Пока зрители замерли у телеэкрана в ожидании скорой экранизации «Ста лет одиночества», мексиканские кинематографисты не сидят без дела. Немного раньше, чем до нетленки Маркеса, их лапки добрались до другого культового латиноамериканского романа с примесью магического реализма – «Педро Парамо» Хуана Рульфо. Вот только до этого года книга адаптировалась для экрана уже трижды, а это намекает не только на её культовый статус, но и на тот факт, что нетфликсовской версии не судьба стать лучшей.

Картина Родриго Прието начинается с того, что молодой мужчина по имени Хуан Пресьядо отправляется в Комалу на поиски своего отца, о котором ему известно только одно – зовут того Педро Парамо. По дороге он встречает другого мужчину, который тоже называет себя сыном Парамо, но вместо того, чтобы показать родинку под коленкой, обнять брата и слиться с ним в синхронном постановочном танце на следующие десять минут экранного времени, странно куксится и рассказывает, что папаня их – тот ещё персонаж, один из самых неприятных типов ever.

Роман я не читала, а потому по первым минутам фильма уже нафантазировала себе последующее действо, как нечто среднее между «Мёртвым отцом» Бартелми и «Путешествием в Город Мёртвых» Амоса Тутуолы. Но всё оказалось куда прозаичней: «Педро Парамо» – трагическая история одной любви, в которой есть полный набор всего того, что обычно имеется в подобных сюжетах made in Latin America: физиология, абьюз и, конечно, не оставляющие в покое живых духи мёртвых. Жестокосердный Педро Парамо, насиловавший женщин и страдавший синдромом вахтёра, был таким, потому что у него велосипеда не было некогда был разлучён с любимой. Ну или просто мудак по жизни.

Спутанные сюжетные линии, скачки во времени, заигрывание с тем, что, возможно, все кого вы видите на экране уже мертвы, пытаются вывести «Педро Парамо» за пределы реализма и придать сюжету притчевости, однако, как только всё фокусируется на фигуре самого злодея, мифологизация тут же исчезает. Перед зрителем оказывается обычный мерзкий дядька, возомнивший себя вторым после бога, едва получив кусочек власти в мексиканской глубинке. Монотонно пробубнив что-то о последних годах жизни главного героя, прилипшего к стулу, картина заканчивается, оставляя зрителя в недоумении, а значит выбора нет: придётся читать книгу.

​​Одна из особенностей современной художественной прозы – её слияние с нон-фикшном. Все эти вставки о картинах и художниках в автофикциональных текстах, Лабатут с его интересом к учёным, занимавшихся точными науками, пересказы Википедии посреди сюжета и прочее. Не скажу, что меня это сильно радует, особенно, когда какой-нибудь писатель вдруг открывает для себя одну из считающихся базовой работ, и с горящими глазами запихивает её основные тезисы в свой текст, даже не задумываясь о том, что для части читателей это капитанскость уровня «Земля не плоская», «вода замерзает при нуле градусов Цельсия», «в одном метре сто сантиметров». Но теперь у меня есть пример романа, в котором отсылки к научной и научно-популярной литературе кажутся не только уместными, но и отлично работающими на сюжет и раскрытие образов героев – «Велнесс» Нейтана Хилла.

История любви Джека и Элизабет настолько же проста, насколько по нынешним меркам неэтична: они жили в домах напротив и подсматривали друг за другом в окна, пока однажды не встретились на концерте и не познакомились лично. Энное количество лет спустя, решив стариться вместе, они купили себе новую квартиру в строящемся доме – каждому по отдельной спальне, чтобы иметь личное пространство, ведь вечно уставшая Элизабет уже давно предпочитает проводить время перед сном в компании вибратора «Мадагаскар», а не вступившего в кризис среднего возраста мужа. На проблемы в браке пара смотрит так же, как на любые другие задачи, которые необходимо решить, типа набора мышечной массы или успокоения задыхающегося от истерики ребёнка, ведь оба достаточно интеллектуальны и рациональны, а Элизабет, к тому же, работает в корпорации, занимающейся изучением плацебо. Вот только порой советы даже самого опытного эксперта оказываются бесполезны в обычной жизни, а сахарная пустышка работает с той же эффективностью, что и препарат, содержащий действующее вещество.

По описанию экспозиции может показаться, что перед нами типичный роман о кризисе брака, в котором писатель тратит шестьсот страниц на препарирование совместной жизни, прежде чем вынести диагноз в духе бегдеберовского «любовь живёт три года». Однако «Велнесс» устроен куда интереснее: он предлагает читателю стать наблюдателем в научном эксперименте, проследить за историей жизни героя и героини, а потом ответить на вопросы о том, как оценить KPI личности, формируют ли человека полученные им травмы и действительно ли Джек и Элизабет выбрали друг друга, потому что в каждом из них было то, чего недоставало другому. За шестьсот страниц Хилл успевает смоделировать богатый ряд различных ситуаций, в которых герои словно бы проверяют каждую из возможных теорий о самих себе, и предложить несколько интерпретаций происходящего.

В англоязычной критике «Велнесс» нередко сравнивают с «Бесконечной шуткой» Уоллеса, и это сравнение не лишено оснований. Как и Уоллеса, Хилла интересует тема использования технологий как способа формировать новое «я», отличное от «я»-офлайнового. Как и Уоллес, Хилл прежде всего сосредотачивает внимание на внутренних конфликтах героев, хоть и довольно подробно описывает тот мир, в котором они существуют, и его влияние на персонажей. Наконец, как и Уоллес, Хилл конструирует сложный и многослойный сюжет с несколькими центральными персонажами, сочетая в повествовании трагическое и комическое. Однако Нейтан Хилл, который всё-таки не отказывается от пост-пост и мета-мета уловок совсем, не ставит свою жажду экспериментов над текстом выше его ясности для читателя, и сосредотачивается на том, чтобы сделать роман о пустоте внутри и вне нас насколько глубоким, настолько же и доступным.

Прочитала все привезённые с прошлой ярмарки Non/Fiction книги и с чистой совестью составила список для этой. Сама им, увы, не воспользуюсь, но по вашим комментариям знаю, что многим он полезен. Помяните меня добрым словом, в момент, когда ручки пакета или лямки рюкзака начнут врезаться в тело, и не позвольте книготорговцам оставить себе слишком много прекрасных новинок.

Художественная литература:
«Привет, красавица» Энн Наполитано
«Велнесс» Нейтан Хилл
«Дом ярости» Эвелио Росеро
«Чужеродные» Марго Гритт
«Вдали» Эрнан Диаз
«Что же дальше, маленький человек» Ханс Фаллада
«Дуа за неверного» Егана Джаббарова
«Любовь моя Ана» Софья Асташова
«Время старого бога» Себастьян Барри
«Женщина в библиотеке» Сулари Джентилл
«Инспекция. Число Ревекки» Оксана Кириллова
«Змея» Стиг Дагерман
«Нежные точки» Эми Берковиц
«Побеги» Ирина Костарева
«Женщина, голод» Клэр Кода
«Дни, месяцы, годы» Янь Лянькэ
«Словарь Мацяо» Хань Шаогун
«Я – спящая дверь» Сьон
«Темнотвари» Сьон
«Дыхание озера» Мэрилин Робинсон

Нон-фикшЫн:
«Наивный сентиментальный писатель» Орхан Памук
«Флэпперы» Джудит Макрелл
Homo Bonus Рутгер Брегман
«Всем Иран. Парадоксы автократии под санкциями» Никита Смагин
«Прислушайся: к музыке, к звукам, к себе» Мишель Фейбер
«Метаморфозы жира» Жорж Вигарелло
«Мода как культурный перевод» Патриция Калефато
«Всё решено. Жизнь без свободы воли» Роберт Сапольски

Некоторые декабрьские книги, как, например, новый роман Майкла Каннингема, не успели выйти к этому празднику жизни в Гостином дворе, обязательно напишу о них на следующей неделе. Оставьте, пожалуйста, чуть-чуть денег!

Я тут поняла, что традиция Адвента, когда к большому празднику готовишься поэтапно за четыре недели, а не за день-два, нравится мне гораздо больше. Во-первых, можно совершенно легально украсить квартиру гирляндами и звёздами ещё в ноябре, не дожидаясь появления ёлки. Во-вторых, возня со штоленом и имбирным печеньем из ещё одного срочного дела превращается в приятный досуг: достаёшь скалку и формочки, включаешь «Синхронизацию», и вот уже, пока выпек пару противней ёлочек и человечков, заодно узнал, так ли страшен ретроградный Меркурий, как его астрологи малюют, или как американским либертарианцам живётся при двухпартийной красно-синей системе.

Уже завтра в «Синхронизации» завершается мегаакция «Чёрная пятница», но до 00:00 7 декабря ещё осталось 100 подписок, оформить которые можно со скидкой 70%. По промокоду BOOKOVSKI годовой доступ ко всем курсам лектория будет стоить всего в 10 800 вместо 36 000 рублей. Оплатить подписку можно как угодно: карточкой из России или из-за рубежа, всю сумму сразу или в четыре платежа с помощью «Долями» или «Сплита» (платёж 2700 руб. раз в 2 недели). Переходите по ссылке и превращайте каждый день Адвента в маленький праздник новых знаний: https://bit.ly/3B4muvl

​​На прошлой неделе, гуляя по рождественским ярмаркам и поглощая чурос, поняла, что занимаюсь тем же, чем и манул Тимофей из Московского зоопарка накануне зимы – зажировкой. Возвращаясь же домой, читала перед сном, наверное, самый жёсткий и откровенный автофикшн об анорексии – «Любовь моя Ана» Софьи Асташовой, героиня которого боролась с болезнью больше десяти лет, проходя все стадии, как по учебнику когнитивно-поведенческой терапии РПП.

Истории людей с расстройством пищевого поведения – это всегда что-то как будто из раздела «фантастика» для тех, кто никогда особо не заморачивался на тему питания: у тех, для кого самое большое счастье в жизни – видеть на весах «отвес», совершенно другая, будто инопланетная, логика. Там, где здоровый человек не видит ни проблемы, ни повода для грусти или гордости, у них всё искрит и взрывается. С тем, к чему здоровый человек относится примерно никак, у них выстраиваются сложные отношения, порой становящиеся поводом для истерик и нервных срывов. Очеловечивание болезни, растянутое во времени самоубийство, искажённое восприятие не только своего тела, но и действительности – вполне понятно, почему больным анорексией одно время ставили диагноз «шизофрения».

В книге Асташовой болезнь показана изнутри, с минимальной дистанцией, когда Ана – не истязающий враг, а лучшая подруга, что останется с тобой навеки и станет даже не смыслом, а самой твоей жизнью. Рассказчица прекрасно понимает, что в затеянной игре «нет приза, нет выигрыша, только смерть», но это нисколько её не страшит: голодная смерть – образ прекрасный и романтический, следующая желанная остановка после превращения в будто бы узника нацистского концентрационного лагеря, у которого нет ни жира, ни мышц, ни эмали на зубах. Романтизация? В какой-то мере да, но только для тех, у кого своё, извращённое болезнью, представление о прекрасном. А как иначе, оставаясь честной и последовательной, объяснить читателям причины, по которым молодая женщина годами истязает себя, доводя до состояния живого трупа?

Благодаря большой комплексной работе (и мемам) общество наконец запомнило: «не грусти» – так себе совет для человека в депрессии. «Любовь моя Ана» навеки вбивает в голову, почему «просто поешь» – худшее, что можно сказать человеку с анорексией. Для людей с РПП у того, что связано с едой, нет никакого «просто», зато есть огромный комплекс страхов и фантазий. И если продолжать воспринимать их состояние не как болезнь, а как блажь, мы ещё не скоро выберемся из ситуации, когда каждые шестьдесят две минуты от невозможности «просто поесть» кто-то на планете лишается жизни.

​​Отгадайте загадку: оранжевый, любит «золотой дождь», закопал труп бывшей жены на поле для гольфа, чтобы оформить его как кладбище и не платить налоги.
Если все ваши мысли сейчас устремились к человеку, что в январе станет самым старым в момент инаугурации президентом США, вы абсолютно правы. А вот насколько был прав Али Аббаси, выбрав в качестве основы для фильма «Ученик», кажется, самый безынтересный период жизни Дональда Трампа, давайте разбираться.

Вообще, конечно, «Ученика» смотрят не из-за истории «восхождения легенды», а из-за актёрской игры. Трампа в картине играет Себастиан Стэн, его «учителя» Роя Кона – Джереми Стронг. Последний выглядит и ведёт себя на экране так, словно Кендалл Рой из «Наследников» всё-таки унаследовал империю Waystar Royco и превратился в копию своего властного отца. Кон учит молодого Трампа атаковать первым, никогда не сознаваться в проступках и всегда говорить, что победил. Этакий «не верь, не бойся, не проси» американской элиты. Трамп-младший смотрит Кону в Рот, потихоньку оранжевеет и осознаёт, что на втором месте после денег у него стоит любовь к фотомоделям из Восточной Европы, которым легко можно менять размер груди под день недели.

Экранного Трампа сложно назвать приятным, но и ярого отторжения он не вызывает. Любит бабло, изменяет жене, одержим волей к власти и собственной внешностью – по нынешним временам, считай, детский лепет, а не грехи. Удалил лысину, не прочь откачать жирок, ну и чего? Всё равно, что в фильме о Путине потратить полчаса экранного времени на то, как главный герой выбирает себе новые филлеры в щёки. Аббаси даже не рисует Трампа смешным, нелепым или откровенно глупым. Его Дональд не просто наследник папиной империи, чьи собственные проекты, не связанные с недвижимостью, загнулись со скоростью света, он рисковый парень, отгрохавший небоскрёб с отделкой из розового мрамора в центре Нью-Йорка и оставивший свою метку чуть ли не на каждом квадратном метре Атлантик-Сити. И тем не менее, симпатизировать ему, как многочисленным экранным авантюристам в исполнении Ди Каприо или Тома Круза, мы тоже не можем, ведь фактически фильм открывается тем, что крошка-Дональд просит озлобленного на весь мир из-за необходимости скрывать свою гомосексуальность Кона научить его плохому.

Так что «Ученик» получился просто историей одной незначительной метаморфозы на фоне нью-йоркских многоэтажек. Стал бы Трамп Трампом, не встретив Кона? Как будто бы всё равно да. Ну, может, говорил бы при этом немного по-другому. Пролил ли фильм свет на какие-то новые факты из биографии самого эксцентричного современного политика, которые помогли иначе интерпретировать его личность и мотивы? Точно нет. Поэтому очередной выпуск новостей с безумными назначениями и имеющими высокий мемный потенциал фразочками из выступлений экс-нью президента явно даст фору двухчасовой драме.

Как обещала, рассказываю о нескольких потенциально классных декабрьских книжных новинках, которые не успели к ярмарке Non/Fiction, но уже отправились в типографию, и некоторые из них (увы, не «День»), ещё успеют оказаться под вашей ёлочкой.

«День» Майкл Каннингем
Одна бруклинская семья, один апрельский день, три года наблюдений. Если честно, сейчас все книги, действие которых разворачивается во время пандемии, кажутся морально устаревшими, но Каннингем настолько хорош, что отказаться от чтения его нового семейного романа просто невозможно.

«Запретная тетрадь» Альба де Сеспедес
Откопанная среди итальянской литературы середины прошлого века история о том, как жена, мать и офисная работница вдруг начала записывать в чёрную тетрадку всякие мелочи, типа списка жертв домашних дел, обид на мужа и переживаний, связанных с дочерью, и вдруг обрела свой писательский голос. Вообще не удивлена, что вдруг на Западе все стали пИсать кипятком от этой книги: прошло 70 лет, а социальные ловушки для женщин практически не изменились.

«Благодать» Пол Линч
Подумать только: год назад мы практически ничего не знали о Поле Линче, а теперь на русском выходит уже третий его роман. В нём суровая ирландская маман обстригает девчушке по имени Грейс волосы и выставляет её на мороз, для того, чтобы спасти то ли от голода, охватившего страну в середине девятнадцатого века, то ли от домогательств похотливого отчима. Девочка начинает свою мрачную одиссею, пытаясь стойко вынести тяготы и жестокость этого мира, ну а читатель мотает сопли на кулак или сурово пыхтя сжимает кулаки.

«Фасолевый лес» Барбара Кингсолвер
Пока «Дом историй» громко анонсирует «Демона Копперхеда», «АСТ» втихую издаёт дебютный роман Кингсолвер о молодой женщине по имени Мариетта Грир, уехавшей из своего домишки в американском захолустье в сторону Западного побережья. По пути Мисси сменила имя, столкнулась с проблемами коренных американцев и беженцев, стала опекать трёхлетнюю девочку, в общем, пережила миллион приключений, которых бы хватило на пару жизней вперёд.

«Да помолчи уже наконец. О чём мы говорим, когда говорим о любви» Реймонд Карвер
Сразу два сборника малой прозы «грязного реалиста» Карвера под одной обложкой. Даже и не знаешь, что ценней: сами тексты Карвера, считающегося мастером рассказа и по мнению критиков стоящего в одном ряду с Хемингуэем и Чеховым, или наконец появившееся нормальное русскоязычное издание.

Goodreads, The New York Times, The Economist и The Financial Times подвели книжные итоги 2024го ещё в середине ноября, а мы что, вшивые, что ли?! Канал «Книжный рейв» собрал финалистов премии «Литблог» этого года, чтобы поговорить о самых-самых книгах последних двенадцати месяцев, я рассказала про отборную трэшанину (в хорошем смысле) – «Три года в аду» Тани Щукиной.

Вторую часть подборки можно посмотреть по ссылке, там тоже много интересного:
https://www.group-telegram.com/ravebooks/1327

Пока я пытаюсь найти хоть одну причину смотреть «Преступление и наказание» после того, как оттуда вырезали всю обнажёнку с Янковским, и закатываю глаза при просмотре каждой серии «Дюна: Знамение», вы можете почитать, каким ещё сериалом не повезло заполучить меня в виде зрителя.

«Никто этого не хочет»
Та разновидность ТВ-проектов, в которой все герои худые, ложатся спать с макияжем, просыпаются с укладкой и не имеют финансовых проблем, даже если работы тоже нет. По сюжету всё просто: ведущая подкаста о сексе и раввин неортодоксальной общины пытаются построить отношения, но все и всё вокруг мешает им слиться навеки в любовном экстазе. Даже не знаю, что удивляло меня в героях больше: то, что женщина за сорок ни разу не слышала слово «шалом», или то, что красивый гетеросексуальный религиозный мужчина за сорок с характером немудака не женат и ни разу не был.
Что дальше: вангую, что в середине второго сезона я устану от того, что основной конфликт только и делает, что ходит по кругу, и заброшу смотреть на этих лощённых калифорнийцев с их неприлично гладкими лбами, так никогда и не узнав, чем дело кончится.

«Все совпадения неслучайны»
Местами неприлично кринжовый сериал с очень так себе сюжетной основной, в котором Саша Барон Коэн играет обманутого мужа, а Кейт Бланштетт – постаревшую роковуху со скелетами в шкафу. Восемь серий героиня ногой пихает эти самые скелеты в шкаф, а они в это время вылазят из-под кровати или свисают с потолка. В финальной серии логика развития сюжета и характеров окончательно выходит из чата, пытаясь превратить проходной триллер в острое высказывание. Смотреть стоит разве что ради операторской работы вечного подельника Куарона Эммануэля Любецки и снявшего «Амели» и «Франкофонию» Брюно Дельбоннеля, или котиков, которые присутствуют практически в каждой сцене, действие которой разворачивается в настоящем.
Что дальше: продолжение не планируется и слава богу.

«Презумпция невиновности»
Вторая экранизация одноимённого романа Скотта Турроу, создатели которой решили прилепить ей концовку, отличную и от первоисточника, и от первой экранной адаптации. Предсказуемо финал вышел – полная шляпа, но в остальном довольно неплохой психологический триллер о невероятно дёрганном помощнике прокурора, который ведёт дело об убийстве своей коллеги и по совместительству любовнице. Особое удовольствие – следить за экранным противостоянием героев Джейка Джилленхола и Питера Сарсгаарда, которые в реальной жизни шурин с зятем.
Что дальше: во втором сезоне будет уже новая история и другой актёрский состав.

«Милое дитя»
Немцы опять сняли довольно захватывающую штуку про маньяка, каждая серия которой переворачивает всё с ног на голову и делает историю всё страньше и страньше. На этот раз никаких путешествий во времени, просто сбежавшие из долгого заточения девочка с женщиной, заставившие детектива из Дюссельдорфа, тринадцать лет назад расследовавшего дело о пропаже двадцатилетней дочери друзей, вновь поверить в то, что это дело возможно раскрыть.
Что дальше: к моей радости, ничего, ведь в проекте всего шесть серий.

Мониторить всякое интересное сейчас особо некогда, а, как видите, с популярными проектами дела у меня складываются не супер, так что буду благодарна за рекомендации свежих не огромных сериалов из Великобритании, Германии или Скандинавских стран. В противном случае засяду за бесконечный «Вавилон-Берлин», и когда вы меня потом увидите?

Елена Ямпольская, Николай Нилов и Нина Останина конкурируют за звание «человек-некомпетентность», чайлдфри и «деструктивный контент» атакуют читателей, «Эксмо» штрафуют в России и отменяют в Германии, иноагентов лишают «белого» дохода, а мы наконец узнали имя человека, возглавившего тот самый экспертный совет, запретивший «Маленькую жизнь», «Дом на краю света» и «Песнь Ахилла».

В последнем спонсорском видео этого года поделилась последней порцией отраслевых новостей и попыталась подвести (довольно грустные) итоги. Смотреть можно по подписке любого уровня или разовой оплате:
https://boosty.to/bookovski.com/posts/6520a8d7-1c01-406a-bba0-17d12c57c004

Раз закрыла тему итогов года в российском окололитературном мире, можно немного потрындеть о том, как дела у немцев. Сегодня обойдёмся без чисел и статистики (ну, почти), из-за предрождественских закупов они ещё могут поменяться, а вот с остальным уже всё понятно.

Слово года
Ampel-Aus – «светофор усё». В начале ноября Олаф Шольц окончательно разосрался с министром финансов Кристианом Линднером из-за «долгового тормоза», правящая коалиция «Светофор» (в ней три партии, цвета которых – красный, жёлтый и зелёный) не смогла принять бюджет и развалилась. Вчера Бундестаг выразил вотум недоверия канцлеру, и теперь в течение 21 дня Франк-Вальтер Штайнмайер должен распустить действующее правительство, а в феврале пройдут досрочные выборы канцлера, которым с наибольшей вероятностью станет христианский демократ Фридрих Мерц. Ситуация так себе, но и для неё у немцев есть алгоритм, по которому всё и движется, к тому же, мы наконец узнали на фига Германии президент.

Книга года
«Доброе утро, как дела» Мартины Хефтер. Немецкую книжную премию в этом году получил небольшой роман о том, как замужняя женщина, ухаживающая за супругом, заболевшим рассеянным склерозом, находит отдушину в интернет-флирте и заводит онлайн-роман с брачным аферистом. Отзывы критиков разняться, по мнению некоторых тема аферистов не раскрыта, но я бы всё равно почитала.

Скандал года
По мнению Клеменса Мейера упомянутую выше награду должен был получить он, а не какая-то там Мартина Хефтер. Об этом мужчина во всеуслышание заявил на церемонии награждения, состоявшейся на Франкфуртской книжной ярмарке, обозвав членов жюри «проклятыми придурками». В качестве аргументов у писателя: толщина его романа, благосклонные отзывы критиков и тот факт, что он задолжал налоговой 35 000 евро. Тут надо заметить, что с полученной премии закрыть долги всё равно бы не получилась, она всего 25 000 тысяч, но зато ощутимо влияет на продажи, поэтому Майер уже раскатал губу на четверть миллиона в качестве роялти.

Старт продаж года
За одну ноябрьскую неделю читатели купили 200 000 экземпляров мемуаров Ангелы Меркель, хотя стоимость одной бумажной копии – 42 евро. К слову, аванс за рукопись тоже был рекордный – полтора миллиона. На русском книга выйдет в «Альпине», но я к тому времени надеюсь дослушать её краткий пересказ в подкасте «Канцлер и Бергхайн», что и вам советую: говорят, ничего нового из «откровений» Меркель узнать не получится.

Грустяшка года
Берлинский бюджет на культуру в следующем году сократили на 130 миллионов, из-за этого все лишились музейного воскресенья (один день в месяц посетить все государственные музеи можно было бесплатно, что существенно разнообразило мой досуг), а работники театров, библиотек, филармоний и прочих учреждений лишатся работы, муниципальных грантов и возможности развивать всякие крутые проекты. Книжники традиционно выходили на демонстрации и опубликовали открытое письмо мэру города Каю Вегнеру, но ничего не помогло.

Очередная рубрика, не претендующая на то, чтобы стать постоянной — «Вот это китайский поворот». И самое время признать, что самое сложное с китайской литературой – правильно склонять имена и фамилии писателей.

«Дни, месяцы, годы» Янь Лянькэ
Старик Сянь-е и подобранный им пёс с говорящей кличкой Слепыш живут на южном склоне горы Балибань. Во время продолжительной засухи они остаются единственными жителями своей деревни и каждый день сторожат зелёный росток кукурузы, высчитывая день, когда его можно будет сорвать. К моменту, когда будут выкопаны все посаженные, но так и не давшие всходов зёрна, и съедены все местные крысы, Сянь-е расскажет пёселю о необходимости одному из них стать удобрением для истерзанного Солнцем растением.
Ждала от повести медитативности и притчевости, а получила такой экшн и напряжённый саспенс, что пришлось дочитывать со слипающимися глазами, прежде чем лечь спать. Поверьте, вы ничего не знаете о жанре сурвайвал, если ещё не знакомы с историей китайского семидесятилетнего старика, его слепой собаки и кукурузины, толщиной с голень.

«Небесная песнь хребта Балоу» Янь Лянькэ
У Четвёртой тётушки Ю из деревушки Юцзяцунь, ставшей вдовой двадцать лет назад, было четверо «слабоумных» детей. Когда младший сын стал домогаться третьей дочери, две старшие уже были выданы замуж, так что тётушка решила пристроить и Третью. Вот только дочурка поставила матери условие: муж должен быть здоровым. Пока женщина бегала по соседним сёлам в поисках подходящей кандидатуры, кривому супругу Второй дочери приснилось, как можно излечить жену от падучей, а заодно добавить ума и сообразительности. И, конечно, Четвёртая тётушка готова заняться и этим.
С одной стороны – довольно безумная, с другой – трогательная история с примесью магического реализма о материнской любви, которая сильнее вообще всего, в том числе смерти. Никакой привычной сентиментальности и нежности, только самопожертвование и мертвечина, только хардкор.

«Словарь Мацяо» Хань Шаогун
Ну, вообще-то, как и «Хазарский словарь» Павича, эта книга, скорее энциклопедия, чем словарь, и при этом построена так, что читать тексты в рандомном порядке, открывая каждый новый день первую попавшуюся «статью», не получится. Вернее, читать-то получится, но поскольку внутри некоторые тексты иногда сюжетно продолжают раннее написанные или в них действуют уже обозначенные раньше персонажи, идея эта так себе.
Что же можно узнать из «Словаря Мацяо»? Например, как правильно орать на змею, чтобы она тебя не укусила. Или оттенки и интонации междометия «м-м». Или названия заливных полей. Или о контрреволюционном мятеже 1948 года. Или что «рассеяться» на мацяоском диалекте значит «умереть», а слово «начало» похоже на слово «конец». В общем, о быте, культуре и истории негородского Китая ХХ века.
И тут надо сказать, что вообще-то, по замыслу автора книга вообще не об этом, а о языке. О том, какой огромный зазор лежит между нормативным литературным китайским (вэньянь) и диалектным просторечьем или просто разговорной формой (байхуа), на котором и общаются жители страны. Но как это можно было бы сохранить в переводе на русский, в котором устное бытование языка не то, чтобы очень сильно отличается от письменного, я без понятия.

Дабы вы не думали, что я ветряная барышня и бросаю все сериалы после первого сезона, сделала подборку тех проектов, у которых за последние полгода посмотрела (не всегда удачные) продолжения.

«Настоящий детектив»
О чём? Пара детективов, один из которых непременно с гусями, расследует замысловатое убийство и выясняет отношения.
В четвёртом сезоне: опять мёртвые дети и не дающие нормально жить травмы, в качестве разнообразия все убитые – мужчины, а на заставке песня Билли Айлиш.
Кому понравится? Любителям южной готики, северной готики и готики средней полосы.

«Медведь»
О чём? Напряжённая производственная драма об итальянской забегаловке в Бостоне, которая хочет получить Мишленовскую звезду.
В третьем сезоне: уже не понятно, чего все друг на друга орут и так суетятся каждую секунду, хочется просто отсыпать героям немного транков и погладить по голове.
Кому понравится? Залипающим на фуд-порно в соцсетях.

«Младшая сестра»
О чём? Австралийская зумерка из религиозной еврейской семьи беременеет от инфантильного паренька, олицетворяющего новую мужественность, и решает выносить ребёнка, чтобы отдать его в семью старшего брата.
Во втором сезоне: всё успело закончиться раньше, чем я вспомнила действующих лиц и втянулась в процесс, но пару шуточек успела утащить.
Кому понравится? Тем, кто ещё слишком молод для «Дряни».

«Хитрости»
О чём? Комикесса за шестьдесят нанимает в соавторы оскандалившуюся в Твиттере стендаперку-миллениалку и показывает ей, что такое настоящая токсичность.
В четвёртом сезоне: сюжет движется всё по тому же кругу, и мы не узнаём о героях ничего нового, так что буду заканчивать.
Кому понравится? Тому, кто верит в поколенческую теорию и видит, как изменился мир за последние пятьдесят лет.

«Индустрия»
О чём? Вчерашние британские студенты приходят стажироваться в инвестиционный банк, тяжело вливаются в мир Сити и шлют друг другу дикпики.
В третьем сезоне: Джон Сноу в костюме-двойке просит одну из центральных героинь пописать на него, а Pierpoint оказывается на грани банкротства.
Кому понравится? Тем, кто настолько скучает по «Наследникам», что готов смотреть на Кендела Роя с «Алиэкспресс».

«Дипломатка»
О чём? Любительницу чёрных костюмов Кейт Уайлер должны были отправить в Кабул, но внезапно британский авианосец в Персидском заливе подвергается атаке то ли иранцев, то ли русских, то ли ещё каких любителей стрёмных политических режимов, и женщину просят стать послом США в Великобритании.
Во втором сезоне: продолжаем выяснять кто и зачем взорвал британское судно и не понимать, почему Кейт и Хэл собираются разводиться.
Кому понравится? Людям, всё ещё способным изредка иронизировать над новостной повесткой.

С сериалами на 2024-ый покончено. Ставьте китика, если через неделю стоит рассказать о нормальных фильмах, в компании которых не грех провести новогодние праздники.