Как быстро наступает мышечное окоченение? Разложение бывает трех типов; чем они различаются? Как происходит опознание трупов при массовых убийствах, терактах и техногенных катастрофах? Не то чтобы меня интересовало всё это до «Неестественных причин», но судмедэксперт Ричард Шеперд так увлекательно пишет про свою работу, что неинтересной книжку назовут только бесчувственные и нелюбознательные зануды. Главы об осмотре мест преступлений (у автора есть суперсила — по ранам определять, какой использовался нож) и судебных расследованиях (спасибо, теперь я знаю, кто такие барристеры и солиситоры) вышли особенно захватывающими. Опыт Шеперда не дает ему зачерстветь душой: он много пишет о том, как сообщать близким человека о его смерти, как предотвратить гибель задержанных во время «процесса усмирения», как мешать убийцам младенцев переводить стрелки на СВДС. Органично встроены в этот сюжет главы о личном: после 23 тысяч вскрытий Шеперда накрыл-таки ПТСР, и лечиться ему помогали «разговоры и таблетки. Ну и эта книга».
Как быстро наступает мышечное окоченение? Разложение бывает трех типов; чем они различаются? Как происходит опознание трупов при массовых убийствах, терактах и техногенных катастрофах? Не то чтобы меня интересовало всё это до «Неестественных причин», но судмедэксперт Ричард Шеперд так увлекательно пишет про свою работу, что неинтересной книжку назовут только бесчувственные и нелюбознательные зануды. Главы об осмотре мест преступлений (у автора есть суперсила — по ранам определять, какой использовался нож) и судебных расследованиях (спасибо, теперь я знаю, кто такие барристеры и солиситоры) вышли особенно захватывающими. Опыт Шеперда не дает ему зачерстветь душой: он много пишет о том, как сообщать близким человека о его смерти, как предотвратить гибель задержанных во время «процесса усмирения», как мешать убийцам младенцев переводить стрелки на СВДС. Органично встроены в этот сюжет главы о личном: после 23 тысяч вскрытий Шеперда накрыл-таки ПТСР, и лечиться ему помогали «разговоры и таблетки. Ну и эта книга».
Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from us
