Деньги в искусство

#смотритесами

Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 2:

Но вернемся к проекту Алексея Рюмина. Для своей тотальной инсталляции художник воспроизвел в доступных материалах внешний вид памятников самого Александра Пушкина, его родственников и близких знакомых. Чьи именно — можно узнать, взяв в прогулку по символическому кладбищу листовку. На самих памятниках никакого текста и изображений нет. Осмотр этих реплик может вызвать недоумение: насколько разнообразны были вкусы первой половины XIX века. Здесь можно встретить и простые, утопленные в землю плиты (Иосиф и Мария Ганнибал, Надежда и Сергей Пушкины), скромные императорские саркофаги, художественно исполненные сломанные колонны (Василий Малиновский и Константин Данзас), монументальные гробницы (Василий Жуковский и Модест Корф). Памятник великого поэта — обелиск с урной в нише у основания, установленный на ступенчатой пирамиде, — находится в стороне, в глубине экспозиции. Он и посетитель выставки становятся своеобразными скобками, контекстом существования инсталляции, который постепенно сужается до тех пор, пока зритель не доберется до этого кенотафа.

Куратор Ира Конюхова предлагает посетителям выставки поразмышлять над природой памятника, надгробного и мемориального, над функцией памяти в обществе и потенциалом одной культуры к экспансии и ассимиляции других. С одной стороны, культура оказывается инструментом в руках власти, с другой — областью сопротивления. При этом могила становится чуть ли не единственным объектом, который дискурсивный истеблишмент не может ни поколебать, ни переиначить. Вероятно, именно от ощущения собственного бессилия оккупационные войска гитлеровской Германии заминировали могилу Александра Сергеевича — она угнетала одним своим присутствием.

При знакомстве с вводным текстом к проекту «Мой Пушкин» может возникнуть стойкое ощущение, что между его строк сокрыт какой-то дополнительный смысл. Какой? Любой! Практикующие интерпретаторы прекрасно знают, что в каждый текст можно вчитать примерно что угодно: осуждение советской идеологии, имперской политики Древнего Рима, культурной апроприации. Великий поэт давным-давно стал целым универсумом, в котором найдется место любому явлению: и борьбе с царизмом, и оправданию подавления польских восстаний. Как бы то ни было, весьма ироничным оказывается факт, что именем Пушкина вновь пытаются критиковать тех, кто неправильно этим именем распорядился прежде.

⏳До 10 января

www.group-telegram.com/fr/dengiviskusstvo.com/3598

1.0K viewsDec 19 at 15:39

#смотритесами

Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 2:

Но вернемся к проекту Алексея Рюмина. Для своей тотальной инсталляции художник воспроизвел в доступных материалах внешний вид памятников самого Александра Пушкина, его родственников и близких знакомых. Чьи именно — можно узнать, взяв в прогулку по символическому кладбищу листовку. На самих памятниках никакого текста и изображений нет. Осмотр этих реплик может вызвать недоумение: насколько разнообразны были вкусы первой половины XIX века. Здесь можно встретить и простые, утопленные в землю плиты (Иосиф и Мария Ганнибал, Надежда и Сергей Пушкины), скромные императорские саркофаги, художественно исполненные сломанные колонны (Василий Малиновский и Константин Данзас), монументальные гробницы (Василий Жуковский и Модест Корф). Памятник великого поэта — обелиск с урной в нише у основания, установленный на ступенчатой пирамиде, — находится в стороне, в глубине экспозиции. Он и посетитель выставки становятся своеобразными скобками, контекстом существования инсталляции, который постепенно сужается до тех пор, пока зритель не доберется до этого кенотафа.

Куратор Ира Конюхова предлагает посетителям выставки поразмышлять над природой памятника, надгробного и мемориального, над функцией памяти в обществе и потенциалом одной культуры к экспансии и ассимиляции других. С одной стороны, культура оказывается инструментом в руках власти, с другой — областью сопротивления. При этом могила становится чуть ли не единственным объектом, который дискурсивный истеблишмент не может ни поколебать, ни переиначить. Вероятно, именно от ощущения собственного бессилия оккупационные войска гитлеровской Германии заминировали могилу Александра Сергеевича — она угнетала одним своим присутствием.

При знакомстве с вводным текстом к проекту «Мой Пушкин» может возникнуть стойкое ощущение, что между его строк сокрыт какой-то дополнительный смысл. Какой? Любой! Практикующие интерпретаторы прекрасно знают, что в каждый текст можно вчитать примерно что угодно: осуждение советской идеологии, имперской политики Древнего Рима, культурной апроприации. Великий поэт давным-давно стал целым универсумом, в котором найдется место любому явлению: и борьбе с царизмом, и оправданию подавления польских восстаний. Как бы то ни было, весьма ироничным оказывается факт, что именем Пушкина вновь пытаются критиковать тех, кто неправильно этим именем распорядился прежде.

⏳До 10 января

BY Деньги в искусство