Пара-тройка новостей из крупнейших городов Ямала и Югры и Тюменской области. Мне кааца, они заслуживают внимания.
Первая — про Сургут. Пока новый мэр Максим Слепов "вместо того, чтобы плакать, сходил бы лучше в баню" ходит по баням, у него, похоже, начали проявляться симптомы геморроя. Называются они — Александр Ваныч Бастрыкин. Глава СКР потребовал доклад о возбужденном уголовном деле по жалобе жительницы Сургута. Ну в смысле, не забывает старик о проблемах и чаяниях простых горожан, в отличие от их главы.
Дело возбудили после того, как выяснилось, что чиновники не хотят ремонтировать и признавать аварийным дом на улице Мечникова 1977– го года, и который может скоро просто рухнуть. У здания разваливаются фундамент и сваи, а несущие стены полны трещинами.
В общем, дело на контроле у старика Бастрыкина. А Максиму Николаичу я как специалист специалисту рекомендовал бы не затягивать с геморроем, а то потом перейдет в хроническую стадию и привет — только операция. Хотя, думаю, как врач он и так это знает.
Пара-тройка новостей из крупнейших городов Ямала и Югры и Тюменской области. Мне кааца, они заслуживают внимания.
Первая — про Сургут. Пока новый мэр Максим Слепов "вместо того, чтобы плакать, сходил бы лучше в баню" ходит по баням, у него, похоже, начали проявляться симптомы геморроя. Называются они — Александр Ваныч Бастрыкин. Глава СКР потребовал доклад о возбужденном уголовном деле по жалобе жительницы Сургута. Ну в смысле, не забывает старик о проблемах и чаяниях простых горожан, в отличие от их главы.
Дело возбудили после того, как выяснилось, что чиновники не хотят ремонтировать и признавать аварийным дом на улице Мечникова 1977– го года, и который может скоро просто рухнуть. У здания разваливаются фундамент и сваи, а несущие стены полны трещинами.
В общем, дело на контроле у старика Бастрыкина. А Максиму Николаичу я как специалист специалисту рекомендовал бы не затягивать с геморроем, а то потом перейдет в хроническую стадию и привет — только операция. Хотя, думаю, как врач он и так это знает.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks.
from fr
