Обычный аргумент который приводят сторонники идеи принадлежности России к западу – это тот весомый вклад который внесла Россия образца XIXв в европейскую культуру.
При этом последующий советский период они как правило считают отклонением от истинного (т.е. западного) пути, некоей досадной девиацией.
Между тем и XIXв и XXв в истории России были не случайностью а закономерностью.
Дело в том что Россия XVIII-XIXвв – это абсолютная монархия, в которой ведущую роль играла узкая прослойка европеизированной (или прямо европейской) аристократии и высшего чиновничества. Как абсолютная монархия европейского типа Российская Империя после реформ Петра I полностью вписывалась в ряд других европейских абсолютных монархий и действительно была по тем меркам довольно типичной европейской страной.
Даже масса неграмотных (и конечно максимально далёких от европейской культуры) крестьян здесь не была проблемой – ситуация с крестьянством в европейскихй странах в этом смысле была не сильно лучше.
Чего однако не пережил русский европеизм так это перехода Европы от абсолютных монархий к буржуазно-демократическим формам правления. И случайности в этом никакой не было: в России (в отличие от Европы) не был сформирован тот класс который мог бы стать основой этого перехода.
Если для существования европейской абсолютной монархии было достаточно узкой прослойки высшего класса, то для буржуазной демократии нужен был городской средний класс европейского типа, бюргерство, и вот его в России не было в нужном количестве и фактически нет до сих пор (более подробно вопрос о бюргерстве/среднем классе и его связи с буржуазно-демократическими формами правления разобран в цикле На смерть русской национал-демократии).
Поэтому абсолютно закономерно что после свержения европеизированной монархии история России пошла по совершенно другому, неевропейскому пути.
Таким образом любые апелляции к XIXв не могут восприниматься всерьёз из XXIв: европеизированная Российская Империя двухвековой давности была возможна на определённом историческом этапе развития европейской цивилизации и стала невозможна после того как этот этап ей был пройден.
Обычный аргумент который приводят сторонники идеи принадлежности России к западу – это тот весомый вклад который внесла Россия образца XIXв в европейскую культуру.
При этом последующий советский период они как правило считают отклонением от истинного (т.е. западного) пути, некоей досадной девиацией.
Между тем и XIXв и XXв в истории России были не случайностью а закономерностью.
Дело в том что Россия XVIII-XIXвв – это абсолютная монархия, в которой ведущую роль играла узкая прослойка европеизированной (или прямо европейской) аристократии и высшего чиновничества. Как абсолютная монархия европейского типа Российская Империя после реформ Петра I полностью вписывалась в ряд других европейских абсолютных монархий и действительно была по тем меркам довольно типичной европейской страной.
Даже масса неграмотных (и конечно максимально далёких от европейской культуры) крестьян здесь не была проблемой – ситуация с крестьянством в европейскихй странах в этом смысле была не сильно лучше.
Чего однако не пережил русский европеизм так это перехода Европы от абсолютных монархий к буржуазно-демократическим формам правления. И случайности в этом никакой не было: в России (в отличие от Европы) не был сформирован тот класс который мог бы стать основой этого перехода.
Если для существования европейской абсолютной монархии было достаточно узкой прослойки высшего класса, то для буржуазной демократии нужен был городской средний класс европейского типа, бюргерство, и вот его в России не было в нужном количестве и фактически нет до сих пор (более подробно вопрос о бюргерстве/среднем классе и его связи с буржуазно-демократическими формами правления разобран в цикле На смерть русской национал-демократии).
Поэтому абсолютно закономерно что после свержения европеизированной монархии история России пошла по совершенно другому, неевропейскому пути.
Таким образом любые апелляции к XIXв не могут восприниматься всерьёз из XXIв: европеизированная Российская Империя двухвековой давности была возможна на определённом историческом этапе развития европейской цивилизации и стала невозможна после того как этот этап ей был пройден.
Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised.
from fr