Вся дореволюционная русская литература при всей её мощи местами была поражена каким-то язвами. Среди возвышающих человека описаний, среди тонкостей понимания душевных движений вдруг раздавался граммофонный скрип нарочитой пластинки. Вся эта череда длинных стенаний о маленьком человеке, бедных людях, мужике Марее, Катюше Масловой – выглядит как чуждый балаган, возведённый до уровня храма. Русская литература населена театральными бедняками. В жизни так не страдают. Вернее страдают, но не только так и не столь картинно. Жизнь, даже самая крестьянская и серая – есть и что-то иное. Иначе бы люди ложились и усыхали от тоски. Как же тогда быть с пошедшим в тираж фольклором? Весь этот советский пышный ансамбль Покровского, казачок, присядка, гармонь, балалайка. Тут что-то не то. Так, значит, русские крестьяне весёлые бывали? А с чего это? Они же угнетены. Нет уж, ребята марксисты, вы точно скажите: умучен русский простой человек или нет? И если не совсем умучен, то что же вы русский дар сочувствия превращается в холодный инструмент пропаганды против своих же? Русские писатели, создавшие великую литературу на уровне античной, в моментах описания простолюдинов нередко сбивались на фальцет, путали слова, начинали причитать как по какой-то методичке. Фабрика русских троллей была встроенной частью гигантского завода русского реализма. Русские писатели приходили и расковыривали болячки. Вместо подлинного сочувствия и проницательного описания – они нередко скатывались в слепую пропагандистскую яму, по дну которой любезно ползли вместе со своими униженными и оскорблёнными. Если делать рассказ, в котором русская литература является главным героем, то где-то на заднем плане должен маячить, не проявляясь, но неустанно воздействуя на героя, некий политический пиарщик другого государства и иной культуры. И этот незримый персонаж третьего плана множеством способов воздействует, усиливая черноту русского восприятия, вкладывается в маркетинг страдания (кровавое воскресенье, Вера Засулич, Бейлис и прочие тутти кванти). Русских писателей, а через них и всех русских людей, заставляли каяться и переживать по чужой методичке. Срежиссированность всех этих террористических актов, всего этого Майдана-1905 и 1917 – очевидны для русских после 2014 года. 2 мая в Одессе, Буча – это те же Засулич, Бейлис, Кровавый Николай – маркетинг чужих государств, создаваемый руками добрых русских писателей. Это кровавый театр чужой труппы на русской земле. Вера Засулич в 1878 году сыграла роль Веры Засулича. Дарья Трепова в 2023 году сыграла роль Дарьи Треповой.
Ум Толстого был велик, как ум художника, но политически это была бородатая кукла, которой добрые англичане устроили мировой пиар при жизни. Роман «Воскресенье» - подлая, нехорошая книга с яркими проблесками того, что оставалась в Толстом живого и русского. Подлое описание евхаристии, мучений и страданий бедняков. Тонкий лёд неоднозначной жизни ломался под коваными ударами чужой пропаганды, произносимой устами любимых писателей. Предательский рассказ Куприна «Штабс-Капитан Рыбников», который автор сунул в руки русскому читателю, а в советское время школа продолжала совать в нос униженным и оскорблённым русским. Только русских в этой истории действительно унизили – целиком, весь русский народ. Унизили и оскорбили русских только за то, что они уверовали в свою порочность, ведь они – народ, породивший Салтычиху (кто это?), Бейлиса (шо, опять?), Засулич (бедная девушка стреляла сквозь слёзы, понять и простить!). ...
Вся дореволюционная русская литература при всей её мощи местами была поражена каким-то язвами. Среди возвышающих человека описаний, среди тонкостей понимания душевных движений вдруг раздавался граммофонный скрип нарочитой пластинки. Вся эта череда длинных стенаний о маленьком человеке, бедных людях, мужике Марее, Катюше Масловой – выглядит как чуждый балаган, возведённый до уровня храма. Русская литература населена театральными бедняками. В жизни так не страдают. Вернее страдают, но не только так и не столь картинно. Жизнь, даже самая крестьянская и серая – есть и что-то иное. Иначе бы люди ложились и усыхали от тоски. Как же тогда быть с пошедшим в тираж фольклором? Весь этот советский пышный ансамбль Покровского, казачок, присядка, гармонь, балалайка. Тут что-то не то. Так, значит, русские крестьяне весёлые бывали? А с чего это? Они же угнетены. Нет уж, ребята марксисты, вы точно скажите: умучен русский простой человек или нет? И если не совсем умучен, то что же вы русский дар сочувствия превращается в холодный инструмент пропаганды против своих же? Русские писатели, создавшие великую литературу на уровне античной, в моментах описания простолюдинов нередко сбивались на фальцет, путали слова, начинали причитать как по какой-то методичке. Фабрика русских троллей была встроенной частью гигантского завода русского реализма. Русские писатели приходили и расковыривали болячки. Вместо подлинного сочувствия и проницательного описания – они нередко скатывались в слепую пропагандистскую яму, по дну которой любезно ползли вместе со своими униженными и оскорблёнными. Если делать рассказ, в котором русская литература является главным героем, то где-то на заднем плане должен маячить, не проявляясь, но неустанно воздействуя на героя, некий политический пиарщик другого государства и иной культуры. И этот незримый персонаж третьего плана множеством способов воздействует, усиливая черноту русского восприятия, вкладывается в маркетинг страдания (кровавое воскресенье, Вера Засулич, Бейлис и прочие тутти кванти). Русских писателей, а через них и всех русских людей, заставляли каяться и переживать по чужой методичке. Срежиссированность всех этих террористических актов, всего этого Майдана-1905 и 1917 – очевидны для русских после 2014 года. 2 мая в Одессе, Буча – это те же Засулич, Бейлис, Кровавый Николай – маркетинг чужих государств, создаваемый руками добрых русских писателей. Это кровавый театр чужой труппы на русской земле. Вера Засулич в 1878 году сыграла роль Веры Засулича. Дарья Трепова в 2023 году сыграла роль Дарьи Треповой.
Ум Толстого был велик, как ум художника, но политически это была бородатая кукла, которой добрые англичане устроили мировой пиар при жизни. Роман «Воскресенье» - подлая, нехорошая книга с яркими проблесками того, что оставалась в Толстом живого и русского. Подлое описание евхаристии, мучений и страданий бедняков. Тонкий лёд неоднозначной жизни ломался под коваными ударами чужой пропаганды, произносимой устами любимых писателей. Предательский рассказ Куприна «Штабс-Капитан Рыбников», который автор сунул в руки русскому читателю, а в советское время школа продолжала совать в нос униженным и оскорблённым русским. Только русских в этой истории действительно унизили – целиком, весь русский народ. Унизили и оскорбили русских только за то, что они уверовали в свою порочность, ведь они – народ, породивший Салтычиху (кто это?), Бейлиса (шо, опять?), Засулич (бедная девушка стреляла сквозь слёзы, понять и простить!). ...
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. He adds: "Telegram has become my primary news source." Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov.
from fr
