Политолог Кудашов: поддержка малых партий в России ограничивается региональным уровнем
Ни одна из малых партий не имеет шансов получить статус парламентской на думских выборах 2026 года, но им это не нужно, сказал политолог Владимир Кудашов в интервью «Клубу Регионов» . По его словам, «стеклянный потолок» для малых партий существует в умах избирателей, готовых поддержать «Родину» или «Яблоко» на местных выборах, но не на федеральных.
– Какие задачи перед малыми партиями ставит федеральный центр? Входит ли в эти задачи прохождение в Госдуму и формирование фракций?
– Мне кажется, что такие вопросы решают в первую очередь избиратели. Сегодня у нас 24 партии, пять из них – в Госдуме. Следовательно, остальные 19 можно назвать малыми. И они сформированы не потому, что их создала администрация президента, а потому, что они являют собой палитру убеждений наших избирателей.
– Федеральный центр никак не вмешивается в процесс создания, деятельности и вообще судеб партий?
– Подъем, падение и ликвидация партии ложится в общую логику политической борьбы в России. Есть у нас, например, КПРФ, которая собирается идти на выборы в Госдуму в 2026 году. Они так же, как и некий «федеральный центр» смотрят, аудитория каких партий является для них донорской, кто для них спойлер, который портит электоральную картину, и как-то начинают выстраивать свои отношения с этими политическими организациями. Или, например, «Партия дела» Константина Бабкина почему-то показалась интересной для ЛДПР, и мы видим, как Леонид Слуцкий заключает Бабкина в объятия, а Минюст «Партию дела» по каким-то своим основания ликвидирует. В чем здесь роль федерального центра? Нет ее, это просто межпартийная политтехнологическая движуха.
– С пятого по седьмой созыв ГД мы наблюдали статичный набор из четырех фракций, который лишь в восьмом созыве разбавили «Новые люди»…
– Не считаю, что можно говорить о статичном наборе. Наоборот, появление «Новых людей» – это тектонический сдвиг, некий косплей выборов 1999 года, когда в Думу прошли «Яблоко» и СПС. Почему-то прохождение СПС мы считаем вольницей, а выборы 2021 года – это «да ладно, какая-то там еще одна партия прошла». Ничего подобного, и там была вольница.
– Вернемся к парламентскому составу. Есть ли у избирателей в головах ограничение, что вот эту малую партию они готовы поддерживать на выборах местного уровня, но не на выборах в ГД?
– Как ни странно, существует. Могу привести несколько кейсов. Допустим, активист «Яблока» Лев Шлосберг (признан иноагентом) в Псковской области является субъектом, за которого избиратель хотел бы отдать голос, чтобы он был представлен в облдуме, а на выборах в Госдуму ищут других кандидатов. На региональных выборах люди голосуют за одних кандидатов и за списки, которые они возглавляют, а на федеральных ищут любую другую альтернативу, включая ЕР. Еще могу привести в пример главу Тамбова Максима Косенкова, который чуть ли не полностью контролирует гордуму через представителей партии «Родина», но на выборах губернатора или федерального уровня тамбовские избиратели спокойно голосуют за ЕР.
– Что скажете о шансах малых партий на прохождение в Госдуму?
– Их нет. Самым желаемым результатом для них является не прохождение в Думу, а преодоление барьера в 3%, который дает возможность госфинансирования. Но таких партий всего две: это «Коммунисты России» и «Партия пенсионеров». Что касается состава Госдумы, то тут скорее вопрос, кто из нынешней пятерки там останется. Сложившийся консенсус по отношению к президенту, СВО делает позицию парламентских партий очень тесной. И вот из-за этого консенсуса кто-то может выбыть.
– Какой у вас прогноз относительно будущего количества партий? Список 24-х будет сокращаться или будет стабильность?
– После партийной реформы 2012 года сильно сократилось число существующих партий и эта тенденция продолжается. Еще пять лет назад у нас было около 40 партий. Вот, сейчас Минюст подал иск о ликвидации «Партии дела», еще свое существование вроде как прекратит «Партия роста». Так что партий точно будет меньше.
Политолог Кудашов: поддержка малых партий в России ограничивается региональным уровнем
Ни одна из малых партий не имеет шансов получить статус парламентской на думских выборах 2026 года, но им это не нужно, сказал политолог Владимир Кудашов в интервью «Клубу Регионов» . По его словам, «стеклянный потолок» для малых партий существует в умах избирателей, готовых поддержать «Родину» или «Яблоко» на местных выборах, но не на федеральных.
– Какие задачи перед малыми партиями ставит федеральный центр? Входит ли в эти задачи прохождение в Госдуму и формирование фракций?
– Мне кажется, что такие вопросы решают в первую очередь избиратели. Сегодня у нас 24 партии, пять из них – в Госдуме. Следовательно, остальные 19 можно назвать малыми. И они сформированы не потому, что их создала администрация президента, а потому, что они являют собой палитру убеждений наших избирателей.
– Федеральный центр никак не вмешивается в процесс создания, деятельности и вообще судеб партий?
– Подъем, падение и ликвидация партии ложится в общую логику политической борьбы в России. Есть у нас, например, КПРФ, которая собирается идти на выборы в Госдуму в 2026 году. Они так же, как и некий «федеральный центр» смотрят, аудитория каких партий является для них донорской, кто для них спойлер, который портит электоральную картину, и как-то начинают выстраивать свои отношения с этими политическими организациями. Или, например, «Партия дела» Константина Бабкина почему-то показалась интересной для ЛДПР, и мы видим, как Леонид Слуцкий заключает Бабкина в объятия, а Минюст «Партию дела» по каким-то своим основания ликвидирует. В чем здесь роль федерального центра? Нет ее, это просто межпартийная политтехнологическая движуха.
– С пятого по седьмой созыв ГД мы наблюдали статичный набор из четырех фракций, который лишь в восьмом созыве разбавили «Новые люди»…
– Не считаю, что можно говорить о статичном наборе. Наоборот, появление «Новых людей» – это тектонический сдвиг, некий косплей выборов 1999 года, когда в Думу прошли «Яблоко» и СПС. Почему-то прохождение СПС мы считаем вольницей, а выборы 2021 года – это «да ладно, какая-то там еще одна партия прошла». Ничего подобного, и там была вольница.
– Вернемся к парламентскому составу. Есть ли у избирателей в головах ограничение, что вот эту малую партию они готовы поддерживать на выборах местного уровня, но не на выборах в ГД?
– Как ни странно, существует. Могу привести несколько кейсов. Допустим, активист «Яблока» Лев Шлосберг (признан иноагентом) в Псковской области является субъектом, за которого избиратель хотел бы отдать голос, чтобы он был представлен в облдуме, а на выборах в Госдуму ищут других кандидатов. На региональных выборах люди голосуют за одних кандидатов и за списки, которые они возглавляют, а на федеральных ищут любую другую альтернативу, включая ЕР. Еще могу привести в пример главу Тамбова Максима Косенкова, который чуть ли не полностью контролирует гордуму через представителей партии «Родина», но на выборах губернатора или федерального уровня тамбовские избиратели спокойно голосуют за ЕР.
– Что скажете о шансах малых партий на прохождение в Госдуму?
– Их нет. Самым желаемым результатом для них является не прохождение в Думу, а преодоление барьера в 3%, который дает возможность госфинансирования. Но таких партий всего две: это «Коммунисты России» и «Партия пенсионеров». Что касается состава Госдумы, то тут скорее вопрос, кто из нынешней пятерки там останется. Сложившийся консенсус по отношению к президенту, СВО делает позицию парламентских партий очень тесной. И вот из-за этого консенсуса кто-то может выбыть.
– Какой у вас прогноз относительно будущего количества партий? Список 24-х будет сокращаться или будет стабильность?
– После партийной реформы 2012 года сильно сократилось число существующих партий и эта тенденция продолжается. Еще пять лет назад у нас было около 40 партий. Вот, сейчас Минюст подал иск о ликвидации «Партии дела», еще свое существование вроде как прекратит «Партия роста». Так что партий точно будет меньше.
It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours.
from fr
