Есть мнение, что кадровый голод в архитектуре еще не достиг своего дна.
Кто-то банально и жадно хантит сотрудников у конкурентов. Кто-то вылавливает архитекторов, выгоревших на таблицах и зумах в девелопменте, которые готовы вернуться в родную архитектурку даже с понижением зп. Кто-то неустанно улучшает условия работы внутри. Но те, кто смотрят чуть дальше, выстраивают связи с образовательными институциями через преподавание, участие в смотре выпускных защит и организации стажировкок или (что, конечно, лучше) интернатуры для студентов и выпускников.
Классические архитектурные институции не всегда достаточно поворотливы и отзывчивы к запросам профессионального сообщества. В итоге многие выпускники понятия не имеют о современных типологиях, что уж говорить о практических навыках организации работы над проектом, тайм-менеджмента и коммуникации с заказчиком.
В свете этого, появление МАРШ в 2012 году стало поворотным моментом в развитии арх-образования, запустив смысловой обмен между индустрией и образовательным процессом.
Мы встретились с директором Школы Никитой Токаревым чтобы лучше понять, насколько современный образовательный процесс близок к реальному проектированию, как учат студентов говорить заказчику «нет» и почему МАРШу нравится быть в Артплее.
Есть мнение, что кадровый голод в архитектуре еще не достиг своего дна.
Кто-то банально и жадно хантит сотрудников у конкурентов. Кто-то вылавливает архитекторов, выгоревших на таблицах и зумах в девелопменте, которые готовы вернуться в родную архитектурку даже с понижением зп. Кто-то неустанно улучшает условия работы внутри. Но те, кто смотрят чуть дальше, выстраивают связи с образовательными институциями через преподавание, участие в смотре выпускных защит и организации стажировкок или (что, конечно, лучше) интернатуры для студентов и выпускников.
Классические архитектурные институции не всегда достаточно поворотливы и отзывчивы к запросам профессионального сообщества. В итоге многие выпускники понятия не имеют о современных типологиях, что уж говорить о практических навыках организации работы над проектом, тайм-менеджмента и коммуникации с заказчиком.
В свете этого, появление МАРШ в 2012 году стало поворотным моментом в развитии арх-образования, запустив смысловой обмен между индустрией и образовательным процессом.
Мы встретились с директором Школы Никитой Токаревым чтобы лучше понять, насколько современный образовательный процесс близок к реальному проектированию, как учат студентов говорить заказчику «нет» и почему МАРШу нравится быть в Артплее.
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai.
from fr
