Женёк из Иерусалима

Седьмое октября меня застало в Самарканде. Второе утро, начавшееся с войны, пусть и вновь столь далекой географически.

Это были страшные дни, когда в прямом эфире мы наблюдали захват заложников, смерти своих сограждан, страшные кадры с хамасовскими боевиками, разъезжающими по израильским городам с автоматами, убивающими женщин, детей и домашних животных — всё через объектив камер с касок палачей. Было страшно, горько и ужасающе непонятно — в моменте было невозможно определить масштабы происходящего, отличить правду от вымысла. Относительная уверенность была только в постоянно растущей смертности — сначала сотни, потом за тысячу.

Палестинские каналы публиковали «одомашненные» кадры насилия над израильскими гражданами. Сотни тысяч людей по всему миру ликовали ‘молодым львам’ — гордости сопротивления, показавшим сионистскому Голиафу из чего сделаны палестинцы. Редкие арабские голоса осуждали упивание кровью еврейских стариков и детей, многие из которых были правозащитницами и правозащитниками, видными активистами мирного лагеря. Ещё более редкие голоса задавались тревожным вопросом — что же будет дальше?

Уже в первый день в моей голове крутились мысли — от Газы не останется камня на камне. Я едва ли считаю себя воинственным человеком, но тогда было кристально ясно — если даже я жажду возмездия над хамасовскими убийцами и всем кто им рукоплескал, то что ожидать от других израильтян — тех, кто привёл к власти каанистов — и ещё в большей степени от самих каанистов. Страшно даже представить, какой ужас на Газу низвергнет наше правительство.

Так и случилось. Ни европейцы ни американцы не оказались достаточным сдерживающим фактором. Если зуб за зуб можно считать мерой справедливости, то палестинцев лишили обоих глаз и всей челюсти. От Газы не осталось камня на камне.

По прошествии года войны, как и долгие десятилетия до её начала должно было быть очевидным, что дорогу к миру не пробить противобункерными бомбами и очередной оккупацией, как не пробить её и сплошным расстрелом деревень. Должно было бы, но всё же это так и остается неведомым большинству израильтян и палестинцев — как было неведомо мне в момент гнева.

Не знаю, есть ли у нас надежда на будущее, но быть может когда-то… Ничто не вечно под солнцем.

www.group-telegram.com/fr/Emigrew.com/881

2.8K viewsedited  Oct 7, 2024 at 16:08

Седьмое октября меня застало в Самарканде. Второе утро, начавшееся с войны, пусть и вновь столь далекой географически.

Это были страшные дни, когда в прямом эфире мы наблюдали захват заложников, смерти своих сограждан, страшные кадры с хамасовскими боевиками, разъезжающими по израильским городам с автоматами, убивающими женщин, детей и домашних животных — всё через объектив камер с касок палачей. Было страшно, горько и ужасающе непонятно — в моменте было невозможно определить масштабы происходящего, отличить правду от вымысла. Относительная уверенность была только в постоянно растущей смертности — сначала сотни, потом за тысячу.

Палестинские каналы публиковали «одомашненные» кадры насилия над израильскими гражданами. Сотни тысяч людей по всему миру ликовали ‘молодым львам’ — гордости сопротивления, показавшим сионистскому Голиафу из чего сделаны палестинцы. Редкие арабские голоса осуждали упивание кровью еврейских стариков и детей, многие из которых были правозащитницами и правозащитниками, видными активистами мирного лагеря. Ещё более редкие голоса задавались тревожным вопросом — что же будет дальше?

Уже в первый день в моей голове крутились мысли — от Газы не останется камня на камне. Я едва ли считаю себя воинственным человеком, но тогда было кристально ясно — если даже я жажду возмездия над хамасовскими убийцами и всем кто им рукоплескал, то что ожидать от других израильтян — тех, кто привёл к власти каанистов — и ещё в большей степени от самих каанистов. Страшно даже представить, какой ужас на Газу низвергнет наше правительство.

Так и случилось. Ни европейцы ни американцы не оказались достаточным сдерживающим фактором. Если зуб за зуб можно считать мерой справедливости, то палестинцев лишили обоих глаз и всей челюсти. От Газы не осталось камня на камне.

По прошествии года войны, как и долгие десятилетия до её начала должно было быть очевидным, что дорогу к миру не пробить противобункерными бомбами и очередной оккупацией, как не пробить её и сплошным расстрелом деревень. Должно было бы, но всё же это так и остается неведомым большинству израильтян и палестинцев — как было неведомо мне в момент гнева.

Не знаю, есть ли у нас надежда на будущее, но быть может когда-то… Ничто не вечно под солнцем.

BY Женёк из Иерусалима