом."

Один из помощников Стармера пришёл к Райнер домой той ночью и рыдал, умоляя её не помогать корбинистам. Та прогнала его прочь. МакСвини обзванивал всех и требовал поднять Кира Стармера с постели: он был встревожен тем, что шеф не собирается драться. По словам МакСвини, "Кир был готов отказаться. Он не дорожил должностью. Он думал, что если он теряет проценты, то должен уйти. Он не понимал, какую работу мы начали."

Пришла полночь, но спокойствия не принесла. Беспомощные, помощники Стармера сидели в штабе и наблюдали, как Трикетт и Лэйвери дают интервью Бибиси, где сообщают о том, что состязание за пост лидера началось. Кир Стармер спал в своей постели, а его сторонники убеждались в том, что они и в самом деле изменили партию: теперь все ненавидели человека по фамилии Стармер.

К утру МакСвини и Райнер подписали мировую. Неясно, что произошло, но Райнер так и не швырнула заявление о недоверии лидеру к его ногам. Стармер извинялся. Он признавал, что не может уволить Райнер. Он говорил о технической ошибке. Сама Райнер написала тем утром смску своему другу — по её словам, Стармер не то, что партию не может возглавлять, ванну принять самостоятельно без помощников не сможет. Она успокоилась, убедившись в том, что лидера можно не бояться.

МакСвини, человек, который обеспечивал Стармеру связь и регулярно его спасал, тоже не был уверен, кто на самом деле управляет партией. Своим друзьям он признавался в том, что Кир впадает в периоды апатии. Стармер делегировал ирландцу МакСвини тёмные и чёрные стороны работы.

Именно МакСвини убирал конкурентов — но он признавался, что и сам не знал, хочет ли Стармер, чтобы конкуренты были убраны? Без разрешения Кира он вышел к журналистам и обронил: "Кир Стармер думает только о полиции, безопасности и обороне страны. Он патриот. Корбин ужинал с террористами, Кир Стармер арестовывал их."

Затем он вернулся к шефу и произнёс: я только что выиграл вам выборы на пять лет вперёд.

Однако в узком кругу доверенных друзей МакСвини позже вслух задавался вопросом, достаточно ли силен его босс, чтобы выдержать бурю, охватившую его партию. Он часто презрительно называл некоторых депутатов «библиотекарскими лейбористами».

Он чувствовал, что слишком многие из них, похоже, тяготеют к тихой жизни: не готовые противостоять левым сторонникам Корбина и их экзистенциальным вопросам о цели лейбористов и цели политики.

Временами МакСуини задавался вопросом, является ли Стармер "библиотекарем". В частном порядке он высказывал опасения, что его директор может оказаться слишком робким, не готовым драться с левыми насмерть.

«Кир действует как менеджер по персоналу, а не как лидер. Какой смысл топтаться на месте?»

МакСвини и его коллеги считали себя мятежниками внутри предательской лейбористской партии. Пока личный офис Стармера предпочитал спать, они могли сами контролировать политику партии — без вмешательства со стороны мелочных жителей Вестминстера, и чистить образ партии так, как считали нужным.

Их политический проект основывался на том, что этот аполитичный лидер делал то, что ему говорили. В моменты слабости даже МакСвини признавался друзьям, что не знает ни того, что думал Стармер, ни того, почему Стармер всегда следовал его советам.

Главу книги заканчивает Погрунд:

«Иногда они даже говорили о своем лидере, как о полезном идиоте. Один из них, имея в виду беспилотную ветку метро, Доклендскую легкорельсовую дорогу, которая петляла по восточному Лондону, сказал: «Кир ведь не ведет поезд. Он думает, что ведет поезд, но мы посадили его в первый вагон поезда DLR, пусть смотрит в окошко».

Господи, ещё даже год не прошёл после выборов, а "Таймс" уже бомбит статьями о том, что Кирюха Стармер на самом деле не таинственный адвокат и тайный безжалостный гений политики, а какой-то боязливый ботаник, за которого всё решают советники, пока он сидит в креслице и не может ни начать, ни кончить.

Оуэн Джонс немедленно это высмеял ("друзья Кира Стармера говорят, что на самом деле это всё не он"), но ведь что интересно — если рейтинги рухнут настолько, что Кира Стармера через полгодика выкинут на мороз, и обвинят в тайном иноагентстве, левачестве, корбинизме и саботаже лейбористского правительства — то этот цикл статей будет реально говорить только о том, что вот этот тайный синклит советников в мантиях готов самого Стармера выставить дурачком и медузой парализованной, только бы не обсуждать минусы своей идеологии.

Вернее, то, что никакой идеологии вообще нет. И статью написали специально, в рамках очередной программы "мавр сделал своё дело, выкинь Кира на мороз".

Стармер на самом деле сделал буквально всё, чего хотели правые лейбористы — испепелил политические обязательства левого крыла, вел непрекращающуюся войну с левыми лейбористами, принял правые нарративы об иммиграции и необходимости сокращать расходы, экономить на больных и безработных и т.д. и т.п.

Лейбористские правые отплатили за эту благодарность, ни на секунду не задумавшись, и кратко проинформировав Погрунда и Магуайра, журналистов "Таймс", о том...

какой он пустой, беспринципный пустопорожний человек, что он по сути премьер Соединённого Королевства, выходит, бесполезный, скучный клоун, который существует только для того, чтобы занимать место и получать указания, что делать.

Буквально шарик с нарисованным лицом Кира Стармера, которому сочинили стратегию о том, как пролезть во власть, как притворяться хорошим, как ничего не делать, и ждать, пока консерваторы сами по себе сгниют, как быть коронованным и стать премьером и продолжить ничего не делать — ну потому что он на самом деле воздушный шарик с нарисованным лицом Кира Стармера, извините.

Поэтому мы, правые лейбористы, его уволим, мерзавца. Он нас подвёл. Оказался тупой картошечкой с лицом Кира, а не премьером.

Буквально: эти ребята готовы дать материалы на книжку о том, как они всех надули, чтобы только все обсуждали, какой дурак Кирюха, а не вот этих прекрасных людей, которые во власти, конечно, остаются.

Вы понимаете, у Маргарет Тэтчер было ясное, чёткое, хотя и очень упоротое и ядовитое видение страны, которое дало ей прочную идеологическую и политическую основу. Никто не может обвинить Тэтчер в том, что ею манипулировала какая-то конкретная фракция или что она сидела в кресле и не могла ничего решить.

Тут же — какое-то облако в образе человека, то невероятно амбициозное и планирующее всё с 2015 года, то отдающее все ключи от кабинета какому-то МакСвини.

(Борису Николаевичу Ельцину для такого дикого уровня делегирования задач и подписывания документов и чеков не глядя, потребовалось бухать с 1989 года по 1997-й)

Даже люди в верхушке Лейбористской партии не совсем уверены, кто на самом деле главный.