Бундесканцлер

​​🇪🇺Федерализация Европейского союза

Политики ЕС всегда использовали чрезвычайные ситуации для постепенного расширения полномочий институтов ЕС и собственной власти. Финансовый кризис, кризис евро, пандемия, а теперь и «спецоперация» на Украине — за последние пятнадцать лет не было недостатка в оправданиях постепенной концентрации власти в Брюсселе.

На днях в интервью FAZ канцлер Олаф Шольц заявил, что Европейский союз должен «внутренне сплотиться», иначе у него не будет шансов против Владимира Путина. Европа, мол, должна наконец стать «однородным геополитическим актором». Затем в Праге канцлер озвучил несколько «конкретных предложений», в том числе — отмену принципа единогласия или права вето во внешней политике ЕС, которым малые страны торпедировали «центральные интересы» европейского сообщества. «Постоянное инакомыслие и эгоистичные блокады» ослабляют Европу, говорит канцлер. Когда политик начинает ссылаться на эфемерные ценности, вроде справедливости, толерантности, и тем более единства, — бойтесь, вас готовятся ограбить.

Ничего относительно нового канцлер, конечно, не изрёк: озвученные предложения уже есть в программе социал-демократов и Зелёных, а превращение ЕС в федерацию — давняя мечта левых. Так проще приватизировать доходы, национализируя убытки. Движение к этому, однако, было спровоцировано далеко не событиями на Украине. Еще во время долгового кризиса Греции тогдашний федеральный министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер заявил, что еврозоне нужна «немецкая надежность». «Немецкая надёжность» для еврозоны — это поражение немецких налогоплательщиков, на чьи деньги обычно спасается проект европейской интеграции. И сегодняшний кризис — отличный повод для европейских бюрократов продолжить централизацию. Кошмар европейского «федеративного государства» становится реальностью.

Что принесет отказ от принципа единогласия? Ну, главе правительства Германии будет больше не нужно координировать свою внешнюю политику ЕС с каким-либо государством-членом. Чтобы принять тот или иной вектор союзной политики, будет хватать, скорее всего, голосов «квалифицированного большинства» — то есть Германии, Франции и группы малых стран, часто голосующих вместе, например, Нидерландов, Австрии и Дании.

Здорово же, Германия наконец берет лидерскую роль в Европейском союзе и будет обладать бóльшим влиянием? С одной стороны, так. Однако здесь впору вспомнить, что последние 20 лет немецкое правительство не славилось защитой интересов и благополучия простых граждан. Зато славилось защитой интересов общеевропейской номенклатуры и спасением проекта ЕС, норовящего сколлапсировать. И предпосылок для смены этой тенденции не видно. Отмена принципа единогласия исключает влияние голосов разума, которые и так всегда в меньшинстве, и ставить на кон благополучие налогоплательщиков в угоду идеалистичной политике великих трансформаторов — станет проще.

Более того, «однородность» Союза, на которую так уповает канцлер, не служит заявленной цели — противостоянию c Владимиром Путиным. Наоборот, Федеративная Европа отвечает интересам Кремля, потому что она дестабилизирует более мелкие страны-члены, вовлеченные на равных в дела Запада сейчас, и лишенные этого в будущем. Иначе говоря, Шольц хочет «сообщества ценностей» с бесправными национальными государствами, где «ценности», общие для 30-36 стран, определяются почему-то в Брюсселе.

www.group-telegram.com/fr/bundeskanzlerRU.com/758

1.1K viewsAug 30, 2022 at 11:41

​​🇪🇺Федерализация Европейского союза

Политики ЕС всегда использовали чрезвычайные ситуации для постепенного расширения полномочий институтов ЕС и собственной власти. Финансовый кризис, кризис евро, пандемия, а теперь и «спецоперация» на Украине — за последние пятнадцать лет не было недостатка в оправданиях постепенной концентрации власти в Брюсселе.

На днях в интервью FAZ канцлер Олаф Шольц заявил, что Европейский союз должен «внутренне сплотиться», иначе у него не будет шансов против Владимира Путина. Европа, мол, должна наконец стать «однородным геополитическим актором». Затем в Праге канцлер озвучил несколько «конкретных предложений», в том числе — отмену принципа единогласия или права вето во внешней политике ЕС, которым малые страны торпедировали «центральные интересы» европейского сообщества. «Постоянное инакомыслие и эгоистичные блокады» ослабляют Европу, говорит канцлер. Когда политик начинает ссылаться на эфемерные ценности, вроде справедливости, толерантности, и тем более единства, — бойтесь, вас готовятся ограбить.

Ничего относительно нового канцлер, конечно, не изрёк: озвученные предложения уже есть в программе социал-демократов и Зелёных, а превращение ЕС в федерацию — давняя мечта левых. Так проще приватизировать доходы, национализируя убытки. Движение к этому, однако, было спровоцировано далеко не событиями на Украине. Еще во время долгового кризиса Греции тогдашний федеральный министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер заявил, что еврозоне нужна «немецкая надежность». «Немецкая надёжность» для еврозоны — это поражение немецких налогоплательщиков, на чьи деньги обычно спасается проект европейской интеграции. И сегодняшний кризис — отличный повод для европейских бюрократов продолжить централизацию. Кошмар европейского «федеративного государства» становится реальностью.

Что принесет отказ от принципа единогласия? Ну, главе правительства Германии будет больше не нужно координировать свою внешнюю политику ЕС с каким-либо государством-членом. Чтобы принять тот или иной вектор союзной политики, будет хватать, скорее всего, голосов «квалифицированного большинства» — то есть Германии, Франции и группы малых стран, часто голосующих вместе, например, Нидерландов, Австрии и Дании.

Здорово же, Германия наконец берет лидерскую роль в Европейском союзе и будет обладать бóльшим влиянием? С одной стороны, так. Однако здесь впору вспомнить, что последние 20 лет немецкое правительство не славилось защитой интересов и благополучия простых граждан. Зато славилось защитой интересов общеевропейской номенклатуры и спасением проекта ЕС, норовящего сколлапсировать. И предпосылок для смены этой тенденции не видно. Отмена принципа единогласия исключает влияние голосов разума, которые и так всегда в меньшинстве, и ставить на кон благополучие налогоплательщиков в угоду идеалистичной политике великих трансформаторов — станет проще.

Более того, «однородность» Союза, на которую так уповает канцлер, не служит заявленной цели — противостоянию c Владимиром Путиным. Наоборот, Федеративная Европа отвечает интересам Кремля, потому что она дестабилизирует более мелкие страны-члены, вовлеченные на равных в дела Запада сейчас, и лишенные этого в будущем. Иначе говоря, Шольц хочет «сообщества ценностей» с бесправными национальными государствами, где «ценности», общие для 30-36 стран, определяются почему-то в Брюсселе.

BY Бундесканцлер