Довольно смутный комментарий относительно новой инициативы бросать людей в лагеря за «оскорбление» чиновника. Якобы критика неподсудна, а вот за оскорбление - пожалте на нары.
Проблема в том, что это достаточно субъективная разница. Чиновник, к примеру, может оскорбиться, если его назовут лжецом. И неважно, что он солгал - важно, что его оскорбили подозрением во лжи. При этом вранье - это вообще давно уже норма для российских государственных людей.
Здесь работает на самом деле совершенно иной принцип: создается каста неприкасаемых, классика сословного общества, когда одна социальная группа выводится из общего правового пространства.
Существует понятие профессиональных рисков. Чиновник и политик рискуют тем, что невыполнение ими своих обязательств будет оцениваться населением. И не всегда лицеприятно. Да, неприятно, но в таком случае веди частную жизнь и не занимай государственный пост. А если занял - то другого народа у нас для тебя нет. Как ты себя с ним, так и он с тобой.
Довольно смутный комментарий относительно новой инициативы бросать людей в лагеря за «оскорбление» чиновника. Якобы критика неподсудна, а вот за оскорбление - пожалте на нары.
Проблема в том, что это достаточно субъективная разница. Чиновник, к примеру, может оскорбиться, если его назовут лжецом. И неважно, что он солгал - важно, что его оскорбили подозрением во лжи. При этом вранье - это вообще давно уже норма для российских государственных людей.
Здесь работает на самом деле совершенно иной принцип: создается каста неприкасаемых, классика сословного общества, когда одна социальная группа выводится из общего правового пространства.
Существует понятие профессиональных рисков. Чиновник и политик рискуют тем, что невыполнение ими своих обязательств будет оцениваться населением. И не всегда лицеприятно. Да, неприятно, но в таком случае веди частную жизнь и не занимай государственный пост. А если занял - то другого народа у нас для тебя нет. Как ты себя с ним, так и он с тобой.
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital.
from fr
