Сначала надо ехать до зелёного луга, похмелье, трамвай взбирается на отвесный дом. Мы не платили за проезд, и потому выходим через звенящий воздушный тоннель.
Из этих домов были самые страшные виды, как всех насадить на турник и заставить играть в человеческий кикер, но не в футбол, а вроде — вы крутитесь по оси на одной прямой, и в ушах визжит.
Открывается Аквабел по правую руку, палящий бэкрум. На деле — последний шанс упасть на пол, спросить, когда мы уже приедем, заплатить за парковку и больше не возвращаться.
Надо входить через лес. На лодыжках марлевая вода, тропинки за нами жирнятся, но мы не даём пить земле, гнёзда в деревьях, как засученные рукава, скатывают день в жар. Целофан покрывает просветы.
Кресты стоят, рогаткам остригли волосы, и их часовые стерегут время, но не места: их глаза кучерятся ягодами белладонны, свечами от дальнего чтения. Мы не решаемся
смыть это, хотя под их выпуклыми губами есть подписи «мразь», «предатель», «урод», а скульптор не сделал им рук. Как в ещё одном кикере, они вытащены на расстояние клочьев команды.
Ещё долго нет урочищ не-Куропат, колокола отправляют комки промокашек в фотоприцел. Промах, биатлон на аллее прерван, глаза стрелков залеплены белым, рефери роет яму свистку.
Сначала надо ехать до зелёного луга, похмелье, трамвай взбирается на отвесный дом. Мы не платили за проезд, и потому выходим через звенящий воздушный тоннель.
Из этих домов были самые страшные виды, как всех насадить на турник и заставить играть в человеческий кикер, но не в футбол, а вроде — вы крутитесь по оси на одной прямой, и в ушах визжит.
Открывается Аквабел по правую руку, палящий бэкрум. На деле — последний шанс упасть на пол, спросить, когда мы уже приедем, заплатить за парковку и больше не возвращаться.
Надо входить через лес. На лодыжках марлевая вода, тропинки за нами жирнятся, но мы не даём пить земле, гнёзда в деревьях, как засученные рукава, скатывают день в жар. Целофан покрывает просветы.
Кресты стоят, рогаткам остригли волосы, и их часовые стерегут время, но не места: их глаза кучерятся ягодами белладонны, свечами от дальнего чтения. Мы не решаемся
смыть это, хотя под их выпуклыми губами есть подписи «мразь», «предатель», «урод», а скульптор не сделал им рук. Как в ещё одном кикере, они вытащены на расстояние клочьев команды.
Ещё долго нет урочищ не-Куропат, колокола отправляют комки промокашек в фотоприцел. Промах, биатлон на аллее прерван, глаза стрелков залеплены белым, рефери роет яму свистку.
BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world.
from fr
