Кто если не Буракова

Пытки — давняя практика российской правоохранительной системы. Это не метод дознания и следствия, это преступление независимо от того, к кому их применяют.

За свою правозащитную деятельность я знаю много историй, когда били случайно попавших под руку молодых ребят: шли из бара, зашли в арку справить нужду. За углом был наряд полиции, скрутили, подумав, что это закладчики. Приложили головой к машине, заламывали руки, привезли в отдел, угрожали подкинуть наркотики, выпустили. Историй таких масса, и это еще МВД, они немного побаиваются: сотрудников полиции все же иногда сажают, если вылилось куда-то во вне, или не на того наткнулись.

ФСБшники же неприкосновенны, поэтому пытки сопровождают многие дела, которые ведут спецслужбы. Выхода оттуда нет, после того, как в один день захлопывается дверь черного минивэна. Делать все, что говорят, подписать все, что дали. В противном случае разряды тока, изнасилования, избиения будут длиться столько, сколько будет нужно для признательных показаний.

Раньше на заявления в суде о пытках обвиняемые не получали никаких официальных ответов. Силовики не подтверждали, и не опровергали.
С этих дней пытки вышли в публичное поле и перестали быть негласной практикой. Теперь так можно публично: отрезать конечности, подключать ток к гениталиям. И это «можно» относится не только к подозреваемым в совершении теракта, это зеленый свет на любое дело, которое будет вести ФСБ. За засекреченными материалами дела, за стенами пыточных подвалов, под одобрение комментаторов любое признание любого человека в России будет приниматься без поправки на то, какими методами его выбили.

www.group-telegram.com/fr/aburakova.com/2972

13.1K viewsedited  Mar 24 at 22:47

Пытки — давняя практика российской правоохранительной системы. Это не метод дознания и следствия, это преступление независимо от того, к кому их применяют.

За свою правозащитную деятельность я знаю много историй, когда били случайно попавших под руку молодых ребят: шли из бара, зашли в арку справить нужду. За углом был наряд полиции, скрутили, подумав, что это закладчики. Приложили головой к машине, заламывали руки, привезли в отдел, угрожали подкинуть наркотики, выпустили. Историй таких масса, и это еще МВД, они немного побаиваются: сотрудников полиции все же иногда сажают, если вылилось куда-то во вне, или не на того наткнулись.

ФСБшники же неприкосновенны, поэтому пытки сопровождают многие дела, которые ведут спецслужбы. Выхода оттуда нет, после того, как в один день захлопывается дверь черного минивэна. Делать все, что говорят, подписать все, что дали. В противном случае разряды тока, изнасилования, избиения будут длиться столько, сколько будет нужно для признательных показаний.

Раньше на заявления в суде о пытках обвиняемые не получали никаких официальных ответов. Силовики не подтверждали, и не опровергали.
С этих дней пытки вышли в публичное поле и перестали быть негласной практикой. Теперь так можно публично: отрезать конечности, подключать ток к гениталиям. И это «можно» относится не только к подозреваемым в совершении теракта, это зеленый свет на любое дело, которое будет вести ФСБ. За засекреченными материалами дела, за стенами пыточных подвалов, под одобрение комментаторов любое признание любого человека в России будет приниматься без поправки на то, какими методами его выбили.

BY Кто если не Буракова